Оттепель 60-х

Стук аргамаков полудиких,

И всюду слышались ему

Гортанные

Родные гики.

Он жаворонка слышал зов

И скрип берёзки

Одинокой.

…Он не сумел понять

Лесов –

Вернулся из страны

Далёкой.

Штабной майор Любченко

Коренастый, среднего роста. Нос заострённый. Глаза зоркие, как у хищной птицы. Заходя в штаб, майор Любченко всё подмечает и делает дежурному писарю и посыльному замечания по поводу внешнего вида. Обращает внимание и на стоящего в углублении здания постового у Знамени полка. Но особенно его постоянно беспокоят плевательницы, которые расставлены по углам и вдоль коридора штаба. Он с высоты своего роста пронизывает их взглядом и, указывая пальцем вниз, выговаривает посыльному: « Почему окурки в плевательнице?» или « Опять плевательница полна окурков?». Посыльный (если он новичок или молодой солдат) тотчас хватает в руки плевательницу и несётся в туалет, выливает воду вместе с окурками в «очко» и снова заполняет плевательницу водой. Но если посыльный старослужащий, он чётко по-военному реагирует на замечания майора словами: « Виноват, товарищ майор, сейчас будет устранён непорядок». И ждёт, когда майор скроется за дверью кабинета, а затем подходит к плевательнице и слегка пинает её ногой. Окурок отплывает из центра плевательницы в сторону, за видимый предел.

В кабинете, где кроме майора находятся ещё два его равноправных сослуживца и писарь, только он, майор Любченко, совершенно добровольно, в силу своей взыскательной натуры, бдительно следит за порядком, понуждая писаря к расторопности.

– Афанасьев, – говорит он, – закрой наш собашник.

– Есть, – отвечает писарь, – закрыть дверь кабинета, товарищ майор!

На следующий день в конце рабочего дня майор Любченко слово в слово повторяет вчерашнее указание:

– Афанасьев, закрой наш собашник.

Писарь, будучи человеком любознательным, обращается с вопросом:

– Почему «собашник», товарищ майор?

– Потому что, – отвечает майор Любченко, – ты его совсем разучился убирать. Месяц уже паутина висит за шкафом и тебе нет никакого до неё дела.

Сценка в штабе

Входит подполковник Бардин:

– А это что ещё тут за солдаты? Какие-то подозрительные… Чего шныряете по штабу?

Один из солдат: – Я… мы… товарищ полковник…

Подполковник: – Марш отсюда!

Солдат: – Разрешите идти, товарищ полковник?

Подполковник: – Я же говорю «марш!» Солдаты в испуге удирают.

Подполковник: – Ха-ха-ха! Ему – «марш!». А он – «разрешите».

Писарь Афанасьев: – Хи-хи, товарищ полковник.

Смерть солдата

Сначала небо было покрыто дымкой и солнце освещало восток равномерно, словно путалось лучами в утренней поволоке. Но постепенно дымка исчезла: её разогнали лучи солнца и лёгкий ветерок. Потеплело. Иней исчез. Но не везде. Он ещё прятался в канавах, в тени столбов и за казармой, серебря поверхность редкой сединой. Стояла осень. Ветерок колыхал праздничные яркие плакаты, развешанные по краям плаца в честь Октябрьской революции.

В штабе полка начался привычный, хотя и предпраздничный день. За окном в соседнем полку сквозь ограду раздавались звуки оркестра и армейская песня:

«…В путь, в путь, в путь,

А для тебя, родная,

Есть почта полевая…»

Завтра будет праздник. А сегодня в оперативном отделе майор пытается выпроводить из кабинета старшину:

– А я вам говорю, – повышает он голос, – не мешайте работать, уходите! Никакой замены вам не будет. Ясно?

– Я прошу вас, – настаивает старшина, – в любой день ставьте в наряд, только не завтра. Ведь можете же поставить другого?

– Другого? Кого другого? – Нет! Уходите! – кричал майор.

Но старшина настаивал, он не хотел завтра быть в наряде: – Как хотите, а я не приду, – отрезал он.

– Попробуйте. За невыполнение приказа знаете, что будет?..

– Знаю. Не приду, – и старшина двинулся дальше по кабинетам.

– Где капитан Васютин? – продолжал работать майор.– С этим проклятым нарядом… Посыльный!..

Другой майор, толстый «химик» (ответственный за противохимическую оборону), находился тут же и спросил у своего подотчётного писаря, что тот делает… « Так, по мелочам», – ответил писарь. Майор спросил просто так. Писарь ответил тоже просто так.

Ещё один майор, заведовавший артотделом, разыскивал своего заместителя капитана Васютина.

А за стеной у соседей раздаётся всё та же песня:

«…В путь, в путь, в путь,

А для тебя, родная…»

Капитан Васютин пришёл сам.