Кот Усатый Эдвард XII

– Догадываюсь, висельник, как ты относишься к духовным вопросам, и не собираюсь тебя утруждать. Ты бы лучше третьим заданием обеспокоился. Но я решил, что последнее поручение ты получишь только в том случае, если благополучно справишься с первыми двумя. И я смогу тебе доверять. Хотя до чего я договорился – приблизить к себе прожженного вора?!

– Да ладно, ваше сиятельство, не стоит беспокоиться. Ешь пирог с грибами да держи язык за зубами, как говаривал сеньор Перуджа. Хотя по-итальянски звучит не совсем в рифму, у них принято выражение «с трюфелями».

– Недели тебе хватит, мафиози?

– Что вы, обожаемый граф, за пару ночей управлюсь. На посошок?

4

Источником ценных сведений всегда служили деревенские кабаки, и воровских дел мастер припарковал свой автомобиль у трактира «Рога и хвост». Как всегда, в вечерние часы он был забит разношерстной публикой, которая за даровую выпивку готова была выложить любую приватную информацию о местном бомонде. К слову сказать, граф не был сторонником ограничений свободы слова, что однажды послужило поводом для чистосердечного доноса одного оппозиционера, почитателя Павлика Морозова, в метрополию.

Первый же собеседник Печорина, бертолетовский почтальон по прозвищу «Всегда звонит дважды» похвалил безупречный вкус графа, который в числе научно-популярных журналов «Maxim», «Игромания» и «Вокруг света» выписывал и «Скаковую газету». Вместе с тем, он чуть-чуть дулся на Илью Гавриловича за то, что тот отказался записать его на курс «Школа верховой езды». Поэтому почтальону по-прежнему приходилось развозить почту на стареньком мопеде.

По словам местного доктора Ионы Ионыча, который регулярно получал в трактире водку, пиво и прочие медикаменты в долг, ему приходилось неоднократно осматривать лошадей в конюшне графа. Их было около десятка, но какая из них могла быть золотой и как ее отличить от остальных, он не разбирался. Когда Печорин попросил Ионыча набросать план постов охраны по периметру конюшни, тот отказался, сославшись на слабую память и незначительное познания в картографии. В целом доктор дал высокую оценку графскому интеллекту: о каких бы тонких материях не заходил разговор, он всегда мог поддержать его. Шла ли речь о подагре и средствах ее лечения, Головкин легко переходил с латыни на суржик, проявляя редкую осведомленность в народной медицине. А если речь заходила о лошадиным заводе, то он запросто говорил и о лошадиных заводе и пристрастиях.

Проститутка Тимофевна, которая осела в местных краях с незапамятных времен, подтвердила, что в графских конюшнях «есть конь – что ни шерстинка, то серебринка, а во лбу светел месяц». Это она разузнала, когда они однажды июльской ночью купались с графом на лошадях голышом. Еще она пожаловалась, что во дворце прекратились представления французского конного театра «Зингаро», во время которых Тимофевна неплохо зарабатывала в твердой валюте. И после этого сообщения бедная женщина махнула залпом шампанское и разрыдалась.

А вот беседа с гривастым малым и, судя по заоблачному выражению глаз и огрызку карандаша за ухом, местным поэтом-компьютерщиком сложилась бестолково. Заказав жбан крепкого пива, гривастый долго рассказывал, как по ночам граф иногда катается в красивой карете, запряженная тройкой призрачных белых лошадей. И якобы любой человек, который согласится на предложение сесть в нее, бесследно исчезнет. И больше его никто никогда не увидит. В конце монолога гривастый перешел на рифмованный слог, завывая в экстремальных моментах повествования…

Уже собираясь на выход, Славик поймал внимательный взгляд из-за огороженного занавеской столика. Вначале вор подумал, что за ним ведется слежка. Достав ручное зеркальце, он узнал наблюдателя по белому лицу. Им оказался библиотекарь Кахаберыч. Интуиция подсказывала Печорину, что библиотека – это идеальное место для сбора информации. Наверняка Кахаберыч кое-что слышал о «лошадиных» тайнах графа. И вор с дурашливой улыбкой направился в сторону занавешенного столика.

– Вы с ума сошли! – испуганно остановил его библиотекарь. – Сядьте вот там. Боком ко мне.

Агентов зорко огляделся по сторонам. Вор тоже осмотрел присутствующих – до них никому не было дела. Кто, как ни он, мог бы моментально выявить скрытое наблюдение. Но Славик не стал спорить и занял место за соседним столом.

– В отличие от меня закажите кофе и пирожные, – громко прошептал Агентов и, отломив кусочек бублика, отхлебнул чай. – Разговаривайте, не поворачивая ко мне головы. Вы в большой опасности. Они никогда не убивают знакомых, а выбирают случайных людей.

– Кто?! – Печорин тоже перешел на драматический шепот. Ему и в голову не приходило, что в местной социальной среде таится столько угроз и заговоров.

– Они… Но меня эти люди не трогают, я – табу! Есть соответствующая бумага.

Вор замолчал, обдумывая ситуацию. При такой степени конспирации беседа могла потерять логику. Но он ошибался.

– Ты, приятель, собрался на скачки, раз интересуешься лошадьми его сиятельства?

– А чем тут еще заняться?

– Одобряю, хотя сам я никогда не участвую в скачках. В юности меня определили в кавалерию, мы соревновались всегда в военной форме с золотыми эполетами. Красота! Но на английском дерби в Эпсоме, где русская сборная побывали на гастролях, я сшиб насмерть суфражистку Эмили Дэвисон. Даже король был в курсе.

Он замолчал. Славик краем глаза заметил слезу на пухлой щеке Агентова.

– Ее лицо преследует меня до сих пор… Иногда появляется желание повеситься или наглотаться газу, но некогда. К тому же я никогда не теряю присутствия духа. Думаю, что я вам помогу. Моя услуга обойдется в девятьсот девяносто долларов. Деньги вперед.

Славик кивнул и достал пачку денег.

– Вы что, идиот? Не считайте деньги на виду у других посетителей, мы не уйдем отсюда живыми!

– Простите за нескромность, – вору было совсем несложно отсчитать деньги, не вынимая из кармана. Причем существовали разные способы счета: для четырех, трех и даже изящная комбинация для двух пальцев. – Сдачи не нужно.

– Все точно, – неуверенно ответил вору Кахаберыч. Он тоже попробовал пересчитать деньги одной рукой, но запутался и рассыпал бумажки.

– Первый и самый важный момент: граф испытывает особое расположение только к истинным знатокам и даже может подыграть им. И здесь есть два подпункта. Вы должны хорошо запомнить имя знаменитой кобылы Кинчем, которая одержала больше всего побед и ни разу не проиграла. Илья Гаврилович иногда просит уточнить год ее рождения. Запомните, кобыла появилась на свет в 1874 году от Рождества Христова.