Скифы

Скифы
Юрий Александрович Никитин

Странные романы
Завсегдатаи одного из интернет-форумов, глубоко озабоченные судьбами Родины, приходят к выводу, что развал России и деградация ее населения приняли необратимый характер. Тогда они решают «взамен этой нелепой Руси, что везде мордой о все камни» воссоздать великую Скифию, могучую непобедимую державу. И их кажущийся безумным план начинает осуществляться с фантастической скоростью…

Юрий НИКИТИН

СКИФЫ

Предисловие

В этом романе многие старожилы Корчмы (http://nikitin.wm.ru/cgi/forum/read.pl?forum=nikitin) узнают знакомых персонажей. Я не стал им тогда менять ники, так и вошли в роман, как партийные клички.

Все персы, активно участвующие или недавно участвовавшие, – завсегдатаи виртуальной Корчмы, размещенной в Интернете. Ее основала Лилия, она же неизменная хозяйка сайта и модератор на протяжении всех семи лет. Разместили сайт на своем сервере ребята из relis.ru, которым отдельная благодарность за ресурсы, за их бескорыстную помощь.

В Корчму за семь лет заходило немало народу (на счетчике Рамблера уже далеко за полмиллиона), часть стала постоянными посетителями, передружились, перессорились, ходили друг другу бить морды уже вживую, назначали стрелки, снова дрались и мирились, в конце концов образовалось странное сословие (или создалась нация) корчмовцев.

Более того, разрастаясь, Корчма выпускала отводки: корчмовцы создавали свои тематические сайты. У кого с уклоном в философию, у кого – в религию, у кого – в чистое искусство, у кого – в русское язычество, в боевое фехтование, а после выхода первого тиража этой книги появился сайт скифов по адресу: www.skyfia.ru с зеркалом на http://www.skyfia.iphosting.ru.

П.С. Приношу извинения друзьям из Корчмы, не все поместились, а у тех, кто вошел, перекручены характеры. Но ведь там, за книгой, всего лишь жизнь, а здесь – художественное произведение! Сами понимаете, что в книге правильнее. Смешно слышать детские возражения типа: у вас неверно, в жизни не так! С каких это пор искусство идет за жизнью? Козе понятно, что реальность именно в художественных произведениях, а жизнь… это так, бледные тени искусства.

ЮРИЙ НИКИТИН

Посвящается ребятам из Корчмы,

а также ее прекрасной хозяйке – Лилии!

Часть I

Глава 1

Вторую неделю на московском небе ни облачка. Прокаленный воздух обжигает глотку, на солнечной стороне асфальт прогибается под ногами, от каменных стен пышет, как от доменных печей.

Глазам больно смотреть на оранжевые дома, ослепительное небо. Солнце ухитряется отражаться даже от земли, предательски бьет снизу под опущенные веки. Крылов выбрел из подъезда, сощурившись, как китаец, злился, что в очках пляшут разноцветные зайчики.

От троллейбусной остановки навстречу двигалась легкой пританцовывающей походкой дочь знакомой из третьего подъезда. Четырнадцатилетняя малявка, но уже вполне, вполне… Маечка на одной лямке, правая грудь обнажена, при каждом шаге задорно подпрыгивает – округлая, загорелая. Это называлось почему-то амазонить, хотя, если не изменяет память, амазонки грудь прижигали еще в детстве, чтобы та не мешала натягивать тетиву.

Обнажение – демонстрация вечных ценностей, сказал себе Крылов. Во дворе на малявку оглядываются, выворачивая шеи. Сзади так же хороша: на приподнятых ягодицах провокационные вырезы, мелькает белая кожа, но Крылов отвел взор и попер дальше, в Центр. Мозг, который у него не мог не работать, ухватился за словосочетание «изменяет память», начал раскручивать: а с кем изменяет, зараза, а ради каких выгод изменяет… Нередко мозговая работа в таких странных направлениях давала поразительные результаты, что выливались в статьи: в солидных академических журналах поддерживали статус современного философа, а в популярных изданиях давали неплохие гонорары…

Судя по отсутствию народа на остановке, троллейбус только что ушел, Крылов вздохнул еще обреченнее, двинулся пешком, стараясь держаться в тени разновысоких зданий.

Дальше дорога пошла вниз, он ускорил шаг. Ветерок погнал по асфальту обрывок грязной газеты. В скверике дети гонялись за котенком. Двое бомжей сидят прямо на бордюре, а чуть дальше пьяная баба скатилась прямо на проезжую часть. Машины с осторожностью проезжали подальше от тротуара.

Редкие прохожие тоже сторонились, проходили под самой стеной дома. Навстречу Крылову шла молодая женщина, тоже начала еще издали загибать дугу, чтобы не вступить в зловонную лужу на асфальте. Лет под тридцать, маечку спустила до широкого пояса шортиков. Обнаженные полные груди сыто и неспешно покачиваются, налитые, женские. Крылов улыбнулся одобрительно, поощряюще. Молодец, мол, ты красивая, ходи так всегда, не обращай внимания на придурков, бомжей. А есть еще ублюдки, что свистнут или крикнут что-то в спину, тоже не реагируй, ты ж красивая. Женщина показала ровные белые зубы, выпрямила спину.

Глаза ее не то чтобы сильно накрашены, но татуаж в палец шириной на бровях, на губах, на веках, даже на сосках, если рассмотрел верно, мелкие морщинки у глаз, но грудь в самом деле хороша, сохранилась, грех не попользоваться, не добавить себе обаяния, выставляя напоказ…

На той стороне улицы возле «Валентины» переминается с ноги на ногу долговязый Гаврилов. Главный язычник Корчмы, блестящий знаток арийского прошлого, уверенный, что если Россия сбросит православие и вернется к истокам, то есть к капищам и волхвам, то сразу все современные проблемы будут решены. Увидев Крылова, благовоспитанно помахал белой нежной ладонью.

На зеленый Крылов опоздал, на желтый не рискнул, а лавина машин сорвалась с места, понеслась с такой злобной решительностью, что он отступил на бровку тротуара. Они мчались, как тысячи гигантских блестящих жуков. Он терпеливо ждал, эти металлические чудища проскакивали «зебру» на большой скорости, к нему повернуты правым боком, так что видел либо пустое кресло, либо пассажира. Самцов он игнорировал, обнаженных женщин провожал глазами. В машинах их гораздо больше, чем на улице, что и понятно. На улице можно нарваться на сексуально озабоченного, на старого коммуниста или фашиста. Правда, в центре города, вообще в пределах Садового кольца новая мода уже взяла верх, женщины начинают появляться обнаженными до пояса, а то и полностью, но на окраинах бродят еще чуть ли не в паранджах, там обычно селятся выходцы из Среднего Востока.

В стеклах проскакивающих машин он видел себя: плотного… говорят, толстого, это враки, у него просто конституция такая, крепкая, настоящая. Видел, как его коротко стриженные рыжие волосы как пламя вспыхивают в окнах вымытых до яростного блеска «Мерседесов» и «Опелей».

Едва зажегся желтый, он привычно поправил массивные очки, ноги понесли через проезжую часть. При нынешнем уровне медицины поправить зрение – раз плюнуть, утром явился – днем уже вышел с нормальным, но для некурящего очки то же самое, что для иного сигарета: можно снять, тем самым прерывая разговор в нужном месте, протереть, одновременно лихорадочно подыскивая убийственные доводы… или же сладострастно растягивая победную паузу, как артист перед коронной фразой.

Гаврилов шагнул навстречу, они пожали друг другу руки. Выше Крылова на полголовы, зато на пудик полегче, он мягко и как-то вкрадчиво-интеллигентно пожал пальцы, хотя чувствовалась сильная широкая ладонь. Иконописные глаза на строгом бледном лице были серьезными и даже трагическими.

– Тор уже там, – сообщил он как-то грустно. – Изучает меню. Там перемены, перемены…

– Нам нужны не такие перемены, – сказал Крылов значительно.

– Это не скажешь Тору, – ответил мягко Гаврилов. – Он теперь не просто любит пожрать и выпить…

– А что еще?

– Обожает пожрать и выпить!.. Во все другие перемены, кроме перемены блюд, уже не верит.

– Как там с местами?

– Похоже, у нашей кафешки трудные дни. Во всем зале только одна парочка…

– Да черт с ними, чужими кризисами! Нам же лучше, не будет тесно.

Короткий коридор вывел мимо туалета в полуподвальный зал. За дальним столом молодой парень боксеристо-братковского вида и девушка беседовали серьезно и приглушенно, словно затевали убийство. Парень в ветхой рубашке, спина протерта до дыр, торчат нити, шорты тоже как будто вытащил из мусорного ящика. Девушка так и вовсе непривычно опрятная и пристойная. По крайней мере ее крупная грудь прикрыта. А шортики все-таки шортики, а не постельные трусики.

Крылов остановился на ступеньках, плотоядно потер ладони.

– Не пришлось отстегивать за предварительный заказ!.. Валя, нам пивка. Лучше светлого. Да-да, для начала светлого.

За огромным столом с тремя кружками пива расположился крупный шкаф с огненно-рыжей головой, широкий в плечах, а волосатые, как у гориллы, руки лежали на столе, ревниво охватив кольцом кружки с пивом.

Заслышав шаги, повернулся, встал, раскидывая лапы, что в размахе выглядели еще длиннее и толще. На толстых губах лопались пузырьки пивной пены.

– Сколько зим! – проревел он так, что зябко зазвенели стекла.

– Всего одна, – ответил Крылов.

Пришлось дать себя обнять, только дыхание задержал, у Тора сила медвежья, спросил:

– А где остальные? В конце пути одни герои с пощербленными мечами?

– И окровавленными, – согласился Тор. – Сладкой плотью врага.

– Просто опаздывают, – объяснил Гаврилов серьезно. – Там пара новичков, что не знают дорогу. Договорились встретиться у вокзала. Ласьков приведет, как гусей.

Тор широким жестом двинул по столу в их сторону две кружки. Пена еще на три пальца, плотная, тяжелая, сползает по стенкам медленнее, чем движется ледник. Крылов жадно ухватил сразу два тяжелых запотевших от холода драгоценных сосуда, вот она, живая вода, припал, как конь после долгой скачки. Тор поверх голов Крылова и Гаврилова делал Валентине, молоденькой хозяйке кафе, отчаянные знаки: мол, ты же видишь, эти варвары отобрали, восполни потерю, а то кончусь…

Гаврилов заказал лимонад, пил интеллигентно, мелкими глотками. Его лицо оставалось таким же серьезным, а глаза – вопрошающими.