Прогулка по карнизу

***

Мы помогли друг другу навьючиться заплечными баулами и вышли ровно в 15:00. По набитой конной тропе за одну, казалось, нескончаемую ходку добрались до слияния рек Тер-Аша и Ташкаров. По мосту переправились через Тер-Ашу и на выбранной достаточно удобной для установки палаток площадке наконец-то сбросили свои порядком осточертевшие за день рюкзаки.

– Всё! – устало выдавил Дядя, расправляя натруженные плечи. – Ишачка закончилась!

– Даже не верится! – через силу улыбнулась Регина.

Все облегчённо вздохнули. Осознание того, что уже завтра наши рюкзаки существенно похудеют, настраивало нас на мажорный лад. Началась приятная суета по обустройству лагеря. А тут главное не щёлкать клювом, иначе лучшее место для установки палатки займут заклятые друзья-конкуренты. Как нередко бывает в таких случаях, не обошлось без препирательств.

– Коля, убери свой рюкзак! – бесцеремонно распорядился Блондин. – Мы тут палатку поставим.

– Э-э, дорогой! Зевать надо меньше! Место уже занято, – упёрся Николай.

– Коля, имей совесть! – насел я на Викторова с другой стороны. – Эта площадка самая большая, как раз под нашу «Корову».

Николай хлопнул себя по карманам и, сделав испуганное лицо, выпалил:

– Извини, друг! Я, кажется, её дома оставил!

– Чего оставил? – спросил я, не заметив подвоха.

– Ну, эту! Как её… Совесть! – Коля нагло улыбнулся.

– Понятно. У Вас, сударь, паталогическая амнезия на фоне полной деградации личности! – установил я беспощадный диагноз.

– Скромнее надо быть, Коля! – ловко вклинилась в «светскую беседу» Готовская. – И люди к тебе потянутся! Ты же хороший парень! Не наговаривай на себя!

Алёна включила всё своё женское обаяние, и Викторов безвольно «поплыл», уступая её чарам. Он уже готов был освободить площадку, но в этот переломный момент в разговор встрял Бугор:

– Молодец, Коля, хорошее место выбрал! Мы тут две палатки тандемом поставим!

– А вам не жирно будет? Тандемом они поставят! – вскипел возмущённым разумом Блондин.

– В самый раз! – Бугор разогнул довольной улыбкой свою волосатую подкову под носом.

– Что за шум, а драки нет? – вмешался Дядя.

– Да вот, тут Коля нам местечко забил для тандема, а «коровяки» беспардонно пытаются оспорить! – нахально рассмеялся Бугорский.

– Граждане! Он нас какашками обозвал! – вспыхнула негодованием Алёна.

– Да будет вам известно! Коровяк – это не коровьи какашки, а коровий навоз, пролежавший на открытом воздухе не менее года и превратившийся в перегной, – посчитал своим долгом уточнить Васюков.

– А тебе от этого легче? – поинтересовался я у Вити ледяным тоном.

Простейший вопрос поставил его в тупик.

– Бугор, а ты вообще тут сбоку-припёку. Ишь, присоседился! – не сдержался Блондин.

– Чего? – повысил голос Бугорский.

– Стоп! – рявкнул Семён. – Что за дела? Кто первый занял место?

– Я! – гордо ответил Николай.

Дядя расплылся в счастливой улыбке. Такой ответ его вполне устраивал. Семён повернулся к «коровякам» и недоумённо развёл руками:

– Так в чём же дело?

– Эта площадка как раз под «Корову», а ваши палатки здесь можно поставить где угодно! – попытался доказать я свою правоту.

– А вон та площадка тебя чем не устраивает? – Дядя указал на неровную площадку подходящих размеров.

– Так она горбатая! – скривился Блондин.

– Ах, горба-а-а-тая?! – вытянул физиономию Семён. – А вы её ледорубами, ледорубами… Безде-е-е-льники! Готовую площадку им подавай! А на морене что будете делать? Тренируйтесь, пока время есть! Ну и молодёжь…

Агатов демонстративно отвернулся от нас, давая понять, что разговор окончен.