Распятие для генерала

Распятие для генерала
Ульяна Соболева

Владимир Власов – генерал НКВД утверждает, что я его агент и принадлежу ему. Мое имя придумано, моя жизнь кем-то написана и на самом деле меня попросту нет. Я – игрушка одного из самых могущественных людей страны и он нашел меня, чтобы предъявить свои права.

Распятие для генерала

Ульяна Соболева

Глава 1

Распятие для генерала

Книга 2

Ульяна Соболева

Аннотация:

Он пришел за мной, тот, чье имя я сама себе придумала и чьи глаза снились мне по ночам. Пришел и забрал меня. Владимир Власов – генерал НКВД утверждает, что я его агент и принадлежу ему. Это мое имя придумано, моя жизнь кем-то написана и на самом деле меня попросту нет. Я – игрушка одного из самых могущественных людей страны и он нашел меня, чтобы предъявить свои права.

Пролог

Быть счастливым – это, наверное, чувствовать, что ты живешь. Не знать, не понимать, а ощущать. Кожей, клетками тела, каждым вздохом. Ощущать его на языке со вкусом её поцелуев, под кончиками пальцев, ласкающих её скулы. Оно затаилось в глубине её глаз, там, где я видел отражение собственного взгляда.

– Почему любовь, Мила? – быстрым поцелуем в губы, не позволяя ответить, потому что тогда сорвусь, потеряю голову и наброшусь на неё, сминая такое отзывчивое тело в руках. А я хотел знать ответ. С ней я хотел узнать те вещи, о которых даже не задумывался до неё. – Почему люди называют это состояние именно так? Ведь любовь – это не чувство… Это не одно чувство. В нём же тысячи, десятки тысяч оттенков, малыш, – прижал её к себе, заглядывая в глаза, падая в голубое небо её взгляда, – почему всего одним словом? Разве может оно передать всё то, что я чувствую к тебе?

– В любви есть ласка, есть нежность, есть забота, есть сумасшествие…– облизнула губы, шёпотом – страсть…

– Боль, в ней бездна боли, малыш. Когда я смотрю на тебя, мне больно от одной мысли, что ты можешь принадлежать не мне, и я знаю, что всегда смогу причинить тебе боль, посмей только ты… – стиснул её в объятиях, намеренно грубо, – моя любовь до жестокости жадная, Мила. Я не отдам тебя никому.

– Если бы у любви не было названия, я бы дала ей твоё имя…, – откинув голову назад, очертила тонкими пальцами мои губы.

И это признание сносит крышу, потому что моя девочка не лжёт. Она не умеет лгать мне. Искренняя. Настолько настоящая, что хочется вдыхать эту правду с ароматом её кожи. Искренность – слишком редкое качество среди разумных существ. Этот мир принадлежит тем, кто плетёт паутины обмана и интриг, вырисовывая узоры лицемерия и продажности.

Но только не Мила. Мой ночной цветок, чей запах навсегда въелся под кожу, обосновавшись в лёгких.

Губами пройтись по скуле, спускаясь к подбородку, жадно впитывая в себя её дыхание, сатанея, когда нежные пальчики впиваются в ткань рубашки.

– Владимир…, – на выдохе, прямо в ухо, еле слышно… но с таким надрывом, что последние остатки разума покидают голову.

– Доигралась! – почти зло, потому что вижу смешинки в уголках глаз, потому что эта маленькая женщина управляет мной с такой лёгкостью и даже не догадывается об этом. Потому что это не она передо мной на коленях, это я у её маленьких стройных ног, я не в силах отказаться от неё, не в силах дышать без неё, думать, существовать. И самое страшное – я понимаю, что у неё это может пройти, а у меня нет, и это фатально для нас обоих.

Развернуть её к себе спиной, впечатывая в стол, наклоняя и задирая платье, чтобы войти одним движением, до упора наполнив собой, заставив прокричать моё имя. Чтобы после закрыть ей рот ладонью и вдалбливаться сзади, под её рваное дыхание и стоны. Грубо сминая грудь и оттягивая соски, вгрызаясь в затылок, оставляя на нём следы – свои автографы. Зная, и, дьявол, это знание было самым драгоценным в моей жизни, что она не будет скрывать ни один из них. Что она гордится каждым из этих трофеев.

Поймать затуманенный взгляд в зеркале напротив и поклясться самому себе, впервые, мать её, что она будет моей. Совсем тихо, одними губами. Но ведь самые важные вещи на свете мы произносим про себя и только себе.

А потом вдруг понять, что летишь с отвесной скалы со скоростью света вниз, в пропасть без дна. А вокруг – осколки того самого счастья острыми краями вспарывают твою кожу, и бездна с радостью пожирает капли твоей крови. Черный невозможно раскрасить, черный поглощает всё, потому что это цвет боли. Теперь я знал её горький вкус. Попробовал лично, она опалила мне внутренности, и я горел живьем в адском костре, нескончаемо.

Глава 1

Не чувствуя ног, ощущая покалывание в пальцах и бешеное биение сердца, я открыла почтовый ящик. Меня трясло. Еще никогда в жизни меня так не лихорадило, как сейчас. Я понимала, что всему есть рациональное объяснение. Возможно, я указала свой адрес при отправке. Я шумно выдохнула, прочитав имя отправителя. Как удар кнута. Всего лишь имя. Придуманное мною. Я должна успокоиться. Дрожащими пальцами разорвала конверт. Дышать становилось все труднее, замерзли кончики пальцев. Я не помню, сколько раз перечитала. Возможно, десять или больше.

Я тебе забыть не позволял,

И прощать тебя не собирался,

Ты ответила, когда я молча звал.

Позвала меня – я отозвался.

Внезапно зазвонил телефон, и я вздрогнула. Мне стало нехорошо, до тошноты, до головокружения. Зашевелились волосы на затылке. Именно зашевелились. Мгновенная реакция организма на панику, на грани с истерикой. Сглотнув и прикурив сигарету, решительно взяла трубку:

Я:

– Алло.

Он:

– Здравствуй, Мила. Ты ведь знаешь кто это?

От звука голоса как от удара хлыста выступают капельки крови так на мне выступили капельки пота.

Я:

– Кто это? Это шутка? Как ты узнал мой номер телефона?

Замерла. Конечно, мне не ответят. Это просто невозможно. Тогда почему… почему это так походило на ответ на мое письмо? Я же указала несуществующий адрес! Внутри все сжалось…когда он вздохнул. Реальный он. Настоящий. Там в трубке телефона был совершенно осязаемый мужчина. И он говорил со мной.

Он:

– Когда-то я сломал тебе жизнь, а ты беспокоишься из-за номера телефона, малыш?

Я закрыла глаза, чувствуя, как сердце начало биться в горле, и каждый нерв на теле натянут, как струна. Тихо… Тихо. Это может быть кто угодно. Кто угодно из твоей огромной аудитории. Какой-то невменяемый псих. Тебе иногда пишут такие, возможно, этот по совместительству какой-то телефонист. Кто-то, кто отлично знает твои тексты и пытается тебя разыграть. Дыши, Мила, дыши.

Я:

– Это идиотская шутка. Совсем не смешно. Кем бы ты ни был. Как ты смеешь влезть в мое личное пространство, еще и иметь наглость позвонить мне!

Он:

– Было время, когда я писал своим языком по бархату твоей кожи… Помнишь, малыш?

По телу прошла волна дрожи, я отпрянула от телефона, стараясь успокоиться. Я слышала собственное сердцебиение и шумное дыхание в кромешной темноте и тишине. Жестокий розыгрыш, но, кроме меня, разве кто-то может предполагать, насколько жестокий? Ведь никто ничего не знает, кроме Инны.

Я:

– Кто ты? И почему я должна помнить то, чего никогда не было?

Он: