Передышка не бывает долгой

– Лет через сто, – обронил Хугилай. – Полагаю, такие жабы растут долго.

– Как ты здесь? – спросил Мрак.

Манмурт ответил уклончиво:

– Хрюндечка по вам скучала!.. Видите, хребетик торчит?

Мрак окинул его внимательным взглядом. Манмурт и сам вроде бы за время его отсутствия исхудал, хотя и раньше всегда был сухим и жилистым с донельзя благородным обликом последнего представителя древнейшего в Барбуссии рода.

– Теперь растолстеете, – заверил он. – Со мной да не разжиреть? Одни кости останутся. Ладно, бегите играть, вам звезды считать не надо, счастливые.

Манмурт церемонно поклонился, даже ножкой пришаркнул и руки раскинул, как лебедь крылья, красиво и с достоинством, подхватил на руки Хрюндю.

К изумлению Мрака, она не брыкалась, а устроилась поудобнее, только на него оглянулась с обидой в больших выпуклых глазах.

Хугилай проводил их взглядом, повернулся к его тцарскому величеству.

– Ваше…

Мрак спросил грозно:

– Ну?

Хугилай вздрогнул, отступил на полшага.

– Да вот желательно мне, как верноподданному, знать, о чем мыслит Ваше Величество?.. Что-то больно брови сошлись, вот-вот гром грянет! Когда в вас дух дедушки влез, веселились, море по колено, а сейчас ну прям гроза надвигается… Кто влез?

Мрак вздохнул, в самом деле незримая тяжесть на душе, словно несет на себе горный хребет.

– Да кто в нас только не влезает… Своей жизни нету, только и твердят, что должен и что обязан. В интересах рода! Дабы не посрамил… Вот так и живешь, словно не человек, а веточка на большом дереве.

Хугилай сказал с сочувствием:

– А вдруг так и есть?.. С другой стороны, даже надежнее. Есть опора. Хоть все и померли, но опираться можно и на мертвых?

Мрак вздохнул.

– Как все непросто. Что за жизнь, если прем по тонкому льду, а он трещит и ломится?..

Хугилай ответил осторожно:

– И остановиться низзя, провалимся. Но что делать, вся жизнь либо на тонком льду, либо на песке. Надо идти, а то и скакать. Лучше на коне, иногда на брюхе. Так что изготовьтесь, Ваше Величество. На совете многое чего можно. А не можно еще больше. Уж и не знаю, что хуже, а что еще хужее.

Мрак буркнул:

– В прошлый раз, говоришь, Киммерию разодрали?

– Тьфу-тьфу, – ответил Хугилай. – В Киммерии тогда, говорят, вместо воинов мудрецы стали в почете. А разве с ними выживешь?

Мрак сказал озадаченно:

– Мудрецы? Так вроде бы хорошо?

– А что простому народу от мудрости? Ваше Величество, от ума до рассудка на коне скакать сутки, а то и более. Разве что на вашем?

Мрак шумно поскреб в затылке.

– Ум, рассудок… А есть разница?

– Есть, – заверил Хугилай. – Большая и толстая. Вы умный, раз все звезды знаете, но тцару нужен не столько ум, как рассудок. А умными должны быть советники.

– Дела, – сказал Мрак озадаченно, – ладно, пойдем готовиться. На какой день назначено?

– На день Рода, – сообщил Хугилай. – У всех праздники разные, но день Рода для всех день Рода. Мы же как бы из одного корня, пусть теперь и далеко растопырились. Лучше приехать на день-два раньше. А то и на неделю. Другие так сразу сделали. Можно осмотреться, прислушаться, что-то услышать полезное, с кем-то втихую сговориться.

– День Рода, – пробормотал Мрак. – Это уже через неделю?..

– Кто-то выехал пару недель тому, – сообщил Хугилай. – Зачем гнать коней? Солидные люди никуда не спешат, но везде успевают.

Мрак буркнул:

– А мы солидные?

Хугилай взглянул на него искоса.

– Ваше Величество… Неважное, какие мы на самом деле. Главное, чтобы солидными считали нас другие.

– Что нужно?

Хугилай развел руками.

– Ваше Величество…

– Понял, – ответил Мрак. – Будем держаться. Выеду на неделю раньше. Но у меня конь, так что могу и позже.

Мелькнула острая мысль, что до возвращения к Мелигерде тоже неделя. Но рассчитывал, что поедет к ней уже Яфегерд.

С женщинами всегда трудно, вспомнил Олега, потому мудрецы держатся от них на дистанции.

А вот ему повезло, не мудрец он, совсем не мудрец. От мудрости, говорят, голова тяжелая и спать хочется.

Хрюндя учуяла, что ее большой и сильный друг вот-вот снова ее покинет, настойчиво лезла к нему на ручки, а там на коленях, сжавшись в ком и подобрав лапы, засыпала, похрапывая так мирно, что он не решался ни согнать, ни перенести на ее лежанку.

Такое удавалось только Манмурту, жаба уже привыкла, что он ее переворачивает, укладывает и укрывает одеялком, перестала недовольно скрипеть и похрюкивать.

Он и на этот раз осторожно подвел ладони под толстенькое упругое тельце, поднял, оставляя Мрака в кресле на безжабье, но не переложил на расшитые цветами подушки, а опустил себе на колени.

Хрюндя недовольно завозилась, заново устраиваясь, но не проснулась, а Манмурт сказал тихо: