Оценить:
 Рейтинг: 0

Мертвая пехота. Книга первая. Крах

Год написания книги
2023
Теги
1 2 3 4 5 ... 17 >>
На страницу:
1 из 17
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Мертвая пехота. Книга первая. Крах
Юрий Погуляй

Война с Ульем завершилась много лет назад, но ничто не уходит навсегда. Из глубин космоса возвращается потерянный имперский корпус, и его солдаты и предводители уже не те, кем были раньше. Но они так же хотят власти над империей Лодена, как и многочисленные рода, разбросанные по планетарным системам человечества.И пока благородные кланы бьются за власть, обычным людям предстоит спасать свои шкуры. Пять героев романа проживут эти тридцать дней просто для того, чтобы выжить. Вот только каждый из них так или иначе повлияет на будущее империи.

Юрий Погуляй

Мертвая пехота. Книга первая. Крах

Пролог

Они пришли вместе с туманом, поглотившим с утра дальнюю заставу корпуса «Имперских карателей».

Ронд, забившийся в угол за оружейным шкафом, прижался спиной к холодной стене и уперся ногами в тело командира. Кусок хитиновой лапы застрял у мертвого тактика[1] в спине, будто сломанное копье, и Ронд, ерзая и всматриваясь в темноту склада, постоянно возвращался взглядом к чудовищному обрубку, от которого ощутимо несло чем-то едким. В смесь запахов вплетался аромат разлитой на кухне похлебки. Вонял догорающий за пределами казармы вездеход, и Ронд слышал, как потрескивают оборванные провода, касающиеся развороченной туши их единственного грузовика.

А еще пахло кровью. Кровью проткнутого насквозь тактика и тех, порванных на части ребят, оставшихся за запертой дверью.

Стук.

Губа дернулась, палец лег на спусковой крючок. От веса разрядника уже ныли мышцы, но отвести ствол от черного проема двери было выше человеческих сил. Вокруг казармы, затерянной в глухих джунглях Раздора, бродила смерть и искала его, Ронда – младшего тактика «Имперских карателей». Рейтинг, едва переползший за двадцатую тысячу, шесть лет на службе, из них три года здесь, на проклятой планете. Модификаций нет, нареканий нет, поощрений нет, жены нет, любовницы нет, родных нет – ничего нет. Ничегошеньки!

У зарешеченного окна, дающего хоть какой-то свет в схроне Ронда, мелькнула тень. Сердце застыло от ужаса. Легкие наполнились жарким, влажным воздухом и замерли на выдохе. Как же хотелось проснуться и вновь услышать опостылевший храп товарищей, утренний стук кастрюль на кухне или чей-нибудь глухой голос в комнате отдыха. Здесь никогда не было так тихо, как сейчас. И в этой зловещей тишине за стенами казармы что-то щелкало, да слышались тяжелые шаги, словно кто-то большой и неуклюжий переваливается с ноги на ногу, сражаясь с высокой травой во внутреннем дворике. Может быть, стоило подняться на ноги, подойти к окну и осторожно выглянуть наружу, но весь мир для Ронда сосредоточился в торчащей из спины тактика «пике» и запертой двери, сквозь щель которой в комнату затекала черная лужа.

Даже дышать было страшно. Сиплый звук, рвущийся из груди, мог призвать к забытому складу всех поганых чудищ округи. И потому Ронд старательно следил за каждым вдохом и выдохом. И все еще надеялся, что твари уйдут. Что отступят вместе с мутными языками вонючего тумана обратно в лес. Что это все скоро закончится.

Но звуки не уходили.

Он подтянул к груди колено и опер на него разрядник, по-прежнему не снимая одеревеневшего пальца со спускового крючка. Из склада, куда Ронд втащил умирающего тактика, наружу вел только один ход, и сейчас он был под прицелом. Заныл разбитый при падении локоть, грубая ткань униформы наждачной бумагой прошлась по свежей ссадине на колене. Так, надо успокоиться. Успокоиться и собраться. Он все-таки солдат. Солдат императора!

На кухне что-то лязгнуло. И раздались отчетливые, но неуверенные шаги. Топ… Шарк… Топ… Человек?

Кто-то еще выжил? Но Ронд знал, что этого не может быть. Он видел, как погибали товарищи, как метались в тумане зловещие тени чужаков.

Топ… Шарк… Топ… Звук приближался. Шел из кухни вслед за запахом похлебки, и в роковой поступи не было ничего хорошего. Люди так не ходят.

Дверь озарилась светящейся каймой. Кто-то был там, по ту сторону. Кто-то, у кого был достаточно мощный фонарь. Но никому из вахтового подразделения «Карателей» таких игрушек не выдавали…

Шаги прекратились. И в нос Ронду ударил запах гниения. Младший тактик задохнулся от смрада, левая рука дернулась ко рту, чтобы прикрыть рвущийся наружу крик, а правая вцепилась в рукоять разрядника. По спине заструился ледяной пот, мерзко скользнул между лопаток и добрался до копчика. Ронд прерывисто вздохнул.

Если он выстрелит – то выдаст себя. Стрелять нельзя. Сейчас ни в коем случае нельзя, хоть и хочется изрешетить дверь и то, что застыло за ней. Но вдруг гость уйдет? Ведь может случиться и такое! Ох, пусть он уйдет! Это ведь такая мелочь. Склад есть склад. Там никого не должно быть. Одни стеллажи с оружием да ящики с боеприпасами. И мертвый тактик. Больше здесь никого нет! Уйди, прошу тебя. Уйди!

Ручка двери пошевелилась, и Ронд похолодел. Гость осторожно покрутил ее в разные стороны, будто вспоминая, как это делается, и утих. Младший тактик вжался в угол, облизнул пересохшие губы и почувствовал, как из глубины души рвется наружу вой отчаянья. Нет выхода. Нет спасения! Все старые мечты о военной карьере показались глупыми, несущественными. Все переживания по поводу должности, на которой он застрял, стали смешными. Четыре года в младших тактиках? Ну и что? Он готов был проходить в этом звании еще десять лет. Двадцать лет. На любой из планет! Хоть здесь, в джунглях душного Раздора, хоть на безжизненных камнях Черномола, да хоть среди живых мертвецов Терадо – где угодно, лишь бы выжить. Выжить и забыть о тяжелых шагах там, за пределами склада, забыть о хитиновой лапе, перерубившей позвоночник плечистого тактика. Забыть о вязком запахе, который можно было едва ли не потрогать. Забыть обо всем и просто жить дальше…

Но нечто не уходило. Оно ждало по ту сторону подсвеченного контура, по ту сторону входа в преисподнюю. Входа, который для поганого гостя наверняка был выходом. И Ронд чувствовал, как ЭТО хочет выбраться из своего слепящего ада в чужой сумрак теплого склада. В последнее прибежище младшего тактика.

БАХ!

– Ааа… – одними губами простонал испуганный Ронд.

От удара металлическая поверхность двери вспучилась, словно была пластилиновой.

БАХ!

С грохотом дверь рухнула на землю, и три мощных фонаря, закрепленных на груди гостя, прорезали поднявшуюся от падения пыль. Три ярких луча ослепили младшего тактика.

– Ааа! – заорал зажмурившийся Ронд и выстрелил. А затем еще раз. И еще.

И еще.

Он не открывал глаз и не прекращал стрелять все то время, пока нечто тяжело шагало к нему через склад. Младший тактик Примского корпуса «Имперские каратели» так и не посмел взглянуть на свою смерть.

[1] Воинское звание.

Элай Ловсон – Вечер первого дня

Вечер первого дня

В чем заключается вахтенная работа на планете Раздор? Стратег[1] Элай Ловсон знал ответ на этот вопрос. Так что, если кому-то интересно, то спросите Ловсона, и он ответит, что работа на Раздоре – это непрекращающаяся битва. Битва с самым опасным и непобедимым врагом империи Лодена. Имя которому – смертная скука.

Вахта в «Гнезде» – это месяц бессмысленного бдения посреди вонючих джунглей, в шестидесяти километрах от славного Города-на-скале. Медвежий угол новой цивилизации. Темное, мрачное, угрюмое обиталище имперской армии, затаившейся в отдалении от радужных красок нового Раздора. По вечерам, при хорошей погоде, Элай забирался на караульную вышку у ворот и, обмениваясь с часовыми ничего не значащими репликами, подолгу смотрел на сверкающие огни далекого горного поселения. Ловсон не хотел признаваться даже самому себе, но Город-на-скале манил его пуще отпуска. Стратег честно пытался поставить себя на место первопроходца, на место искателя. Представить себя свободным человеком, строящим собственный мир, собственный город. Прокладывающим проспекты и придумывающим для них названия. Планирующим станции пересадки и трассы до рудников. В этом было что-то магическое, что-то сродни работе творца. Сейчас в далеком Городе-на-скале еще нет шума имперских мегаполисов. И грязи, присущей им, тоже нет. Нелегальный мир пока еще не получил в свое распоряжение новеньких адептов с потухшими глазами, суровыми лицами и опустошенными кошельками и душами.

В такие моменты, глядя на игру огней, Элай завидовал колонистам. Они строили новый город, новую вселенную. Воодушевленно, как помилованные смертники. Поселенцы Раздора вырвались за миллиарды километров от дома, чтобы начать все с нуля и не допустить тех ошибок, что остались в прошлой их жизни. И, Лоден свидетель, с каким же энтузиазмом они отнеслись к этой миссии.

Город-на-скале вырос над джунглями, взгромоздившись на утесы хребта, идущего с севера на юг. Опутал его паутиной дорог и подъемников, взрастил сотни башен и каскады домов. Засадил камень садами, поработив мертвую стихию. В верхних кварталах так и вовсе казалось, будто тебя занесло в сердце хвойного леса. Селились там люди побогаче, способные оплатить работу жрецов Элементиума[2]. Деньги могут многое и легко позволяют своим обладателям сладкий вечерний чай на каменной террасе, под сенью впившихся в скалы сосен. С непременным видом на долину, где царствовало бурое море джунглей Раздора.

Элай частенько там бывал. Разумеется, тайно для горожан и начальства. Дожидался окончания вечернего сеанса связи, отчитывался перед Радикалом о состоянии дел, охотно отвечал на равнодушные вопросы стареющего боевого лорда и старался не смотреть в сторону часов, которые висели как раз за мониторами пульта. Командир слушал его без энтузиазма, отстраненно, проходя избитый и потому единственно верный ритуал. Ловсон видел, что Радикал сдает и что даже жрецы Медикариума[3] не смогут поднять бывалого лорда на ноги. Судя по участившимся в последнее время вспышкам ярости – командир и сам осознавал свое ближайшее будущее и потому к молодым, наступающим на пятки стратегам, относился с подозрением. Ведь кто-то из них займет место боевого лорда. Может быть, им окажется и Элай, кто знает? Но победить старость Радикал уже не мог. Несомненно, его ждет достойная пенсия и великолепный уход. Во всех смыслах этого слова.

Но кому из нас хочется уходить?

После беседы с Радикалом Элай всегда отправлялся к себе в коттедж. Мимо плаца, вечно забитого тренирующимися бойцами под зорким надзором младших тактиков, мимо казарменной части, со скучающими и постными лицами обитателей, мимо столовой, вечного пристанища старших тактиков и ловуров[4]. Служба есть служба. И Элаю она не нравилась. Армия должна воевать. Солдат обязан сражаться.

Иначе наступает летаргия.

С такими тяжелыми мыслям Ловсон добирался до офицерского квартала, представляющего собой ровные ряды небольших коттеджей, разделенных аккуратными лужайками, аллеями, дорожками. Его дом находился чуть на отшибе. На углу этого «квадрата-обитания». В трех сотнях метров от серого забора, кое-где потрескавшегося от натиска джунглей. С соседями Элаю повезло. Слева жил ловур Тэмс, в прошлом году подравшийся на пьяную голову в одном из кабаков на станции, и прошедший модификацию в храме Медикариума. Теперь угрюмый, недружелюбный офицер кулаки не распускал и вел себя тихо-тихо. Ловсон видел его только на построениях, и понимал, что перед ним уже не тот Тэмс, с которым он служил раньше. Того Тэмса прикончили жрецы Медикариума, как пить дать. Выдавили душу шумного солокерца[5] из тела, и поместили туда мертвеца.

Позади жил старший тактик Бойл «Дубина». Туповатый, грузный и необычайно ответственный командир. Элай ему доверял. Знал, что «Дубина» расшибется в лепешку, а поставленную задачу сделает, даже если ею окажется сортирная яма, в которой можно похоронить Лоденского мамонта[6]. Звание старшего тактика для Бойла было потолком, но при этом и пиком воинской карьеры. Но больше всего Ловсон любил «Дубину» за гробовую тишину в его доме. Бойл вечно пропадал где-то в казармах, среди солдат, а когда возвращался – вел себя тише смерти. И лишних вопросов никогда не задавал.

Поднявшись на крыльцо, дождавшись щелчка замка, Элай попадал в полумрак опостылевшего жилища и молча переодевался в гражданское. Деловито, собранно, без единого лишнего движения. В его комнатушке хватало милых излишеств, являющих собой предмет черной зависти даже для старшего командного состава. Но Ловсону было нужно что-то большее, чем бесконечный офицерский бар, да щепотка прокхатовской дури[7]. Ему хотелось строить новый мир вместе с жителями Города-на-скале, видеть, как воплощается в жизнь его мечта, и чувствовать, как жизнь вновь обретает смысл.

А не торчать цепным псом в джунглях, выполняя бессмысленную и скучную работу. Изо дня в день подхлестывая обленившееся военное чудище империи.

Перед самым выходом он аккуратно складывал черный плащ стратега, бережно разглаживал ладонями шелковистую ткань и долгое время смотрел на серебряную вышивку, прежде чем закрыть ящик. Вид раскрытой книги, его родового герба, словно помогал справиться с тяжелыми мыслями. Напоминал Элаю, что он не один. Что на далекой Приме, в нескольких звездных системах отсюда, в поместье на берегу Глубокого озера его ждут мама, отец и Санни, любимая жена.

Перед выходом он подходил к зеркалу, несколько минут смотрел на крепкого длинноволосого мужчину с острой русой бородкой, и ему всегда казалось, что он видит не свое отражение, а совсем другого человека. Не волевого командира, а художника, который оказался не в том месте и не в то время.

Ловсон плотно закрывал за собой дверь, по привычке дергал замок и на пару мгновений задерживался на крыльце, вдыхая влажный, густой воздух Раздора. Смотрел на огни казарм, на приглушенный свет в доме Тэмса и, наконец, шел к проходной, где поджидал Нару.

В Город-на-скале они всегда отправлялись вдвоем. Он – стратег «Имперских карателей» и она – морт[8] Нара, жрица Медикариума, приписанная к их подразделению.

Они добирались до поселения и неспешно бродили по аккуратным улочкам новой жизни, представлялись случайным жителям художниками с Ливня, ищущими место для их будущей галереи. И иногда Элаю даже удавалось забыть о том, что они никогда не нарисуют ничего лучше боевой схемы или анатомического рисунка раненого солдата. В такие моменты он готов был до хрипоты спорить с поселенцами о цветах, красках и недостатке света на той или иной площадке. Да что там говорить – в этих наивных прогулках Ловсон находил какое-то странное, удивительное счастье.
1 2 3 4 5 ... 17 >>
На страницу:
1 из 17