Рай в барабане

– Ступай к ребятам и начинайте без меня, – сказал Кот-д'Аржан, приобняв Лис. – Я присоединюсь к вам через пятнадцать минут. И улыбайся, прошу тебя!

В кабинете профессора Шпильман уселся в кресло и принял из его рук бокал.

– Бернар, Раске поручил мне переговорить с вами…

– Ваш Раске – болван и солдафон! – перебил его Кот-д'Аржан. – Вы слышали, что он учудил только что на брифинге?

– И слышал, и видел. Мне очень жаль. Он эффективный менеджер, но, конечно, несколько грубоват.

– И туповат! Я с трудом уговорил Алису не послать его куда подальше.

– Я уверен, что он и сам теперь испытывает неловкость.

– Неловкость, видите ли, он испытывает… Ладно, черт с ним! Не будем портить такой прекрасный день. Так о чем вы хотели поговорить?

Шпильман поднял бокал виски на уровень глаз, словно хотел спрятаться за ним.

– Инвесторы настаивают, чтобы отныне все сообщения научного характера, особенно сенсационные сообщения, перед публикацией согласовывались бы с ними.

– Начинается! Саймон, а вы не напомнили герру Раске, что моим принципиальным условием участия в проекте была полная открытость научной информации? И что мне была гарантирована свобода в принятии решений о публикации?

– Не горячитесь, Бернар. Никто не собирается ограничивать вашу научную свободу. Речь идет всего лишь о том, чтобы всякое значимое сообщение делалось с тем расчетом, чтобы принести максимально возможную выгоду инвесторам. Ну вы же не будете отрицать, что они вложили в вас по-настоящему гигантские средства. Их нужно, пардон, отбивать.

– Мне никто не говорил, что это коммерческий проект. Я бы ни за что не подписался.

– Это не коммерческий проект. Коммерческие проекты создаются с целью извлечения прибыли. А о какой прибыли можно говорить в нашем случае? Наших хозяев и инвесторами-то можно назвать только условно – они скорее спонсоры, или даже меценаты. Так почему они не имеют права хоть отчасти восполнить вложенные средства?

– И как они собираются продавать мои и моих коллег научные достижения?

– Ну, не передергивайте, Бернар. Они собираются продавать не ваши достижения, а информацию о ваших достижениях! Согласитесь, это не одно и то же. Способов извлечь выгоду из информации много. Я не специалист, но возьмем хотя бы рекламу или продажу прав на трансляции… Потом, сопутствующие товары… Поймите, Бернар, чтобы принести прибыль, информация должна подаваться в нужное время, по нужным каналам и украшенная бантиками. Вы умеете украшать бантиками?

– Я не занимаюсь пошивом нижнего дамского белья!

– Вот видите? А они занимаются. Так вот, вы сделали заявление об обнаружении жизни на Марсе – кстати, отлично получилось, снимаю шляпу! – и на сегодня этого пока достаточно. Завтра можно сообщить, что это грибы. Но больше пока никакой несогласованной информации. Публику надо заинтриговать.

– Так пока никакой другой информации и нет.

– Ну когда будет. Информация должна выдаваться ровными порциями, как пули из автомата, а не вываливаться одним махом, как бомба. Нельзя давать общественному мнению расслабиться, едва начнут забывать – тут же подкидывать новую порцию дров. Такова тактика. А главный залог успешности этой тактики – секретность.

– Опять секретность! Изо всех дыр лезет эта ваша секретность! Мало вам секретности?

– Мало. Инвесторы решили усилить режим секретности и получить у всех сотрудников согласие на обработку любых персональных данных и на постоянный мониторинг частной жизни.

– Что это еще за мониторинг?

– Возможность прослушки телефонов, просмотра соцсетей и почты, прослушки и видеонаблюдения даже во внерабочее время.

– Короче – полный колпак? У вас людей не хватит за всеми следить!

– Хватит на всех, вплоть до уборщиков. Я получил неограниченные полномочия и достаточные средства.

– Две трети сотрудников уйдет. И я с ними!

– Боюсь, инвесторам придется с этим согласиться. Мне будет очень жаль.

– Вы вымогатели! Достали уже со своими колпаками и бантиками! Испортили нам праздник.

– Да бросьте, Бернар! Это же не навсегда! Вот прилетит Флибустьер, секретность снимут, тогда напишете увлекательный мемуар.

4

– Ты уже подписала? – Чжан Тинг вошла в рабочий кабинет Лис, отделенный от лаборатории стеклянной стеной, и поставила на стол две чашки пуэра, который готовила сама и никого не подпускала к ингредиентам и посуде.

Лис сидела над бумагами, подперев лоб ладонями.

– Что подписала? – рассеянно переспросила она.

– Обязательства по соблюдению режима секретности и разрешение на прослушку.

– Да, вчера подписала что-то такое, даже не читая. Противно. Но меня шеф просил. Ты же знаешь, я не могу ему отказать.

– А из наших сначала никто не хотел подписывать, а потом… А что делать? Где еще сейчас найдешь такую работу?

– Говорят, из института уволилось всего девять человек.

– Да. Честно говоря, я сначала тоже хотела уйти.

– Тебе есть что скрывать? – улыбнулась Лис.

– В том-то и дело, что есть! Ю Шыэшань звонит каждый день в конце рабочего дня и говорит…

– Да, по нему можно сверять часы.

– Но ты не знаешь, что он говорит. Он говорит о любви. Нет, на самом деле он говорит о сексе на сегодня. Очень-очень подробно. Он считает, что меня это возбуждает. По-китайски это звучит приемлемо, но если кто-то переведет это на английский! Я даже подумать боюсь. Решат, что мы маньяки.

– Так предупреди его, чтобы не говорил ничего такого.

– Предупредила уже. А жаль…

– Почему?

– Потому что меня это возбуждает.

– Мне бы твои заботы, – вздохнула Лис. – Ладно, данные по сто шестнадцатой серии готовы?

– Вот, – Тинг положила на стол толстую стопку распечаток.

– Ничего нового?