Двое

Главное – не бояться и верить!

– Вы, Сараф, меня все же немного испугали. В чем суть лечения, и чего не нужно бояться? – На самом деле Сима ничего уже не боялся, мало того, его охватила некоторая необъяснимая восторженность, которая наступает во время ожидания счастья.

Такое чувство он испытывал последний раз в детстве в ожидании прихода Деда Мороза.

– Мы полетаем немного, побываем в разных местах и в разных эпохах. Посмотрим на мир с высоты орлиного полета. Он, кстати, я имею в виду орла, будет летать вместе с нами. Согласен?

– Еще бы! А я, тоже кстати, слышал от кого-то, что летать во сне среди птиц – это к реализации мечты или фантазии, которые хотелось бы реализовать.

Восторженность уже просто переполняла Симу, его даже не интересовал вопрос, каким образом он будет совершать этот полет. С орлом все ясно, с Сарафом тоже – вон его шесть крыльев уже подсохли на радиаторе. «Летать во сне? – прострелила вдруг мысль. – А мы разве спим?»

– Тебе крылья не нужны, – угадал его мысли Сараф, – достаточно нашей с тобой энергии. Летать будем так, что многие птицы просто попадают от зависти.

…Ох, гордыня моя, никак мне от нее не избавиться. И мы не спим, просто души наши станут путешествовать самостоятельно, и это самая что ни на есть реальность.

Это ваши земные жизни – сон, а наш предстоящий полет – реальность.

– А долго мы будем летать?

– Пока небо не кончится.

* * *

Два Серафима, Ангел и Человек, стояли на краю потрясающей красоты глубокого каньона[8 - Каньо?н (исп. ca?оn «труба, ущелье») – глубокая речная долина с очень крутыми, нередко отвесными склонами и узким дном, обычно полностью занятым руслом реки.]. Чуда, произведения искусства, созданного самой природой.

Странное чувство возникало, если долго, не отрываясь, смотреть на дно каньона. Создавалось ощущение перевернутости – казалось, что некие могучие силы взяли и перевернули кверху ногами горную гряду, забыв вернуть все обратно.

Протекающая внизу труженица-река день за днем, уже в течение более двух миллиардов лет, упорно вымывая метр за метром породы, прокладывая себе путь и опускаясь все глубже и глубже, продолжала свое строительное дело.

На стенах каньона три гениальных художника – солнце, ветер и время, работая с мягкими породами и оттачивая их, создали нерукотворные шедевры в виде причудливых образов, с виду напоминающих древние храмы, башни, крепостные стены и замки.

Проплывающие над пропастью облака и меняющее свое положение солнце изменяли каждое мгновение палитру множества цветов и переливов – от пурпурно-коричневого до пугающе черного, от серо-голубого до светло-розового.

Отражаясь от стен каньона, краски ложились сказочными изображениями на крылья могучей птицы, парящей под ногами Серафимов.

Это был огромный орел, царственная птица, издревле символизирующая духовное начало, вдохновение, освобождение, победу, гордость, созерцание, власть, силу, стихию воздуха.

Красота эта настолько потрясла Симу, что он, не дожидаясь команды Сарафа, сделал шаг и рухнул вниз. Страха не было, наступило ощущение легкости и глубокого эмоционального и физического покоя.

…Падение в пропасть остановилось так же внезапно, как и началось. Сима завис в вертикальном положении прямо над водным речным потоком. Журчащая вода приятным холодком приятно щекотала ступни.

– Ну, ты дал, так дал, почему без предупреждения? – сверху Симе улыбался Ангел, одной рукой удерживающий его за рубаху. – Способность летать, управлять скоростью и направлять свое движение для новичков является большой проблемой, на решение которой необходимо затратить некоторое время. Но само по себе решение начать полет – похвально. Если падаешь со скалы в пропасть – почему бы не попробовать полетать. Что ты теряешь? В жизни каждого человека случаются моменты, когда следует броситься в пропасть, чтобы убедиться, что всегда умел летать.

Правда, частенько решительный шаг вперед является результатом хорошего пинка под зад. Обычно заставить шагнуть в бездну занимает время даже большее, чем обучение азам полета. – Сараф разжал ладонь, но Сима остался висеть в воздухе, по-прежнему не вынимая основательно подмерзшие ступни из воды.

После легкого движения пальцев Ангела Сима словно перышко под действием легкого ветерка приподнялся ввысь и начал плавно перемещаться на небольшой высоте, постепенно увеличивая скорость. Его движения становились все увереннее, и вот он уже лавирует над самой водой, поворачивая то влево, то вправо над каждым изгибом реки.

Через некоторое время необходимость сосредотачиваться на процессе полета отпала, леталось как-то само по себе, просто по приказу мысли.

Сима смотрел на солнце, лучи которого пронзали его тело, даруя свет и счастье, вдыхал ароматы, пропитавшие воздух, любовался открывающимися внизу чудесными пейзажами, боясь разрушить эту иллюзию. Не хотелось останавливаться, не хотелось терять невероятное ощущение приобретенной свободы. Он чувствовал себя птицей и не заметил, как вошел в круг парения орла.

Через мгновение к ним присоединился Сараф.

– Ну что, готов к дальнему полету? – прокричал Ангел.

– Всегда готов, – шутливо вскинул руку в пионерском приветствии Сима, – куда летим?

– Держимся за орлом, у него здесь есть одно неотложное дело, он давно просил у меня разрешения завершить некую проблему. Летим за ним. Думаю, что посмотреть тебе на это действо будет небесполезно.

Летели молча. Орел спешил, и его спутники едва поспевали за ним.

…Внизу показалась небольшая деревушка, и орел начал снижение. Несколько небольших кругов над одним из дворов привели в ужас обитателей находящегося там курятника, которые в панике попрятались кто куда.

Посредине истоптанной поляны остался только один птенец, пристальным взглядом бесстрашно следящий за снижающимся великаном.

Орел цепкими когтями поднял оцепеневшего птенца в воздух и сбросил его вниз с набранной высоты. Подхватывая каждый раз беспомощный комочек у самой земли, орел повторял процесс вновь и вновь до тех пор, пока птенец не полетел самостоятельно. Но странно – тот не попытался спасти свою жизнь, а поднялся вверх и стал повторять траекторию парения орла, становясь все более похожим на него.

– Это же маленький орленок, – догадался Сима. – Но как он оказался в курятнике?

– Приземляемся все вместе и поговорим. – Сараф развернулся и полетел к месту, откуда Сима начал свой первый полет.

Орлы расположились на высоком каменном утесе и торопливым клекотом общались о чем-то своем, орлином, а Сараф и Сима присели на краю обрыва.

Немного помолчали, отдыхая и наслаждаясь прекрасными видами каньона.

– Ничто так не лечит душу, как сама природа. Свежий воздух, вид восхитительных пейзажей, звук воды, тепло солнца – все это работает для здоровья лучше любого доктора, – прервал молчание Сараф, – и еще резкий контраст смены стрессового напряжения и чувства облегчения. После этого хочется летать и петь. Расправляются плечи, тело звенит, как натянутая струна, а душа рвется в небо. Это то самое состояние, в котором мы способны создавать прекрасное, творить и… Жить! Жить по-настоящему, без оговорок, чувствовать каждый глоток воздуха, каждое дуновение ветра, каждой клеточкой тела ощущать мгновения прекрасной и желанной Жизни.

Чувство полета – это все-таки естественное состояние здорового, активного, полного сил любого живого существа! Жаль, что не каждому оно дается. Только раскрепостившись в воздухе и почувствовав облегчение, ты сможешь понять, насколько была напряжена и «зажата» твоя нервная система.

С умением освобождаться от собственных оков приходит и понимание, что ад на самом деле существует, и он внутри нас.

– А что это за история приключилась с орлами? – бросив взгляд в сторону утеса, поинтересовался Сима.

– О, это очень поучительная история. – Сараф нахмурился и устроился удобней: видно, повествование сие ожидалось не минутным. – Если не очень углубляться в начало этой истории, дело было так: один крестьянин неизвестно как добрался до орлиного гнезда и неизвестно зачем украл одно яйцо. Орел заметил кражу слишком поздно, но проследил путь вора до самого его двора. Тот, ничего умного больше не придумав, подсунул яйцо под курицу-несушку, и в результате орленок вылупился из гнезда вместе со своими новыми братьями и сестрами – цыплятами, ни на секунду не сомневаясь, что он – будущий петух, правда, достаточно уродливый с точки зрения куриного понимания.

Орлёнок вырос вместе с цыплятами и стал похож на них: кудахтал, как они, копался в земле в поисках червячков, хлопал крыльями. Но жизнь, которой он жил на птичьем дворе, ненавидел каждым своим пером – сидеть на насесте было для него мучением, тем более что сидеть приходилось на самой нижней жердочке, поскольку в куриной иерархии он занимал последнее место. Таким образом, все дерьмо сверху падало на его тело. Даже утки, передвигающиеся по двору вперевалку, смеялись над ним. Петухи, даже самые молодые, клевали его, отгоняя от курочек, с которыми он пытался поговорить.

Так орленок и жил, как курица, ибо верил в свое куриное происхождение, и умер бы от старости в загаженном курятнике, проклиная свою никчемную жизнь.

Если бы не настойчивость нашего Орла. Он каждый день старался пролетать над курятником, с грациозностью преодолевая порывы ветра, чтобы продемонстрировать птенцу красоту свободного полета.

Увидев это в первый раз, орленок спросил у курицы: «Кто это?»

– Это орёл, король всех птиц, – ответила ему несушка. – Он принадлежит небу. А мы, куры, принадлежим земле.

Но ежедневная демонстрация полета сделала свое дело, и орленок решил тренировать крылья, чтобы стать похожим на королевскую птицу и однажды подняться в небо.

Какой хохот, какое презрительное кудахтанье поднимались на птичнике, когда орленок пытался подняться хотя бы на метр. Но он упорно продолжал занятия и достиг того, что мог свободно перелетать двор по диагонали по нескольку раз.