Княжья травница-2. Вереск на камнях

А я подумала, что Мокошь не поможет. Она и так сделала для нас слишком много. Теперь выпутываться придётся самим.

– Надо спать по очереди, – пробормотала я, думая совершенно не о том, о чём надо. Надо думать о ребёнке, как его сохранить, как родить, о господи, в этой антисанитарии! Я уж точно не смогу себе помочь в родах, я не хочу рожать здесь!

– Руда, как же мы, бабы… Как детки наши? – всполошилась Забава, а я тяжко вздохнула ей в унисон:

– Вот как? Не могу понять, куда они подевались… Все мозги себе уже продумала, дырку в них натёрла!

– Давай-ка, милая, поешь, – спохватилась ключница, вскочила, отложив глядеище, потянула меня к очагу. – Поесть при таких волнениях – это первое дело!

Я подчинилась, уверенная, что не смогу проглотить ни кусочка. В голове творился сумбур. Мысли в вялой панике слонялись вдоль извилин и изредка натыкались друг на друга, вспыхивая и сгорая. Я не понимала ничего. Совершенно ничего. Как дальше жить? Как выжить? Как смотреть в глаза родным пропавших? Как сделать так, чтобы больше никто не пропал? Как приручить домового? Как понять, что происходит в городе?

Как?

Как?

Как?

Мне сунули в руки плошку и кусок хлеба с чуть подсыревшей корочкой. Хлеб у Голубы всегда выходил хрустящий и ароматный. А тут – серый неподнявшийся… Чтоб у Голубы да хлеб не поднялся! Видно, она потрясена до глубины души!

И правда – повариха едва заметно вытирала красные глаза. Я спросила:

– Что с тобой, Голуба?

– Ох, матушка княгиня, – всхлипнула женщина. – Сон мне приснился… А мне на новую луну завсегда сны в руку снятся!

– Что за сон, Голуба?

– Ох, не проси, не скажу, – отмахнулась она. – Ежели скажу – сбудется точно!

– Голуба! – я повысила тон. Женщина отвернулась, завозилась у очага. Я глянула на Забаву. Ключница пожала плечами:

– Сбудется ж…

– Голуба, лучше знать заранее и подготовиться. Говори, что тебе там снилось.

– Змеи, матушка!

– Какие змеи?

– Огромадные аспиды! Вот такенные! – и Голуба подняла руки кверху, высоко над головой. – Изо всех щелей как повылазили, как зашипели! И нас всех пожрали…

Она задрожала, и на лице её отразился такой страх, что я мысленно выругалась. Вот только змей нам тут и не хватало!

Я встала. Меня трясло, пришлось унять дрожь в руках и сказать твёрдо:

– Значит так. Отставить глупости! Никаких змей! Никаких снов! Слушайте меня внимательно. Установите очерёдность дежурства. Спать строго по очереди! Поняли меня?

Бабы закивали меленько. Мыська с Отрадушкой на руках спросила из повозки:

– Светлая княгиня, ежели я спать не буду, у меня молоко пропадёт…

– Ты спи, Мыська. Детей к себе привязывай на ночь, поняла? И не бойся.

Отставив плошку с нетронутым супом, я нахмурилась:

– Прорвёмся.

Глава 5. Вересковая пустошь

Апрель 25 число

– Смотри, Отрадушка, это большо-ой дом! – я показала на центральное, всё ещё неприступное нам каменное строение. Девочка проследила за моим пальцем, взмахнула ручкой и сказала:

– А!

– Да, это дом, – с улыбкой повторила я. – Там живёт большо-ой домовой!

– А-а!

– Да, вот такой большой домовой! А вон дядя Тишило, он несёт ведро с водой. А вон твой папа, он с дядей Буселом рисует карту…

– А! А!

– Да, скоро у нас будет карта местности, и мы начнём осваивать новую землю, понимаешь, Отрада?

Её изумляло всё, что она видела. В свои почти шесть месяцев Отрада росла крепкой и здоровой, уже садилась и даже пыталась ползать, если её клали на животик. А ещё неделю назад она выдала первый зубик, и ночами, когда маленькая княжна вопила и не желала спать, её укачивали всем домом по очереди. И именно тогда я начала брать её с собой на улицу. Бродила с малышкой по тёмному спящему городу и разговаривала с ней. Мне казалось, что через неё я говорю с собственным ребёнком.

Но всё прошло, зубы продолжали резаться, однако плакать по ночам Отрада перестала. А я всё равно носила её везде. Да и Мыське так было легче. Она, конечно, смотрела на меня странно, когда я велела Голубе протирать через сито варёную репку и их белёсую морковку для детских пюре. Но на примере Волеха видела, что мои советы по развитию детей дают свои плоды. Я не изучала педиатрию специально, но про прикорм и выкладывание на живот знала. Оба малыша росли, как на дрожжах, и Бер мастерил для них игрушки по моему указанию. Были у деток погремушки, чесалки для зубов, хитрые штучки для извлечения звуков…

Отрада прислонилась ко мне, пряча личико на груди.

– Устала, маленькая моя? – спросила я и кивнула: – Сейчас пойдём спать. Подожди только, я поднимусь наверх, погляжу…

И направилась к городской стене. Сзади меня догнал голос Мыськи, которая топала с Волехом на руках:

– Княгиня, куда же вы с маленькой-то?

– Ничего, Мыська, я туда и обратно, не бойся, – весело ответила я няньке и, прижав одной рукой малышку к себе, другой взялась за перекладину лестницы.

Плотники установили галерею по всей длине стены. Памятуя о выбоинах в камне, сделанных лазером, Ратмир решил установить дежурных на трёх сторонах города, выходивших на реку. Правда, лестницы ещё неудобные, но мне не привыкать. Платье пришлось подоткнуть за пояс, и я медленно, но верно взобралась на галерею.

Вид со стены открывался, конечно, шикарный. Река шумела, гнала волны на юг, пенила камни внизу, беспечно и беспощадно уносила время куда-то в края, о которых мне ничего не было известно. Я уже давно решила, что это Волга, поэтому в мыслях так и называла её. Другой такой же широкой реки я не знала. Хотя это могли быть и Кама, и Обь, и Иртыш, но Волга была мне ближе к сердцу.

– Смотри, Отрада, это река, – тихо сказала я. Девочка сунула в рот кулачок и зачмокала. Мы стояли обе и смотрели. Влажный ветер легонько трепал мои волосы, и я прикрыла малышку от прохлады покрывальцем. Дружинник, подходя к нам, заметил:

– Неспокойная вода что-то.

– Главное, чтобы не было чужих кораблей, – философски ответила ему я.