7 Чакр Земли. Уезжать, чтобы вернуться

– Что ж, мы пришли, – догадалась Рия, так как девочка остановилась и больше никуда не шла.

– Потом мы будем ждать тебя на большая площадь, – сказала Денг и резво побежала туда, где слышался неразборчивый гул храмовых детей.

«Ну, здравствуй», – прошептала Рия, глядя на белое здание с красной черепичной крышей, окруженное прекрасными колоннами.

Денг привела её к Боту. Рия, зная все правила, тут же сняла обувь, оставив её в стороне, и вошла. Она прошла по короткой галерее к залу, где её уже ждали сидевший в центре Суван и затаившийся в углу Тассна. Старший монах показал жестом, что Рия может присесть напротив него. Девушка поприветствовала обоих монахов, поклонилась статуе Будды и присела напротив Сувана.

– Ты прошла нелегкий путь, Рия, – начал Суван. – И мы бесконечно рады, что смогли познакомиться с тобой.

Маленький комок стоял в горле, скатываясь все ниже и ниже, прямо под ребра.

– Я тоже очень счастлива, что познакомилась с вами, – призналась девушка.

– Мы очень долго хранили то, что принадлежит именно тебе, – и Суван загадочно посмотрел на сидящего позади Рии Тассна.

Рия ничего не спрашивала, и совершенно не догадывалась, о чем говорил Суван. Она ничего не теряла и не отдавала на хранение. Все, что она привезла с собой, умещалось в маленьком чемодане, который ждал её в углу храмовой комнаты.

Суван также ничего не говорил. Он сунул руку в складку своей кирпично-оранжевой тивары и вынул платок. Ритуал передачи был хорошо знаком Рие: монах стелил платок, располагая предмет сверху, девушка забирала предмет, монах – свой платок. Яснее некуда.

Квадратный кусок ткани лег на пол, Суван разгладил складки руками и вновь нырнул рукой во внутренний карман своей тивары. Рия выжидающе смотрела на старшего монаха, сложив руки на коленях, не подозревая, что же он хочет ей отдать. И совершенно неожиданно Суван потянулся одной рукой, прикоснувшись к руке Рии, перевернув её кисть ладонью вверх. Рия в изумлении раскрыла рот, уставившись на монаха. Суван спокойно накрыл ладонь девушки своей рукой, в которой он прятал какой-то предмет. Лишь мгновение пальцы Сувана касались её запястья, и она смотрела в его темно-карие глаза ровно секунду. Затем таец сомкнул пальцы девушки, убрал свои руки и вновь сел так, словно ничего не произошло.

Рия держала небольшой предмет в сомкнутом кулаке, воровато осматриваясь по сторонам. Обернувшись назад, она нашла глазами Тассна, словно спрашивая взглядом: «Ты тоже это видел?»

Но Тассна, как всегда, невозмутимо и безмолвно улыбался в ответ.

– Он ведь не расскажет ничего? – шепотом спросила Рия у Сувана, переживая, что это краткое прикосновение может каким-то образом навредить старшему монаху. – Я же знаю, что он приставлен к тебе, чтоб следить за тобой.

– Он не расскажет, Рия. Тассна – немой.

– Немой?! – произнесла девушка, не веря своим ушам.

Тассна тихо смеялся в углу, явно довольный произведенным эффектом. Он смотрел на девушку добродушным взглядом, который говорил так много, как не смогли бы описать самые великие и талантливые писатели. Такого удивительно понятного и гармоничного в своем молчании человека Рие не приходилось встречать. Тассна, не произнося ни слова, говорил вместе с тобой, смеялся с тобой, сопереживал и, возможно, был самым понимающим человеком, которого Рия встретила в Таиланде.

«Глубину моря можно измерить, но душа человека бездонна», – думала Рия, глядя на смеющегося монаха.

– Десять языков не стоят одного глаза, а десять глаз – руки, способной пощупать. Не будешь смотреть, что там? – спросил монах, показывая на сжатый кулак девушки.

Рия раскрыла пальцы и поднесла руку ближе: на ее ладони лежал камень. Совершенно прозрачный, бесцветный камень.

– Почему ты решил, что он мой?

– Потому что много лет назад нам его подбросили вместе с запиской, которая гласила, что однажды придет девушка с лицом лани и сердцем тигра и наполнит этот камень.

Рия поблагодарила Сувана и положила странный кристалл себе в карман, не зная, что еще сказать. Все слова застряли в горле, виделись ей неподходящими и толкались, решая, какому из них вылететь первым. К счастью, позади послышались шаги, и в комнату осторожно заглянула Нари.

– Все ждут вас на площади, – сказала она и предложила покинуть Бот.

Мужчины-монахи вышли из здания первыми, за ними последовала Нари, понимая, что следует оставить Рие немного времени попрощаться. Девушка вышла на крыльцо и остановилась среди семи колонн. Прежде она чувствовала, что искала, где же её место среди этих семи начал, но сегодня и именно сейчас она знала, что все они – часть её, живут в ней, проходят сквозь неё. Земля, Небо, Солнце, Луна, Звезды, Отец и Мать – все являются неизменной частью её самой.

Рия с легкостью прошла к ступенькам и спустилась вниз, как будто ей никогда не приходилось падать, словно от пуль, на этом самом крыльце. Она надела обувь и последовала за Нари к большой площади, где её уже давно ждали.

– Нари, – позвала тайку Рия и ускорила шаг. – Я хотела бы у тебя спросить, как переводится имя Тассна?

– Его имя переводится «наблюдение», – тайка хитро прищурила свои темно-карие глазами. – Знаешь, Рия, слова могут нанести вред, молчание же – никогда.

Девушка шла рядом со своей наставницей, не проронив больше ни слова. Она обошла колокольню и направилась к центру площади. Едва войдя на площадь, голоса затихли, мальчишки перестали гонять мяч, женщины и монахи-мужчины также подтянулись к центру. Она наполнялась взглядами, сконцентрированными на ней. Она была спасительницей в глазах этих людей, которые отражали тихий шелест листьев, мудрость Таиланда, звонкие голоса храмовых детей, а теперь и ее. Теперь они отражали и её образ, и Рия видела себя в их глазах.

Один из учеников Рии подошел к ней и объяснил, что каждый из них приготовил для неё подарок на память, и все дети хотели бы поблагодарить за ее доброту и храбрость. Один из потрясающих обычаев в Тайланде защиты от злых духов и невзгод – браслеты. Тонкие плетеные браслеты надевали поочередно то на одну, то на другую руку, так как считалось, что положительная энергия входит через одно запястье, а выходит через второе. Для того, чтобы перекрыть ей выход, в противовес надевают браслет на другое запястье.

Рия увидела первый белый браслет в руках у мальчика и протянула правую руку вперед. Белая нить обняла её руку. Следом за первым мальчиком подошел другой храмовый ребенок и повязал браслет на левую руку. А затем снова, снова и снова. Дети подходили и тянулись к ней тонким строем, поочередно повязывая тонкие белые ниточки на запястья. Маленькая Денг, взрослые мальчики, взрослые девушки-монахини, женщины в белых тиварах, мужчины монахи, Нари, Тассна. Рия все благодарила и благодарила, браслетов становилось все больше, они поднимались от её запястий вверх на добрых десять сантиметров. Строй продолжал пополняться желающими, а Рия все скользила по лицам в поиске пары озорных детских глаз.

И вот в конце строя мальчишек наконец-то показалось улыбчивое лицо Випассна. Мальчик подбежал к Рие и достал не белый, а тонкий оранжевый браслет, сплетенный тугой, кривой косичкой. Он поклонился, взял руку девушки, а затем медленно и осторожно повязал ей его на руку, закрепив пятью узлами.

– Не буди духов на своем пути, учитель Ри, – произнес малыш и робко опустил голову. – Мой браслет будет охранять тебя. Не снимай его, пожалуйста, пока он не перетрется и не отпадет сам. – И мальчик задумчиво завязал последний шестой узелок на тонкой ниточке.

Рия присела, чтобы оказаться на одном уровне с Випассна и поблагодарила его за подарок. Он смущенно переминался с ноги на ногу, а затем протянул девушке крошечный, сложенный в несколько раз листочек. Рия развернула его и взглянула на круглый детский почерк, корявыми буквами было написано по-английски:

Я умею готовить.

Я умею играть в футбол.

Мой брат не умеет летать.

Он умеет говорить по-английски хорошо.

Я не могу забыть Рию.

Рия не может забыть меня.

Девушка положила записку себе в карман и без лишних поклонов и разрешений обняла малыша как можно крепче, роняя слезы на его маленькие плечи. Девушка всхлипывала и обнимала детскую спину. Тяжёлое ощущение прощания подошло вплотную к Рие, крепко сжимая сердце. Все смотрели в центр площади, где, обнимая маленького монашка, плакала, не сдерживаясь, длинноволосая девушка. Плакала, уже скучая по монастырю, Сувану, Нари и Тассна, по улыбкам храмовых детей и ежедневным проделкам Випассна, по тонкому голоску Денг, являвшейся к ней вместо будильника и прекрасным зданиям Таиланда. Впервые за эти месяцы её мысли наполняло немного сомнения, сумасшедшие цвета Бангкока, слезы разлуки, умиротворение и… И ни капли сожаления.

В ту же самую секунду теплая оранжевая волна пронеслась по ее телу, касаясь каждой клеточки. Сквозь нее пропускали теплый пар с запахом корицы и апельсинов. Маленький Випассна схватил её за руку, опасаясь, что Рия улетит, такой невесомой она показалась ему в тот момент.

Рия закрыла глаза и просто позволила неизвестному свету просочиться наружу, и когда это произошло, её наполнила невиданная легкость. Вокруг то и дело повторяли что-то мужские и женские голоса, пока она стояла с закрытыми глазами. Но Рия не слышала никого, ведь внутри неё, пробиваясь сквозь теплую оранжевую дымку, внутренний голос шептал: «Не плачь, путешествие закончено лишь тогда, когда сделан последний шаг».

Разные руки прикасались к Рие. Прикосновения маленьких ладошек и мягкие прикосновения женских рук. Вокруг нее сменялись голоса. А она всё стояла с закрытыми глазами и держала руку маленького «монашка», стараясь разложить все крошечные фрагменты звуков и запахов этого храма на воспоминания, записать их на пленку и спрятать по тайникам. Она прятала их так глубоко и надежно, чтобы однажды, ворчливой старушкой, найти эту самую покрытую мхом дверь, отодвинуть ржавую щеколду и вытащить наружу нетронутые временем лица детей, запах цветочных лепестков, цитрусовых благовоний, слова своих наставников и крошечную детскую ладонь, которая держала ее как никогда крепко.

Позади плечи девушки обняли женские руки. Даже не открывая глаз, Рия узнала Нари. Женщине тоже сложно давалось прощание, она вытерла рукой то и дело наворачивающиеся слезы и продолжала улыбаться.

– Ветер, пролетая, оставляет за собой разные страны, Рия. Но и через много лет там снова дует ветер, – прошептала тайка так тихо, что только длинноволосая европейка могла услышать.

Рия не прекращала плакать и боялась поднять веки, выступавшие преградой непрекращающимся слезам. Она просто молчала и мысленно считала секунды.

Раз – и Випассна уже взрослый парень с неотразимой улыбкой, по которому сходят с ума все девушки в университете.

Два – и Суван ведет лекцию в главном храме Бангкока.

Три – и Нари становится первой признанной женщиной-монахиней.