Мозаика, или Алмазы Рау

– Нет, мама говорит, это очень плохо.

Послышался хохот.

– Цыц! – прикрикнул Гера – Пацан мать уважает, правильно делает.

– А у меня матери нет – вздохнул парень со шрамом на лице.

– А где же она у тебя? – удивленно спросил Пупсик.

– Не знаю, детдомовский я.

– А как тебя зовут, я тебя в первый раз вижу, ты наверно недавно переехал в наш двор?

– Фикса меня зовут, откинулся я недавно.

– Это как?

– Сказал же, откинулся.

– Оставь, Фикса – вмешался Гера – Это Пупсик, наш дворовый пацан, но по жизни божий одуванчик, хороший, добрый пацан, таких мало, беречь надо.

– Видишь ли, Пупсик, наш друг Фикса недавно освободился из тюрьмы.

– А там, страшно?

Фикса усмехнулся:

– По-всякому бывает, и смешно, и грешно, и страшно.

Гера поставил пустой стакан на ящик, заменяющий компании стол и выплюнул окурок:

– Вон отморозки идут.

Пупсик обернулся и увидел компанию незнакомых парней. Если в компании Геры у ребят сквозь напускную бесшабашность и угрюмость просвечивали нормальные человеческие чувства, то у этих пустые глаза и лица, мало напоминающие человеческие. Один из них достал из кармана нож и сделал угрожающий жест. Гера презрительно сплюнул:

– Достал нож, так бей!

Но они видать куда-то торопились, и скрылись за углом.

– Кто такие отморозки? – спросил Пупсик.

– Это Клоп со своей кодлой, а отморозки, ну как тебе сказать. Мы вот и сами не ангелы, можем и украсть, и рыло кому начистить, но мы закон блюдем, а они на него плевали.

– А, что это за закон?

– По понятиям, а не знаешь, как по понятиям, поступай по-людски.

– Ну по-людски, это я понимаю.

– А они нет, могут девку изнасиловать, могут у старухи пенсию отнять и еще и изуродовать, отморозки, одним словом.

– Ясно – вздохнул Пупсик – Но как можно, обижать бабушек и дедушек.

– Эти мрази могут.

Мама дома встревоженно спрашивала:

– Пупсик, ты общаешься с не совсем хорошими ребятами.

Он, улыбаясь обезоруживающей улыбкой отвечал:

– Что ты мама, они очень хорошие, вот, например, Гера, научился играть на гитаре, теперь вот Фикса хочет.

– А они тебя ничему плохому не учат курить или пить?

– Что ты, мама они меня не заставляют, а сам я никогда не буду, ты ведь знаешь.

– Все равно, я что-то боюсь, или побьют или квартиру обворуют.

– Я спрошу у них.

В тот же вечер, сыграв любимую песню Геры про Магадан, Пупсик бесхитростно спросил:

– Гера, а вы не обворуете нашу квартиру?

От хохота Геры и остальной компании, голуби, мирно клевавшие зерно у голубятни, с шумом разлетелись, а Фикса закашлялся, поперхнувшись самогоном.

– Ну ты и дурак, Пупсик. Да даже если бы и захотели, что у тебя брать, гитара и баян, да герань на подоконнике. Ты же наш, мы тебя с детства знаем.

– А бить тоже не будете?

– Кончай хохмить, Пупсик, кто же нам песни базлать будет, ты сам случаем, головой нигде не стукнулся?

Придя домой, Пупсик, весело улыбаясь сказал маме:

– Вот видишь, мама, никто не будет нас ни бить, ни обворовывать!

– Откуда ты знаешь? – печально вздохнула мама.

– Они мне сами сказали!

– Ты что их спрашивал?

– Конечно, ты же сама учила, с людьми нужно быть честным и откровенным.

Но время шло, и Пупсик закончил техникум и стал преподавать музыку в маминой музыкальной школе.

Глава третья. Знакомство