Выздоровление. Миссия «Навсегда»!

– Ай, надо тебе одежду докупить. Мне купи костюм, который достоин – сахиба. Теперь тебе надо меня представлять, когда рядом со мной пойдёшь. Так что я тебе выделяю дополнительно сумму, и ты приобрети всё и для себя необходимое. А это мой друг, зовут его Гил. Подойди, погладь, чтобы он привык к тебе.

Матвей, ворчливо закончив речь, слегка, якобы придержал лиса, положив свою руку тому на спину. В это время Ай подходила. Она встала за пол шага и осторожно, видимо опасаясь, погладила того по голове, за ушами, а потом снова по голове от носа к шее.

– Он болеет? Что-то вялый.

– Плохо переносит дорогу.

Убедившись, что девушка успокоилась, Матвей достал, выдвинув ящик шкафа, приготовленную сумму денег и отдал удивлённой девушке. Наблюдая, как бьётся на шее жилка, а руки дрогнули, прижимаясь к бёдрам, быстро придя в себя, спокойно и внимательно пересчитала всю сумму и вопросительно посмотрела на него.

– Чтобы у тебя был запас на покупки, которые необходимы, но в плановые не попали. – Пояснил Матвей на невысказанный вопрос в глазах Ай.

Как только закрылась дверь за Ай, Матвей подошёл, повернул ключ и вернулся на софу. Подхватив бережно лиса, несколько переместил, чтобы удобно было тому, когда Матвей займёт место. Теперь, когда рядом, сразу развязал лапы и, взяв в свою руку правую Гила, начали «беседу».

– «Можешь ей доверять. Она изумлена, что ты отнёсся к ней, практически, как к члену семьи. Предоставил почти такой же номер как у тебя. Не стал её использовать, как женщину и унижать. Домогательства от партнёров её отца и мужчин из вышестоящих каст для неё привычны и, надо отметить, что она довольно ловко и умно их избегала. Фактически она воссторжена и удивлена тобой и твоим поведением».

Образы, передаваемые Гилом, параллельно, к словам оценки, были точны, часто приводили фактические картинки и видеоряды разворачивающихся событий из памяти девушки и сопровождались звуковым рядом, передающим слова, звуки передаваемой обстановки. Так что впечатления Матвея по всем фактам были настолько точными, насколько был бы ознакомлен очевидец событий в ранге профессионального криминалиста. Только, в отличие от, например, очевидца-следователя с детектором лжи двадцать второго века, Гил проводил анализ, подкреплённый эмоциями, установками, глубинными убеждениями и знаниями из самых потаённых уголков души изучаемого им человека. Матвей всё это знал о своём накама и, возможно, даже больше учитывал пояснения Гила, чем свою первичную оценку разворачиваемых перед ним объективных данных из памяти маленького человека этого времени.

– «И ещё вот это, хотя она уже смирилась, но боль в её душе есть»!

Матвею пошёл поток воспоминаний с краткими, но ёмкими комментариями Гила по подлости партнёра отца Абхи, называемой Матвеем – Ай. Её отец – Ашварья давно вёл дела с Абхишек, который занимался оптовыми продажами пряностей и чая Ост-Индской компании, как купец-посредник, а ссудой денег другим купцам, как ростовщик. После выделения Гилом нюансов разговора с Ашварьи из памяти Абхи, которым та не придала значения, Матвей не сомневался, что была проведена мародёрская операция Абхишеком, воспользовавшегося своими знаниями о договоре того с купцом из Мадраса, сбрасывающем по бесценку зерно в размере двух полностью загруженных барж. Доходность была на один вложенный шиллинг – восемь.

– Позор и подлость! Она не заслужено потеряла семью, дом, защиту… А негодяй приобрёл богатство, договорной канал и укрепил свои возможности с Ост-Индской компанией.

– Эта девушка, Абха! Мы можем исправить её ситуацию. – Почти воскликнул Матвей, вчерне, он уже «видел» план действий.

Затем, начав ментально-интеллектуальную коммуникацию, передал: – «К вечеру восстановится полностью Во и восстановит свои возможности Ди* (Ди – глиип со специализацией в торговле, администрировании, организационных схемах достижения цели любой сложности, главное преимущество искусственного интеллекта – адекватность схемы максимальной эффективности в коммерции по цели прибыльности) и закончится восстановление симбионта для тебя в моём поясе», – показав левой рукой себе на пояс.

В поясе комбинезона своеобразный микрозавод, малый комплекс микророботов с управляемыми нанитами. Микрозавод пострадал при изменении параметров проходимых метрик Матвеем. Носимый глиип Во начал работать над его восстановлением сразу же после перехода. И для Матвея, восстановление работоспособности «перчаток» для Гила, было задачей первой очерёдности, уступившей в своём приоритете, только воссозданию работоспособности симбионта Во. Да и сам Гил, выложился полностью, захватив ещё и своего тела ресурсы, невосполнимые, вот сейчас из-за этого и был в статусе – «не годен к труду».

Правда, для их расы, личности, которые заслужили более двух букв в имя, подчинялись правилу: «если сохранена голова, то тело будет восстановлено». А – Гил, это уже три буквы. Матвей был уверен, что сам ПЕРЕНОС подтверждение достижения большей компетенции, развитие самости к следующему уровню. При переносе Гил был активным оператором с их стороны, а это уже, как минимум, одна буква должна быть добавлена и теперь его друг – Гили.

– «Ты успешно провёл Перенос. Я это к тому, что правильно… твоё имя, сейчас, … Гили или Гилир»?

Матвей смотрел на этот поблекший мех, потерявший золотистый блеск, местами слежавшийся, вот как, например, под челюстью. Щемящее чувство сочувствия в сердце пронзило его. «Друг отдал сто процентов своей жизненной силы и растратил биоматериал тела», – осознание тихого подвига ударило его сейчас, но уже в эмоциональном плане, который он раннее максимально отодвигал, сосредоточившись, решая задачу существования в этом мире жёстко, чётко, интеллектуально безупречно в целостной логике выживания, а теперь пополнилось роскошью чувств простой, человеческой жизни человека на безопасном плацдарме.

От распластано растёкшегося по софе и его бедру «лиса», это, конечно же, не скрылось. Его веки медленно приподнялись и взгляд из глубины бездны «расплавленного золота» проникал всё глубже в Матвея.

Как мне сказал глава «Дома Гилир», если я буду жив и сохраню твою жизнь и работоспособность, то я – Гилир.

Матвею всё стало понятно. Он слегка сжал хрупкую руку… Гилира и дальше они сидели молча. Им было о чём помолчать.

***

На следующий день, в полдень, прохожие и зеваки около гостиницы были привлечены приятной картиной активности молодой, прилично одетой в стиле, точно указывающем на её принадлежность к – вайшьи, девушки. Несколько зевак, даже задержались около гостиницы, чтобы наблюдать за деятельностью привлекательной девицы, которая вначале энергично, мелодичным, звонким голоском выкрикивала коляску, затем уверенно и строго отбирала из ринувшихся к ней трёх извозчиков самую лучшую, которую тут же забраковала и, махнув рукой, остановила проезжающую лакированную, на рессорах и дутышах шин. Но на этом её деятельность не остановилась. Она с самым серьёзным видом полновластной хозяйки что-то выговаривала извозчику, пока тот несколько раз не поклонившись, бросился на своё место, и его коляска встала так, как она требовала, то есть – точно напротив входа.

Через некоторое время, недолгое, она возникла в проходе, идя перед сахибом, довольно моложавого вида белым господином в белом костюме, неся двумя руками саквояж. Знатоки сразу определили, что саквояж вполне подходит под вид, с которыми ходят доктора англичан. Но зрелище впечатлило не этим. Удивило зевак то, что сахиб нёс на руках огромного – лиса. Голова лиса лежала на плече сахиба, по-видимому свеже отмытая шерсть сверкала рыжим золотом под солнцем, а чёрный мех лап опирался на плечи сахиба вверху и поддерживающую руку внизу, ничуть не сгибающегося под ношей, а даже вроде бы её и не отмечающего вес ноши, юным сахибом.

Почему юного? Когда девушка, положив саквояж села впереди, сахиб устроил на сиденье, около саквояжа, лиса, использовав саквояж, для удобства головы зверя, а сам выпрямился на заднем диване коляски, открыв всем любопытствующим своё юное, безусое лицо с румянцем на щеках и короткостриженные светло-золотистые волосы, почти армейской причёски из-под краёв пробкового шлема.

Коляска, уже не привлекая ничьего внимания, подкатила к дому Абхишека. Ай, за время поездки, наняла её хозяина на неделю обслуживания и только её сахиба. На этот раз выдрессированный ею извозчик остановил коляску точно напротив входа и повторилась процессия: впереди Ай с саквояжем, за ней Матвей с лисом на руках.

– Хозяин, к тебе какой-то белый сопровождаемый дочерью Ашварья. – Затем помявшись, управляющий доложил. – Странный какой-то англичанин, лиса на руках таскает.

– Впусти. И веди сюда. – Поморщившись, приказал Мансур.

Мансур уже и забыл об этой пигалице. Да, ему сообщили наблюдатели, что та выжила, но что может сирота, к тому же женщина, чья семья осталась должна. К тому же от семьи, у которой осталась только девица, и ни одного родственника, обладающего властью, деньгами, связями.

– О! Какой роскошный кабинет Томаса Чиппендейла! Да вы ценитель! – воскликнул молодой англичанин небрежным кивком отправивший Абху в угол стены с рядом с маленькими окнами.

– Приветствую вас, уважаемый Мансур!

Оглядевшись, после небрежного приветствия, этот наглый англ, не найдя куда пристроить свою ношу, положил зверя прямо на стол. Попутно объясняя свой приход.

– Не удивляйтесь. У меня к Вам дело.

Мансур с опаской посмотрел на когти лиса. Ему показалось, что те металлические. Но на лапах лежала голова и, по всей видимости, зверь был или полностью ленив, или только и мечтал, как поспать.

– Собственно говоря дела – два. Первое, я опекун данной девицы. Ну Вы понимаете… ответственность… ведение её активов… контроль пассивов… Да, позвольте представиться – Сесил Черчилль, к вашему вниманию.

Говоря, тот выдвинул стул, не дожидаясь приглашения хозяина, и смотрел на Мансура абсолютно невинным взглядом человека, которому всё позволено и все обязаны которому – угождать!

– Ну да, о чём это я. А, у меня значительная сумма, молодой наглец кивком головы указал на саквояж.

Который двумя руками так и держала Абха, вытянувшаяся стройной статуэткой вдоль стены, вдавливаясь в угол.

«Надо будет её взять в наложницы, как надоест этому повесе». – Мелькнула мысль у Мансура, несколько даже растерянно наблюдающего за сценой, разворачиваемой перед его глазами.

– Всё спешу, как говорил мой дядюшка. Видите ли, у меня есть талисман! – и вытянув небрежным, лёгким жестом руку, указал пальцем на лиса. – Прежде чем доверить вам тысячу своих фунтов, мы должны наложить свои правые ладони на голову моего талисмана и удача, потом, будет сопутствовать мне обязательно. Да вы не волнуйтесь, свою руку я кладу ему на челюсть, а затем – вы, на его лоб.

Сказав, Сесил встал, обошёл стол, и положил свою правую руку на морду лиса, полностью перекрыв пальцами возможность зверю клыками цапнуть его руку.

Мансур, которому даже не надо было вставать, чтобы дотянуться до головы лиса, протянул руку и положил её на лоб лиса.

– Вы примите мои деньги? Если – да, то тогда надо обсудить мой интерес! – сообщил, не отрывая руку с клыков зверя, Сесил.

– «Ты правильно предвидел, как ход мыслей этого человека, так и его отношение к нам». – Пришло сообщение Матвею от невозмутимо изображающего ленивого лиса -Гилира.

После этой констатации ситуации по их объекту новые сообщения не просто передавались по одному Матвею, а полились полновесным потоком, из которого Матвей выделил только несколько фактов, необходимых ему сейчас и здесь для беседы, которую и продолжил уже с «твёрдой почвой под ногами» из знания обстоятельств дел ростовщика.

– Стыд и позор! Я читал доклад коллектора региона. Администрация ждёт от купцов доброй воли в декларировании своих доходов …. Нынешний мир так порочен.

Невозмутимое выражение лица Мансура, затвердело, а в глазах возник вопрос.

– Собственно меня не интересуют ошибки коллектора этого региона, налоговое управление в Калькутте, где знают очень хорошо не меня, а моего дядюшку, будут рады узнать о грубой ошибке своих служащих в городе Тривандрум. Как мы знаем, вы уже! … -небольшая, ленивая пауза в ровном спокойном, речитативе англичанина, – не указали, а точнее, занизили платёж Великобритании на двадцать тысяч фунтов.

Матвей наблюдал, как Мансур вздрогнул, от неожиданности.

– Дело против вас будет, конечно не из-за того, что вы использовали колониальных войск служащих, в конце концов, это могут быть и учения, солдатам надо тренироваться. Но вот введение в заблуждение налоговую администрацию и утаивание денег от правительства королевы!