Новая Зона. Территория «Вятка»

Когда клиенты запаслись продуктами, Волкогонов решил осмотреть рюкзаки клиентов, заставив их высыпать все их содержимое прямо на перрон. Некоторые вещи он без зазрения совести откладывал в сторону, в основном это касалось личных вещей или металлических предметов, таких как бензиновая зажигалка, патроны, ножи.

– Ты особо-то не лютуй, командир, – взмолился Сложный, – хоть ложку оставь.

– Я тебе деревянную вырежу, – с полной серьезностью ответил Волкогонов, однако над его шуткой посмеялся только Птенец. – Вот эти вещи придется оставить здесь, – Волкогонов указал на предметы, отобранные им и сложенные в сторонке, – остальное сложите обратно в рюкзаки, и можем выдвигаться.

– Суров ты, батя, – снова вздохнул Борис, но послушался проводника и унес свои пожитки в здание вокзала.

Волкогонов снова посмотрел на тех, кого придется вести на «Вятку». Он хотел запомнить их лица, выражение глаз и эту их неизбывную надежду, что все пройдет хорошо. Если они вернутся с маршрута, то уже никогда не будут прежними людьми. Борис смотрел на проводника с вызовом, он перекладывал из одного уголка рта в другой спичку и самодовольно улыбался, хотя его серые змеиные глаза оставались холодными. Проводник отметил, что уже одержал маленькую победу над ним, заставив оставить карабин на станции. Птенец был еще слишком юн для походов на «Вятку», это чувствовалось во всем его облике, в его манере нервно подергивать левым глазом и перебирать пальцами правой руки – так, будто он мял в руках несуществующую глину.

Случайно Николай заметил Нервного, который мялся у входа в зал ожидания: на этот раз его никто не выбрал, но, кажется, он вовсе не расстроился по этому поводу.

– Я сейчас. – Волкогонов оставил своих клиентов и подошел к Нервному.

Он стал первым проводником, после того как Волкогонов провел его по «Вятке». Сейчас Николай уже не смог бы объяснить, что послужило причиной решения поддержать молодого парня, когда тот изъявил желание остаться на станции и заниматься подобной работой. Когда Нервный впервые вышел из вагона на станции Бекетово, Николай увидел в юноше только отчаянный страх за свою жизнь, который тот решил победить, пройдя через все испытания Территории. А их на его долю тогда выпало немало. Да и потом тоже.

– Я решил уехать, – полушепотом поделился Нервный, когда Волкогонов подошел поближе. Он говорил тихо, чтобы другие проводники не услышали.

– У каждого из нас далеко не все клиенты возвращаются обратно. – Волкогонов хотел приободрить парня, но не находил нужных слов. – Ты же знаешь, что не виноват в том, что случилось.

– А кто виноват, если не я? – Нервный невольно повысил голос, и несколько человек обернулись, услышав его слова.

– Если ты намерен убиваться каждый раз, когда клиент теряется на Территории, то тебе действительно лучше уехать, – кивнул Николай. – Но пока ты еще здесь, я советую тебе подумать. Мы продолжим этот разговор, когда…

– А ты уверен в том, что вернешься? – громко, с вызовом спросил Нервный, чтобы его наверняка услышали клиенты.

– Уверен, – спокойно ответил Волкогонов и направился к ожидающим его людям.

Николаю, как и его коллегам, было ясно, что Нервный сломался. Потеря всего одного клиента порой лишает сна, но сам он никогда не позволял себе виниться и каяться. Главное – принять то, что проводник всегда делает все от него зависящее, чтобы уберечь клиента от ошибок и по факту спасти тому жизнь. Иначе ты не проводник. И если не справился – вряд ли это твоя вина. Скорее воля «Вятки».

О том, что приключилось с Нервным в последней ходке, Николай знал только из его рассказа. Впрочем, и так было понятно, что Нервный не допустил ни единой ошибки.

Глава третья

Группа Волкогонова

Трое ходоков стояли перед ветхим сараем рядом с насыпью, буквально в десяти шагах от путей. Вероятно, раньше работники железной дороги хранили в сарае свой инвентарь, но сейчас крыша постройки покосилась, а ветер раскачивал из стороны в сторону едва держащуюся на скрипучих петлях дверь.

– Будем заходить здесь, – решительно произнес Волкогонов и начал спускаться вниз.

– Это что – местный толкан типа «сортир»? – решил пошутить Борис, однако поспешил за проводником.

Птенец все больше молчал, сосредоточенно оглядывая окрестности.

Впрочем, местность рядом с железнодорожной насыпью мало чем могла привлечь внимание рядового обывателя – редкие сосенки вперемежку с кустарником, потерявшим свою листву еще во времена вспышки, белые березки с висящими до земли плетями веток да усыпанная опавшей листвой земля.

– Наденьте противогазы, – скомандовал проводник и сам быстро натянул на голову свой, затем взялся за дверную ручку.

– Точно толкан, – снова подал голос Сложный. – Небось хочешь измазать нас фекалиями, чтобы мы знали свое место?

Волкогонов не отреагировал на слова Бориса и распахнул дверь шире, демонстрируя, что внутри – обычный сарай, где на простом земляном полу ничего нет. Хотя в действительности это строение нельзя было назвать ни обычным, ни простым: то был один из самых коротких путей на собственно «Вятку», и проводник, обнаруживший этот путь, расплатился за открытие собственной жизнью.

– Петр, прикрой за собой дверь, когда войдешь, – невнятно из-за противогаза попросил Птенца проводник.

Не успел Птенец, вошедший последним, потянуть за собой скрипучую створку, как почувствовал, что та захлопнулась сама – так захлопываются сейфы в самых надежных банковских хранилищах. Снова открыть его непосвященному – попросту нереально.

– Теперь постарайтесь держать себя в руках, – предупредил Волкогонов и повернулся к ним обоим спиной, пытаясь нащупать в полутьме другую ручку, которая крепилась к еще одной двери с противоположной стороны. Затем он с силой распахнул створку. Сложный и Птенец замерли на пороге от неожиданности – перед ними открылась поистине фантастическая картина. Все пространство перед ходоками было усыпано полевыми цветами, такое великолепие можно увидеть лишь в середине июля, когда луговые растения этой полосы набирают самый сок и благоухают так, что можно потерять сознание.

– Как это? – выдавил Птенец. – Я же видел, что за сараем ровно такой же лес, как и везде!

– Вот это фокус, – восхитился Сложный, стараясь лучше разглядеть открывшийся пейзаж через стекла противогаза. – А на других Территориях ничего подобного не было, там все попроще, без телепортаций.

– Такой переход и впрямь можно назвать порталом на «Вятку», – кивнув, прокомментировал Волкогонов. – Правда, вернуться обратно этим же путем, просто открыв дверь сарая, уже не получится. Итак, мы на маршруте. И сейчас нам придется миновать «Бежин луг», пройти его насквозь.

– «Бежин луг»? – хохотнул Птенец. – Как у Тургенева?

– Тургенев здесь виноват лишь косвенно, – заверил клиента Николай. – Название локация получила с легкой руки своих первооткрывателей. Главная опасность кроется в цветущих растениях, которые источают, насколько нам известно, столь сладкий аромат, что обычно люди, вдохнув единожды, никак не могут надышаться. Ну и в итоге, одурманенные до эйфории, отправляются к праотцам. Крайне не рекомендую снимать противогаз и проверять это.

Проводник первым пошел по полю, по пояс утопая в цветах, а пыльца растений, сбиваемая ботинками, оседала на одежде.

– Если почувствуете сладкий привкус, немедленно дайте мне знать, – предупредил проводник, – возможно, ваш противогаз не так герметичен.

– Все равно чертовски красиво! – Птенец крутил головой, думая, что экспедиция по Территории ничем не отличается от обычной прогулки по весеннему лесу, хотя на Большой земле его отчаянно пугали рассказами о «Вятке».

Стоило им пройти несколько сот метров, утопая в луговом разнотравье, как Волкогонов замер на месте, буквально наткнувшись на мумифицированное человеческое тело. Даже на сморщенном от обезвоживания лице мертвеца можно было различить блаженную улыбку.

– Если у кого-то еще остались сомнения насчет опасности, можете полюбоваться, во что «Бежин луг» превращает самонадеянных людей.

– По крайней мере, на его лице отсутствуют следы страданий. Легкая смерть. Многие бы о такой мечтали, – подметил Борис, равнодушно перешагивая через мумию и следуя дальше за проводником. А вот Птенец завис у ног человека, рассматривая улыбающееся лицо, которое поразило его до глубины души: раньше ему не приходилось сталкиваться ни с чем подобным.

– Не стоит здесь задерживаться, – окликнул Птенца проводник, – фильтров надолго не хватит, а противогазы нам еще понадобятся.

Впереди виднелся лес, деревья с густыми широкими кронами устало перешептывались на осеннем ветру. Время от времени нечаянно оторванный с ветки листок уносился в круговерти собратьев далеко-далеко, пока наконец не достигал земли, где умирал окончательно.

– А это, наверное, «Дубрава Пушкина» или еще что-то в этом роде? – поддел проводника Борис; он двигался пружинистыми шагами, с легкостью неся свое поджарое тело; его дыхание даже не сбилось. А ведь тот же Волкогонов, ходивший на «Вятку» много лет, никак не мог привыкнуть к перемещениям в противогазе. «Похож на бывшего военного, – отметил Волкогонов, беря курс на деревья вдалеке и придерживаясь выбранного темпа. – Причем на уволенного в запас совсем недавно. Уж больно хорошо подготовлен. А вот второй, видать, даже срочную службу не проходил…»

– «Бежин луг» можно назвать прихожей Территории, – продолжил свой рассказ проводник, когда они достигли первых деревьев и стали углубляться в чащу. – Если миновали «Бежин луг», значит, «Вятка» вас приняла.

– Странные вы ребята, – скептически хмыкнул Борис. – Говорите про кусок земли, как про живого человека.

На это замечание Волкогонов ничего не ответил, лишь знаком показал, что можно освободиться от средств защиты, первым сорвал противогаз с головы, убрал в сумку.

– Сюда запах цветов не добирается? – поинтересовался Птенец.

– Локации Территории порой имеют строгое разграничение, – объяснил проводник. – Можно было снять противогазы еще сто метров назад, но я решил перестраховаться.

– Резонно. – Сложный почесал взъерошенный ежик волос. – Куда дальше?

– Это прозвучит несколько странно, но пойдем туда, куда нас пустит «Вятка».