Закат Пятого Солнца

– Сожалеть поздно, – коротко бросил Кортес, после чего послал своего коня вперед и с размаху опустил меч на голову старшего касика. Ацитометль же прянул в сторону, уходя от неминуемой, как он думал, смерти.

Тут же грохнул сигнальный выстрел из аркебузы. Замаскированные до этого момента пушки дружно рявкнули, кося плотную толпу индейцев, собравшихся на площади. Арбалетчики сделали свой залп, после чего на испуганную толпу со всех сторон кинулись испанские солдаты. Носильщики и воины Чолулы настолько не ожидали ничего подобного, что не сумели оказать никакого сопротивления. Их насчитывалось две с половиной тысячи, но ошеломленные, лишенные оружия, сбитые с толку, они оказались не готовы сражаться.

С площади было три выхода, но возле каждого стояли заслоны из лучших испанских бойцов. Конкистадоры врубились в толпу врагов, не щадя никого. Десятками и сотнями индейцы падали под ударами мечей, метались из стороны в сторону и гибли. Если бы они сумели организованно дать отпор, то, возможно, хотя бы какой-то части и удалось вырваться из западни. Но чолульцы поддались панике.

Артиллеристы больше не стреляли по площади. Испанцы и индейцы на ней так перемешались, что ядра косили бы и своих и чужих. Вместо этого они спешно перекатывали пушки на лафетах, нацеливая их жерлами на выходы. И действительно, как только выстрелы и крики разнеслись по городу, солдаты Чолулы поспешили на площадь, чтобы помочь соотечественникам. Со всех сторон к испанскому лагерю бежали сотни врагов. Скрываться уже не было никакого смысла. Индейцы мчались в хлопковых панцирях, потрясая копьями, на ходу раскручивая пращи и метая дротики.

Лучшие артиллеристы, укрывшись за щитами, хладнокровно ждали, когда же воины неприятеля подойдут поближе. Индейцам оставалось сделать не более десятка шагов, и в этот момент пушка выстрелила. Окутавшись дымом, он швырнул в толпу врагов ядро, тут же убив и покалечив добрую дюжину человек. Еще примерно столько же шарахнулось в сторону.

Но перезарядка была долгим и хлопотным делом. Встречать катившихся настоящей волной индейцев пришлось пехоте. И счастьем для них стало то, что ворота были не слишком широки. Больше пяти человек в них бы никак не прошли. Испанские солдаты стали в проеме, яростно рубясь с наседающими врагами.

Среди них оказался и Себастьян. Прикрываясь от стрел щитом, он отбивался от индейцев, похожий на медведя в окружении собак. Удары сыпались градом. Метко пущенный камень разбил губы. Увесистая дубинка тяжело опустилась на плечо, но толстая стеганка спасла от перелома. Он бил без устали, краем уха слыша позади надсадный крик артиллериста:

– Себастьян! Черт тебя возьми, отходи! Сейчас же отходи!

Но попробуй тут отойди, когда противники наступают со всех сторон! Сверкающим росчерком меча он отогнал двух индейцев и тут же метнулся назад и в сторону. Пушка грохнула возле самого уха и оглушенный Риос чуть не упал. Он обхватил за шею одного из артиллеристов, устоял на ногах, помотал головой и снова развернулся лицом к толпе индейцев. Сейчас не время падать в обморок. Враги вот-вот снова полезут в атаку. Испанские пехотинцы, до этого стоявшие стеной и лишь по приказу пушкарей моментально кинувшиеся врассыпную, снова встали живым щитом, мешая отрядам чолульцев проникнуть на площадь. Можно было услышать, что такие же бои идут и у двух других ворот. Там тоже периодически грохотали орудия, хоть на несколько секунд облегчая конкистадорам задачу удержания проходов.

А на самой площади творилось что-то невообразимое. Наверное, так представляли себе конец света самые пессимистичные люди. Окруженная каменными стенами площадь казалась не менее ужасной, чем загробный мир Шибальбы, где боги преисподней пытают и мучают людей. Повсюду тела погибших индейцев, лужи крови, вопли раненых и страстные мольбы о пощаде, которых испанцы все равно не понимали. Обуянные ужасом чолульцы шарахались из стороны в сторону или же старались забиться как можно дальше вглубь толпы соотечественников, надеясь отсрочить гибель…

Фернан кинулся на индейцев без щита. В одной руке меч, во второй кинжал. Ему, опытному фехтовальщику, такая резня претила, он предпочитал бой с равным противником. Прошли те времена, когда он не смог напасть со спины на двух безоружных слуг во время бегства из города на Юкатане. Наивные рыцарские идеалы давно выветрились из головы. Фернан понимал, что если испанцы дадут индейцам опомниться, то сами вскоре погибнут. Бить нужно первым.

Для него это было грязной, отвратительной, но необходимой работой. Гонсалес пытался сохранить хладнокровие. Он рубил и колол с невероятной скоростью. Клинки свистели, кося неприятелей, а сам он двигался вперед, оставляя после себя настоящую просеку. Вокруг валялись сотни трупов. С размозженными головами, отрубленными руками и ногами, выпущенными внутренностями. Какой-то индеец упал на колени, схватив Фернана за правую руку и что-то крича. Испанец полоснул его кинжалом по горлу и тот откинулся назад. Некоторые чолульцы пытались сбежать. Но куда убежишь с площади, выходы с которой перекрыты? Одни рвались к воротам, где их тут же убивали. Другие бестолково метались из стороны в сторону, надеясь хоть на несколько мгновений продлить себе жизнь.

Вот какой-то местный солдат, в белом хлопковом панцире, с ловкостью, удесятеренной отчаянием, отшатнулся от свистнувшего возле головы стального клинка. Потом прыгнул в другую сторону, приседая и уходя еще от одного удара. Развернулся, лихорадочно оглядываясь по сторонам, и тут же острие меча одного из испанцев вошло ему в горло, прямо под подбородок. Он рухнул как подкошенный, бессильно раскинув руки в стороны.

Ацитометль тоже метался по площади, сам не свой от ужаса и отчаяния. Цвет Чолулы сейчас погибал на его глазах. Мудрейшие вожди, храбрейшие воины умирали один за другим. На город обрушилась немыслимая кара. Это было хуже, чем нападения Тлашкалы. Он впервые в жизни слышал грохот пушек и аркебуз. Этот гром оглушал, изумлял, повергал в шок. Поначалу Ацитометль совсем потерял голову. Мысль о том, что он, возможно, сам стал причиной этой резни, посвятив в свои планы Марину, сводила его с ума. Ни о чем не думая, поддавшись панике и чувству вины, он метался в поисках спасения. Но вокруг были лишь каменные стены и вражеские солдаты.

Постепенно взяв себя в руки, он попытался собрать вокруг себя людей. Ему бы хоть немного времени! Но увы. Силы индейцев таяли на глазах. С каждым мгновением их оставалось все меньше. Тех, кто еще не погиб, обуял ужас. Но даже если бы этого не произошло, то что могли сделать безоружные люди против хорошо организованных и тренированных испанцев?

Ацитометля Кортес приказывал взять живым. Об этом его очень просила Марина. Не так и просто было пленить одного человека среди хаоса паникующих индейцев. Молодому вождю удалось даже обзавестись коротким копьем, которое случайно обронил один из испанцев. Получив привычное оружие, Ацитометль почувствовал себя гораздо увереннее. Лучше уж умереть в бою! Он развернулся и кинулся на ближайшего врага, высокого человека с короткой золотистой бородой.

Это оказался сам Педро де Альварадо. Испанец не собирался рисковать жизнью ради того, чтобы оставить своего соперника неповрежденным. Ацитометль и сам не успел понять, как получилось, что его удар, нацеленный в горло врага, был отбит. А через мгновение руку обожгло и он выронил копье. Раненый индеец метнулся в сторону, надеясь отступить, но Педро толкнул его в плечо, сбивая с ног. Через минуту связанного Ацитометля подвели к группе вооруженных тотонаков. Здесь под их защитой находилась и Марина.

Плененный вождь уже осознал, что его безрассудство навлекло страшные беды на родной город. Теперь он предпочел бы умереть, но не видеть того, что творилось вокруг и уж тем более не видеть Марину, которая его предала. Он даже не поднял на нее взгляд. Марина же заговорила:

– Ацитометль, Чолула сейчас расплачивается за то, что хотела напасть на испанцев. Я не могла принять твоего предложения, но хочу спасти тебе жизнь. Оставайся здесь. Под охраной этих воинов никто тебя не тронет.

После этих слов она развернулась и ушла. Марина не ждала благодарностей и понимала, что вождь ее сейчас мысленно проклинает. Перед ней стоял сложный выбор и она его сделала. И хотя девушка предпочла связать свою судьбу с конкистадорами, но она не желала Ацитометлю смерти. Она в это мгновение даже не подумала, что для пленника гибель была бы избавлением.

Прошло не так и много времени, а на площади почти не осталось живых чолульцев. Чуть больше повезло раненым, которые упали и затерялись среди трупов. Наиболее сообразительные просто падали, прикидываясь мертвыми. Кому-то из них сопутствовала удача и их не тронули. Лишь несколько десятков из двух с половиной тысяч остались в живых. А на ворота тем временем продолжали наседать солдаты Чолулы. Арбалетчики и аркебузиры спешно стреляли по толпам нападающих, помогая артиллерии и пехоте.

Альварадо видел, что на площади делать уже нечего. Нужно было отражать атаки на входы. В нескольких шагах от него Фернан с криком зарубил одного из последних индейцев. Гонсалес стоял, слегка пошатываясь, весь забрызганный кровью. Как не старался он сохранить ясную голову, но в такой бойне это сложно было сделать. В голове гудело, в глазах рябило от красного цвета. И тут сзади раздался окрик:

– Фернан!

Гонсалес от неожиданности подскочил как ужаленный, и совершенно не задумываясь, инстинктивно, ударил с разворота на звук. Толедский меч со свистом рассек воздух… И лязгнул, столкнувшись с точно таким же толедским мечом – Педро невозможно было застать врасплох.

Альварадо отбил чужой удар и тут же контратаковал. Он не на шутку рассердился. Еще не хватало вот так глупо погибнуть в этой дикарской стране от руки соотечественника, который настолько потерял над собой контроль, что уже вовсе ничего не соображает. Острие клинка нацелилось в плечо – несильно, но так, чтобы запомнилось. Сейчас этот щенок на всю жизнь уяснит, что нужно поменьше размахивать оружием.

Но Фернан, в каком бы он трансе не был, отреагировал мгновенно. Заученная до автоматизма фехтовальная техника не подвела. Он прянул в сторону, ушел от удара и тут же сделал выпад, который Альварадо лишь в последний момент заблокировал кинжалом. Они обменялись еще несколькими молниеносными ударами, которые менее искусных бойцов давно бы отправили на тот свет. Похоже, именно лязг стали привел Фернана в себя и он сообразил, что сражается против своего. Гонсалес сделал два шага назад, потряс головой. Окутывавшая его кровавая пелена постепенно таяла, исчезала, в глазах появилось осмысленное выражение.

– Педро? – хрипло выдавил он.

– Пришел в себя? – хмуро поинтересовался тот. – Пойдем, мы нужны возле ворот.

С этими словами Альварадо отвернулся и двинулся к одному из выходов с площади. В душе его клокотала досада, но на кого же здесь было пенять? Фернан действительно оказался противником ему под стать. Педро сражался с ним не шутя, но Гонсалес, совсем еще молодой и малоопытный, сумел выйти из этой короткой схватки без единой царапины. Конечно, в длительном бою мастерство Альварадо наверное позволило бы ему победить. А если нет? Щенок, несмотря на свою молодость, оказался настоящим волкодавом.

Фернан же обвел картину бойни шокированным взглядом. Он впервые видел столько убитых людей. Площадь усеяли мертвые тела, лужи крови были так велики, что в них, казалось, можно утонуть. На мгновение ноги у Гонсалеса подкосились. Он упал на колени. Желудок его яростно бунтовал и Фернан с трудом подавлял тошноту.

«По сравнению с этой немыслимой резней даже жертвоприношения индейцев кажутся не такими уж кровавыми» – помимо воли подумал он.

Затем Гонсалес все же встал, и досадливо морщась на себя за слабость, поспешил вслед за Альварадо. Не хватало еще, чтобы окружающие увидели, как он чуть не грохнулся в обморок. Нужно и в самом деле защищать ворота. Если он сейчас даст слабину, то в самом скором времени присоединится к этим грудам тел.

Пока испанцы отбивались от наседающих на них чолульцев, в город хлынули тлашкаланцы. Их предупредили заранее и, как только они услышали грохот пушек, то тут же поспешили на помощь союзникам. По договоренности они украсили головы пучками камыша, чтобы их уж точно нельзя было спутать с местными жителями, и сейчас пробивались к дворцу, в котором засели конкистадоры.

Огромная Чолула наверняка смогла бы оказать достойное сопротивление, если бы у ее воинов нашелся толковый лидер. Но вожди большей частью попали в ловушку Кортеса, а горожане и солдаты не ожидали такого поворота событий. Через какой-то час после того, как заговорила артиллерия, тлашкаланцы уже вовсю хозяйничали в городе. Жителей убивали в домах и на улицах, сотнями брали в плен. Деревянные здания поджигали, все, что имело хоть какую-то ценность, тут же разграбляли.

Горожане ни о каком сопротивлении уже и не помышляли. Они в панике разбегались, покидая гибнущий город и надеясь найти спасение за пределами Чолулы. Войско их разгромлено, касики и жрецы большей частью перебиты, по улицам со свирепым хохотом носятся тлашкаланцы, которые только и смотрят, кого бы взять в плен. Кортес прекрасно понимал, что союзников сейчас призвать к дисциплине просто невозможно. Они разбрелись по огромной территории, шарили в поисках добычи, и не было способа собрать их сейчас воедино. Пришел час великого торжества для Тлашкалы. Чолула дорого платила за то, что ее воины, вместе с ацтеками, ходили в походы на соседнее горное государство.

Ацитометль выбрал момент, когда за ним никто особо не следил. Тотонаки даже не предполагали, что пленник захочет освободиться. Вокруг бушует ад. Только под их охраной вождь в безопасности, так зачем же ему бежать? Испанцы связали ему запястья на скорую руку, явно в спешке. Стараясь не привлекать внимания, он сумел освободиться из жесткой веревочной петли. И как только тотонаки потеряли бдительность, Ацитометль вскочил, двинув одного из них локтем в живот, и помчался прочь с площади. Здесь почти уже не оказалось испанцев, которые выплеснулись на улицы и сражались с солдатами Чолулы.

Увы, картина разграбления города могла убить сама по себе, тут не нужно было и оружия. Чолулу захлестнула волна завоевателей. Ацитометль, привыкший видеть родной город красивым и нарядным, почувствовал, как у него останавливается сердце от картины развернувшейся на улицах бойни. Вождь с силой ударил себя кулаком в грудь. Сейчас не время умирать от сердечных приступов! Нужно действовать. Ацитометль сумел обзавестись деревянным мечом с обсидиановым лезвием, напав со спины на беспечного тлашкаланца, который грабил какой-то дом. Затем уложил еще двух горцев, не ожидавших от него особого мастерства. Но, чем дольше он метался между домами, тем сильнее его охватывало отчаяние.

Молодой человек осознал, что спасти город он уже не в состоянии. Если бы его не пленили! Если бы он успел сразу же вырваться с площади, то, возможно, он организовал бы оборону. А сейчас Чолула наводнена белолицыми чужаками и воинами Тлашкалы. С трудом собрав под своей рукой несколько десятков человек, он сражался на одной из улиц, не мечтая уже ни о чем, кроме как подороже продать свою жизнь. Но отряд его быстро таял. Вскоре им пришлось отступить под натиском испанцев.

Конкистадоры в это же время гасили очаги сопротивления. Наверное, последними непокорными стали индейцы, которые сумели забаррикадироваться в большом деревянном храме и теперь отчаянно отбивались. Здание оказалось практически неприступным, а на крыше его хранились огромные запасы камней, массивных бревен и дротиков. Пробиваться внутрь было просто глупо. Испанцы обложили его со всех сторон, но для переговоров требовался переводчик.

Кортес подъехал к храму на коне. Рядом шла Марина.

– Я приказываю вам сдаться и сложить оружие. Выходите отсюда и признайте свое поражение. Обещаю, что всем сдавшимся я подарю жизнь.

Марина, которую на всякий случай прикрывали щитами двое пехотинцев, перевела это без запинки и практически сразу же услышала ответ. Знакомый голос сурово произнес:

– Мы находимся в своем городе и не собираемся склонять головы перед дерзкими чужеземцами! Убирайтесь прочь.

– Ацитометль, зачем ты сбежал из-под стражи?! – не сдержала удивления Марина.

– Ты, негодяйка, предавшая свой народ, всех равняешь по себе! Я не нуждаюсь в милосердии этих белолицых дикарей! Посмотри, к чему привела твоя измена. Прекрасная Чолула, главная святыня всего мира, разграблена и сожжена. А все из-за тебя!

Марина не знала, что ему ответить. То, что ацтеки – вовсе не ее родной народ и что все окрестные племена уже давно проклинают их за властность и непомерные аппетиты? То, что она сама давно мечтала о свободе, побывав в рабстве в разных городах, но лишь от чужаков-испанцев дождалась освобождения? Девушка понимала, что Ацитометль, ожесточившись из-за сегодняшних событий, останется глух к ее аргументам. И все же она еще надеялась его спасти.

– Ацитометль, вы собирались напасть на испанцев, которые не сделали вам ничего плохого…

– Они это плохое сейчас с лихвой наверстывают! – раздался из-за стены гневный голос.

– И все же Эрнан Кортес дает вам еще один шанс на спасение. Выходите и сдавайтесь.

– О чем ты говоришь с ними? – требовательно осведомился генерал-капитан.