Алмазный фонд Политбюро

Надо было что-то срочно предпринимать, и после мучительных размышлений Одье принял единственно правильное, как ему казалось, решение.

Не очень-то доверяя телефонной связи и особенно «телефонным барышням», которые имели возможность прослушать любой разговор, он накинул на плечи пальто, предупредил помощника, чтобы тот никуда не отлучался, и вскоре звонил в массивную дверь старинного красивого дома, в котором расположилось посольство Норвегии.

С послом Норвегии он был знаком не один год, все это время они были в дружеских отношениях, и Одье даже не сомневался, что Мартин Андерсен, воспитанный в духе доброго старого света, не только поймет его, но и поможет в столь трудную минуту. И не ошибся в ожидании.

Вкратце рассказав коллеге по дипломатическому корпусу о своих проблемах, он спросил, может ли он перевезти на временное хранение в норвежское посольство как свои чемоданы с вещами, так и те, что оставил ему Карл.

– «Временное хранение» – это как долго? – уточнил Андерсен, и чтобы хоть как-то скрасить не совсем корректный вопрос, счел нужным пояснить: – Ты же сам знаешь, что за времена настали в России. Сегодня Ульянов подписывает декрет о защите прав представителей дипломатический миссий, а завтра, тем более после попытки покушения на его жизнь, он может подписать совершенно обратное.

Он явно заводился, и его уже невозможно было остановить:

– Причем, заметь, все эти декреты будут носить настолько р-р-революционный окрас, что им будут аплодировать все те, кто принял революцию. Мол, армии рабочих и крестьян нужны винтовки и пулеметы, много пулеметов, а чтобы их купить, нужны деньги, деньги и еще раз деньги, а это… – Он усмехнулся кривой, вымученной усмешкой и уже чуть тише закончил: – Короче, «грабь награбленное».

– Мне ли этого не знать. И если я еще вчера мог доверять правительству Ленина, то после Заявления Наркомата по Иностранным делам, которое мы получили в ответ на нашу Ноту…

Они оба понимали, о чем идет речь, и в кабинете посла зависло тягостное молчание, которое прервал Одье:

– А насчет того, «как долго» … Думаю, не далее, как к Рождеству вывезу в Европу все вещи.

– Ну, два месяца – это не разговор, – разрешил посол, – хоть сегодня привози.

В дом на Большой Морской Одье вернулся с чувством глубочайшего удовлетворения, теперь-то он был спокоен за сохранность того богатства, что доверил ему Фаберже. Он уж было собирался нырнуть в постель, как его потревожил телефонный звонок из Смольного. Звонил помощник председателя Петросовета Золотарев:

– Господин посол, имею честь передать вам личное приглашение Григория Евсеевича на поездку по участкам Северо-Западного региона, где Красная Армия сумела-таки остановить наступление Юденича на Петроград.

– Что-то я не все понял, – кашлянул в трубку Одье. – Поясните, что это за поездка такая, и при чем здесь посольство Швейцарии?

– Видимо я не все сказал, – поспешил расшаркаться Золотарев. – Это будет поездка, предпринятая Петроградским Советом и лично товарищем Зиновьевым в целях объективного представления о том, что творится сейчас на подступах к городу. И если вы, как старейшина дипломатического корпуса в России, согласны…

– Естественно, согласен, – пробурчал Одье, – но я хотел бы знать, кто еще из представителей дипломатического корпуса будет участвовать в этой поездке.

– В первую очередь те, кто лояльно относится к советской власти. И, естественно, те, кто хотел бы знать правду, а не выдумки о победах белогвардейских генералов, которую распространяют в Европе монархические элементы и приспешники двора Романовых.

Видимо посчитав, что он полностью удовлетворил любопытство Эдуарда Одье, Золотарев замолчал, однако тут же счел нужным добавить:

– Послам и руководителям дипломатических миссий я телефонирую лично.

– Что ж, спасибо за приглашение, – поблагодарил его Одье. – Можете передать господину Зиновьеву, что я всенепременно приму участие в этой поездке.

Он повесил телефонную трубку на рычажок и недоуменно пожал плечами – это был первый телефонный звонок из аппарата Зиновьева после знаменитой Ноты, опубликованной в «Известиях ВЦИК» и наделавшей немало шума в Европе.

Нота дипломатического корпуса в Петрограде, адресованная старейшиной корпуса швейцарским посланником Э. Одье Народному комиссариату по иностранным делам РСФСР

Представители дипломатического корпуса в Петрограде, констатируя массовые аресты лиц различного возраста и пола и расправы, производимые ежедневно солдатами Красной Армии, попросили свидания с председателем Петроградского Совета, принявшим их в понедельник 3 сентября. Они заявили, что они не намеревались вмешиваться в борьбу политических партий, раздирающую Россию, и что, становясь лишь на гуманитарную точку зрения, они желали бы выразить от имени правительств, представителями которых они являются, глубокое возмущение против режима террора, установленного в Петрограде, Москве и других городах.

С единственной целью утолить ненависть против целого класса граждан, без мандатов какой бы то ни было власти, многочисленные вооруженные люди проникают днем и ночью в частные дома, расхищают и грабят, арестовывают и уводят в тюрьму сотни несчастных, абсолютно чуждых политической борьбе, единственным преступлением которых является принадлежность к буржуазному классу, уничтожение которого руководители коммунизма проповедовали в своих газетах и речах. Безутешным семействам нет возможности получить какую бы то ни было справку относительно местонахождения родных. Отказывают в свидании с заключенными и в доставлении им необходимой пищи.

Подобные насильственные акты непонятны со стороны людей, провозглашающих стремление осчастливить человечество, вызывают негодование цивилизованного мира, осведомленного теперь о событиях в Петрограде.

Дипломатический корпус счел нужным выразить председателю Петроградского Совета чувство своего возмущения. Он протестовал и энергично протестует против произвольных актов, совершающихся ежедневно. Представители держав сохраняют за своими правительствами полное право требовать должного удовлетворения и привлечения к личной ответственности перед судом виновников произведенных или имеющих быть произведенными впредь насилий.

Дипломатический корпус просит, чтобы настоящая нота была доведена до сведения Советского правительства.

    Полномочный министр Швейцарской конфедерации Э. Одье, в качестве старшины дипломатического корпуса в России. «Известия ВЦИК», 13 сентября 1918 г.

Эта Нота была вручена Советскому правительству, судя по всему, с ней ознакомился и сам Ульянов /Ленин/, однако ответ был опубликован за подписью Народного комиссара по иностранным делам Г. В. Чичерина.

ПРЕДСТАВИТЕЛЯМ НЕЙТРАЛЬНЫХ ДЕРЖАВ

«Нота, врученная нам 5 сентября представителями нейтральных держав, представляет собой акт грубого вмешательства во внутренние дела России. Советское правительство могло бы оставить ее без всякого ответа. Но Советское правительство всегда с удовольствием пользовалось всяким случаем, дабы объяснить народным массам всех стран существо своей политики, ибо оно является представителем не только рабочего класса России, но и всего эксплуатируемого человечества.

Народный комиссариат по иностранным делам дает этот ответ по существу затронутых вопросов.

…………………………………………………………………………………………

Перед тем как мы объясним, почему Рабоче-Крестьянское Правительство применяет красный террор, против которого во имя «начал гуманности» протестуют господа представители нейтральных держав и по поводу, которого они угрожают нам негодованием всего цивилизованного мира, мы позволим себе задать им несколько вопросов…

И далее шла длиннющая отповедь «представителям нейтральных держав», заканчивающаяся словами:

…Мы отклоняем самым решительным образом вмешательство нейтральных капиталистических держав в пользу русской буржуазии и заявляем, что на всякую попытку представителей этих держав выйти за пределы законной защиты интересов их граждан, мы будем смотреть как на попытку поддержки русской контрреволюции.

    Известия ВЦИК»

2

«Ознакомительная» поездка по тылам растянутого фронта Северо-Западного региона, где сошедшим на берег матросам и мобилизованным рабочим петроградских заводов удалось потеснить армию Юденича, затянулась на трое суток, и когда Мартин Андерсен наконец-то появился в своем посольстве, первое, что его ожидало, так это шокирующая новость, которая повергла его в панику.

Прошедшей ночью случился вооруженный налет на посольство Норвегии. К великому счастью, обошлось без трупов и крови, и единственный, кто пострадал, так это Вальтер Ольхен, который бросился было к телефонному аппарату, чтобы позвонить в Петроградское ЧК, и даже успел снять трубку, но его нагнал один из бандитов и ударил револьвером по голове, после чего оборвал провод и, пригрозив револьвером застывшим в паническом страхе сотрудникам посольства, пообещал пристрелить всякого, кто рискнет оказать сопротивление. Причем, случилось ограбление как раз в тот момент, когда его, посла европейской страны, у которой складывались с новой Россией довольно непростые отношения, не было на месте.

Ничего худшего невозможно было и представить.

Чувствуя, как жаркая волна заполняет голову, посол движением руки остановил путаный доклад секретаря посольства.

– Сейф цел? Я имею в виду сейф в моем кабинете.

– Цел, господин посол, цел! – заторопился обрадовать своего шефа, вспотевший от волнения секретарь, который уже распрощался мысленно со своим местом в посольстве. – В целости и в сохранности!

– То есть, особо секретные документы и шифровки?..

– Не извольте волноваться, все на месте!

Веря и не веря сказанному, Мартин Андерсен пытался сообразить, как же в таком случае понимать этот налет. Он не первый год верой и правдой служил своей стране, слыл опытным дипломатом и, будучи хорошо осведомленным о теневой стороне международной дипломатии, знал, что подобные вооруженные налеты осуществляются с одной-единственной целью: захватить секретные документы, шифровки и телеграммы государственной важности, чтобы уже на их основании провести враждебную акцию против какой-либо страны. Но если все цело и ни один документ не вывезен за пределы посольства…

– Так что же в таком случае им надо было, налетчикам? – глухим от напряжения голосом спросил он.

– До сих пор понять не могу, – развел руками начинавший оживать секретарь. Неплохо изучивший своего шефа, он сообразил, что самое страшное для него лично уже позади и он не останется без места в посольстве. Его голос стал обретать присущую твердость, и он с нотками успокоения в голосе произнес: – Единственное, что они потребовали, так это выдать им чемоданы господина Одье.

– Чемоданы?.. – недоуменно переспросил посол, совершенно забывший в эти минуты об оставленных на хранение чемоданах, которые привез Одье.