Двое

Во всяком случае, привлечет в дом людей – красота во все времена притягивала людей, как металл к магниту, как пчел к нектару…

А неземная красота, та вовсе никого не отпускает от себя.

Но пока они вдвоем…

И вместе наблюдают невеселую картинку пожухших под тяжестью мокрого снега остатков сорных растений и стайки неказистых воробьев, выклевывающих семена из слякотных остатков.

Сколько раз Горе перекраивал участок земли, мысленно помещая туда садовые деревья и ягодные кустарники, разбивая между ними причудливые пятна цветочных полян, искрящихся развеселым разноцветием на идеально ровных травяных лужайках?

И каждый раз нарисованная воображением картина казалась идеальной.

Но наступал новый день, и Небесный Сад мысленно взращивался заново.

Егор жадно впитывал в себя информацию о новых саженцах, сортах цветов, вредителях, почве. Он знал все о растениях, их полезных и губительных для человека свойствах, болезнях и излечении, способах увеличения урожайности… Стал не просто специалистом в этой области, но, можно сказать, академиком. Иногда даже позволял себе мысленно спорить с авторами статей, опубликованных в многочисленных журналах, занимавших большую часть комнаты с окном в сад.

Он вполне уже был готов гениально выполнять работу садовника, или, по-модному, ландшафтного дизайнера.

Но использовать свои знания для реализации чужих мечтаний казалось постыдным занятием.

Чем-то вроде сознательной измены любимому человеку.

С редкими посетителями, а в их число входили также жена и дочь, он разговаривал только о Саде – и изрядно всем поднадоел. Его просьбы о доставке редчайших или недавно вышедших изданий вначале просто раздражали, а вскоре стали восприниматься как занудные чудачества и даже бред душевнобольного человека.

Это создало еще большую пропасть между ним и Людьми, но при этом еще теснее укрепило связь с Домом и будущим Садом.

* * *

День клонился к вечеру, и Егор спешил до сна закончить свое сегодняшнее очередное гениальное творение.

На этот раз он превзошел самого себя. Так, впрочем, было всегда.

«Но не сегодня, – убеждал себя Егор, – сегодня план получился действительно идеальным. Всё, – решил он, – больше не буду переделывать, а то свихнусь ненароком на этой почве. И так я уже разговариваю с цветами и деревьями. Да ладно бы с живыми, а то с картинками. Надо переключиться на идею реализации плана, а для этого понадобятся деньги, много денег…

А значит – их надо заработать, надеяться на жену и друзей – нереально».

Чтобы как-то подкрепить свое решение, Егор написал на плане: «Дорогой Дом, таким и только таким будет наш с тобой Небесный Сад!»

Переключиться с созерцания прекрасного на рассуждения о хлебе насущном никак не получалось. План лежал на столе и притягивал к себе, но Егор решительным движением взял его со стола и, поднявшись в коляске на второй этаж по специально сделанной лестнице, прикрепил кнопкой к стене своего кабинета.

– Сегодня мы начинаем операцию «Небесный Сад», – крикнул он в сторону сада. – А какое сегодня число? – задумался он. – Господи! Как же я мог забыть, сегодня же девятнадцатое – день рождения мамы!

Он мысленно попросил у мамы прощения и поехал вниз на кухню – достать из холодильника вино.

Но по пути туда снова пришла мысль о необходимости изыскать финансы для реализации своей мечты.

Деньги и все, что с ними связано, представлялись вещами, глубоко противными творческому человеку, коим давно уже считал себя Егор.

– И все же… Надо найти и пересчитать сбережения, сделанные на черный день. Где же они были заначены? – никак не мог вспомнить он.

И это было неудивительно – деньги давно уже потеряли всяческий смысл, они ему были просто не нужны! Все, что необходимо, доставлялось без особых проблем – его фирма продолжала успешно работать и без него. После того, как он вынужден был оставить работу, его дело взяла в свои хрупкие руки его дочь. И, как выяснилось, руки эти оказались совсем даже не хрупкими! Ум, решительный характер и поразительная работоспособность помогли ей добиться удивительных результатов – фирма процветала и расширялась.

Дочь с детства воспитывалась почти в спартанских условиях, и поэтому сейчас ее не интересовали модные штучки и тусовки.

«Первым делом – самолеты!» – вот ее лозунг, услышанный в старой песне о пилотах. А все глупости – потом!

Но надеяться на выделение дочерью средств на сад не приходилось. У нее каждая копеечка шла в дело, а загородный дом отца и тем более сад представлялись для нее как раз той самой глупостью.

«Надо отыскать деньги! Их, помнится, было немало, порядка двадцати тысяч долларов. Для начала вполне достаточно, а после что-нибудь придумаем». Егор выехал из комнаты и в задумчивости уставился на книжный шкаф довольно внушительного размера. Кроме как в него, спрятать заначку он не мог, просто некуда было: из мебели в гостиной стояли только небольшой старинный секретер, дубовый стол и стулья.

Размышления Егора прервал длинный требовательный звонок в дверь, которому он обрадовался: будет теперь, кого загнать наверх, чтобы порыться в книгах, до которых ему было не дотянуться.

В дверной глазок на него смотрел молодой парень, сияющий обворожительной улыбкой. Казалось, что эта улыбка существует сама по себе, как у Чеширского кота в книжке «Алиса в стране чудес».

«Вот он сейчас войдет, а улыбка останется за дверью», – усмехнулся про себя Егор.

Смешно после вспоминать было, но так и случилось…

Стоило приоткрыть дверь, как парень, проскользнув в дверной проем, опрокинул коляску и послал, для верности, в голову Егора мощный заряд электрошокера.

Дом ахнул и перевернулся в глазах Егора дважды, покачнулся несколько раз, очень надолго исчез и вернулся в свое прежнее состояние.

Но только на первый взгляд.

Егор долго и внимательно рассматривал своего единственного Друга – и не узнавал его.

Дом стал не таким краеугольным и неуютным, каким казался совсем недавно.

Он стал мягче за счет неизвестно откуда взявшихся овалов, округлости стен, доступности и какой-то неземной открытости.

Дом будто призывал войти в него каждому и поселиться в нем навсегда. Не хватало только плаката с надписью «Добро пожаловать».

Плаката так сильно не хватало для полноты картины, что Егор специально подошел к окну, чтобы удостовериться в том, что такой призыв на воротах не вывешен.

И тут же забыл обо всем!

Мысль о том, что он смог самостоятельно подойти к окну, словно новый шокирующий удар прожгла до самых ступней.

А ощутив боль, он очнулся окончательно и возликовал: есть боль, значит, ноги ее чувствуют, а значит, я снова здоров и могу двигаться!

И тут же, не в силах сдерживаться от полноты переполнявших его чувств, он пустился в пляс, выделывая ногами замысловатые коленца.

Скакал по комнате и кричал, то подражая грузинам, то отплясывая украинского гопака.

Мебель заметно подрагивала – это Дом праздновал выздоровление вместе с ним, вибрируя стенами в такт мелодии дружного птичьего хора за окном в саду.

Непривычность к активному движению быстро привела к утомлению, и он нехотя опустился на стул.

Именно на стул, в сторону кресла-каталки он старался даже не смотреть, боясь снова стать немощным и оказаться в ней.