Капкан. Роман о том, кто мы есть и как появились

– Может. Они с Мотей-Доктором вместе дела крутят.

– Что значит «с Мотей»?

– Его Матвеем Осиповичем зовут. А мы – Мотей. Мотя – умный и скользкий, как угорь, везде пролезет. Где деньги – там и он. У него даже свой отдельный склад есть.

– Где находится склад?

– На семидесятом разъезде, у вояк. Туда даже моему хозяину хода нет.

– А что Исмагилов? Не обижается?

– Нет вроде бы. В друзьях числятся, хотя хозяин терпеть не может Мотю-Доктора.

Какое-то время они ехали молча. За окнами темными силуэтами высились скалы. Асфальтовая дорога крутила петли, иногда вырывалась на крутой берег речушки, бурлившей в ущелье. Серпантинные кольца то круто вздымались, то укладывались по низу. Георгий словно бы не замечал их, гнал машину с витка на виток на предельной скорости.

– Классно водите, – прервал молчание Рысев.

Георгий не ответил. И лишь когда миновали очередной перевал, сказал:

– А теперь, Игорь, давай начистоту. Что за баксы требовал с тебя Исмагилов? Грабанул его?

– Нет. Своё забрал. Вернее, бабкино.

– Рассказывай свою одиссею!

– Подробно?

– Подробно.

Одиссея Игоря Рысева

1

За месяц до дембеля Рысев получил от бабки письмо. «Игорек, – писала она, – когда вернешься, переедем на родину твоих покойных родителей…» Бабка и родители Игоря приехали в Алма-Ату из Самары еще в советское время. Мать с отцом были метеорологами и неделями пропадали в горах. Там и похоронил их сель. С тех пор старушку не покидала мечта вернуться на родину.

Приехал Рысев после службы и не узнал бабку. Она сгорбилась и усохла. И на все вопросы отвечала:

– Казнить меня мало: обездолила тебя, Игорек. Саулешка соблазнила…

Сауле была их соседкой. Заглянула как-то и забалабонила:

– Чудеса, баба Тань! Помнишь, я тыщу в одну фирму сдала? Ровно месяц прошел. Сходила вчера, две тыщи получила.

– Как это? – не поверила бабка.

– А так. Проценты накопились. Очередища там, баба Тань! Полдня простояла. Надо было еще месяц подождать, четыре тыщи бы получила…

Заволновалась бабка. Что за чудеса! Может, грязные деньги очищают? Ей было все равно: грязные или чистые. Лишь бы перебраться в Самару. Потому и решилась тоже поиграть в эту лотерею. Продала старинные серебряные ложки и мопед внука, добавила свою пенсию и с утра пошла. Все ее сомнения рассеяла очередь. Она тянулась вдоль ограды парка, и очередники писали номерки на ладонях. «Столько глупых людей сразу не бывает», – подумала и решительно заняла очередь. К ее удивлению, двигались быстро, и уже к обеду она вошла в дверь с вывеской «Инвестиционный фонд». В той комнате, куда она попала, сидели шесть приемщиц. Вальяжная и очень вежливая казашка забрала деньги и выдала красивую бумагу, похожую на облигацию. Месяц после этого жила, как в лихорадке. Получать поехала уже по другому адресу и в очереди простояла целый день. Ахнула, когда ей выдали четырнадцать тысяч тенге: сто процентов дохода! Что ж это делается на белом свете?! А она, неграмотная, была против демократии!

С этого часа бабка, только и рыскала мыслями: где взять побольше денег. Чтобы сразу – и проезд, и домик на Волге, и хорошо бы на мебель осталось. Выход был, но уж больно опасный. Вконец издергалась, пока решилась.

Квартира была записана на Игоря. Бабка нашла его старый паспорт, вложила в него ордер и пошла. Заложила внуково жилье с обязательством вернуть долг через полтора года. Или отдать квартиру. И отнесла полученные деньги по знакомому адресу. Когда она собралась через месяц за своими шальными капиталами, по телевизору передали, что инвестиционный фонд приказал долго жить, а генеральный директор и его замы скрылись…

– Не убивайся, бабаня, – сказал по приезде внук. – Руки-ноги крепкие – выживем.

Больше месяца мыкался Рысев, пока не наткнулся на объявление: «Работа для крепких мужчин от 20 до 40 лет. Зарплата от 600 $». Контора по найму не внушала доверия. Надцокольный этаж, обшарпанная дверь, за столом накрашенная мадам в бархатном бордовом платье.

– Я по объявлению, – сказал Рысев.

– Фамилия, имя, отчество! Адрес и телефон! – требовательно произнесла мадам.

Он все ей сообщил, кроме телефона, которого просто не было. Ждал, когда запишет, и не обратил внимания, что открылась боковая дверь. Только почувствовал, как чья-то могучая рука просунулась сзади к горлу и уперлась локтем в подбородок. Сработал навык: каблуком в ножную костяшку, запястье в клещи, спружинился и вывернул до отказа руку напавшего. Тот охнул, а Рысев уже взлетел на подоконник, вышиб ногой раму и сиганул вниз. Слава Богу, всего полтора этажа. Не оглядываясь, нырнул в какой-то двор, перемахнул через ограду и попал на параллельную улицу.

«Клюнул на голый крючок! – ругал сам себя. – Лохов отлавливают, чтобы в рабство продать. В горах рабов навалом!» Только дома сообразил, что оставил в конторе свой адрес. Спать лег, прислонив к изголовью ломик. Звонок в дверь раздался на другой день в полдень. Он сам глянул в глазок и увидел вчерашнюю мадам. Никого рядом не было. Распахнул дверь и, загородив вход, спросил:

– Ну?

– С завтрашнего дня можете приступать к работе. В девять вас ждет шеф, – протянула ему глянцевую открытку и ушла.

На открытке красивыми буквами было напечатан адрес. Причем совсем не тот, что был у конторы по найму.

– На работу вызов прислали, – сказал он бабке не очень уверенно.

– Где-то я видела эту почтальоншу, – произнесла та…

За железной дверью шикарного офиса Рысева встретил амбал с рыхло – бугристым носом на мясистом лице и с рукой на перевязи.

– У-у, костолом! – сказал тот без злобы. – Топай прямо! Хозяин ждет.

– Это ты Штангиста покалечил? – спросил хозяин, протягивая узкую смуглую ладонь. – Десантник, да? Стволы хорошо знаешь?..

С того дня Рысев стал «конвойщиком». Охранял грузы на пути от китайской границы. После первого рейса ему выдали конверт – недельную зарплату 150 долларов. Конверты выдавал по пятницам сам Исмагилов. К концу месяца набегало еще долларов сто. «Премия за риск», говорил он. А риск был. Один раз сломался ГАЗ-66 со сварной будкой, набитой китайской электроникой с японскими лейблами. Два КамАЗа ушли вперед, а Рысев с шофером застопорились в ночной Джунгарской степи – полетел ремень вентилятора. Они уже заменили его, когда возле их «газона» появились трое на мотоцикле с коляской.

– Ключи от будки! – заорал один, размахивая пистолетом.

– Ключи у хозяина, – проговорил шофер и тут же рухнул на песок: второй налетчик тюкнул его чем-то по голове.

Отвлек бедный водила внимание от «конвойщика», а Рысеву того и надо было. Он не напугался и не запаниковал. «Узи» был в кабине под сиденьем, зато «ПМ» в кармане ветровки. Через нее и стрелял. Первым выстрелом выбил из рук главаря пистолет и сразу же всадил обоим по пуле в ягодицы. Третий кинулся бежать. Рысев пальнул по мотоциклетным фарам, отбросил в темноту пистолет налетчика, а заодно пнул под ребра и его самого. Затем запихнул стонавшего шофера на пассажирское сиденье, сам впрыгнул за руль и погнал по безлюдному шоссе. Своих настиг, когда рассвело…

– Хвалю, Рысь! – сказал Исмагилов. – Нам их дырявые курдюки – два пальца об асфальт! Повышаю тебя, Рысь! При мне будешь.

Три четверти «штуки» Игорь стал откладывать, надеясь расплатиться за бабкин кредит и выкупить свою квартиру. Даже собирался покланяться шефу, чтобы помог деньжатами. Готов был отслужить за то без оглядки и сомнений. А они были, сомненья.

Раз в неделю Игорь ездил с хозяином в пригород. Там располагалась фирма по продаже автомобилей. Президентом ее числился какой-то узбек, а заправляли делами Доктор и Исмагилов. Рысев видел очередь из будущих автовладельцев. Там же, в приемной, обнаружил мадам, которая принимала его в охранники. Она командовала телефонами и явно игнорировала узбека-президента.

Как ни высчитывал Рысев проценты с автовзносов, никак не мог разглядеть выгоды. Покупать оптом и продавать в розницу со стопроцентной прибылью – понятно, как дважды два. Менять обесценивающиеся тенгушки на доллары – все коммерсанты так делают. А вот торговать машинами себе в убыток – черная пустыня. Приходи любой и плати две трети цены автомобиля, и через какой-то срок получай новенького жигуленка безо всякой доплаты.

– Жулики они, Игорек! – сказала бабка. – Облапошат людей, как меня, и сбегут. Вспомнила я ту почтальоншу. Квартирные деньги я ведь ей отдала.