Лер-Лерок и лень-река

– Ох, вы что, отсюда не выходили, изумился он. – Вы пропустили все развлечения.

– Ну почему же, я отлично развлекся, сказал довольный Лер-Лерок. – Хочешь попробовать?

– Ну уж нет, для меня это слишком скучное занятие, не согласился Габриэль. Начинало темнеть, все вместе они побрели к подсолнечной арке, на выход. Но аттракционы и не думали прекращать свою работу. Повсюду зажглись яркие огоньки, и от этого у всех на душе было ощущение праздника.

– Как здесь красиво, восхитился Габриэль, засматриваясь на иллюминацию.

– Свет от звезд не менее прекрасен, и любоваться им можно каждую ночь из любой точки мира.

– И правда, все завороженно посмотрели на небо, уже освещенное тусклым светом первых звезд. Молча, друзья возвращались в серый город.

***

Их встретили те же неприветливые пустые улицы. По-прежнему, не было ни души. Лишь монотонное стрекотание швейной машинки навязчиво доносилось из соседнего дома. Заглянув в первый дом, Лер-Лерок толкнул дверь, и она легко поддалась.

– Эй! Здесь есть кто живой, крикнул Габриэль. – Можно нам войти? Ему не ответили. Но Габриэль уверенно распахнул дверь и вошел в комнату. Комната больше походила на коробку от холодильника, чем на жилое помещение. Крохотная, тесная клетушка освещалась одной единственной лучиной. Из-за мрачного освещения предметы в комнате отбрасывали нелепые, гротескные тени, вызывая тихий ужас у Габриэля.

Манорыч сидел за столом и что-то выкладывал пинцетом. На носу у него были старинные бифокальные очки в роговой оправе. Он что-то ворчал себе под нос и не обратил никакого внимания на вошедших друзей. Наши герои с трудом втиснулись в эту клетенку.

На столе были разложены поломанные бусины, стеклярус, блестящие камни, (неужели драгоценные, разволновался Габриэль). Манорыч держал в руках ободок и пинцетом насаживал на него поломанные бусины вперемешку со стеклярусом и камнями, (нет, они не драгоценные, догадался Габриэль).

– Здравствуйте, он подошел ближе к столу, – а что это вы делаете? У вас так здорово получается. Манорыч вздрогнул от неожиданности, и как будто только заметил, что он не один. Он рассеянно взглянул на друзей и с горечью сказал, – когда-то я был лучшим ювелиром. Я делал заказы для королевской семьи. У меня получались такие диадемы! Он с отвращением посмотрел на ободок. Бусины были приклеены криво, клей неаккуратными каплями засох на ткани, ободок был похож на поделку для детского сада.

– За что мне это, скажите, за что? Он закрыл лицо лапами.

– А что случилось? Почему ты сейчас не делаешь диадемы, спросил его Габриэль, пока остальные деликатно молчали.

– Почему? Манорыч убрал руки от лица. – Потому что хорошая работа обесценилась, сейчас главное все делать быстро, и не важно, насколько все плохо получается. Все стали работать кое-как, вполсилы, выдавая бракованные, ненужные вещи. Как же мне тяжело с этим смириться, ведь я перфекционист!

– Перфек что, переспросил его Габриэль.

– Перфекционист. Я люблю, когда работа сделана идеально, а не это вот все, манорыч развел руками, указывая на свою убогую обстановку.

– Так в чем же дело? Почему ты перестал делать хорошие диадемы?

– Мои работы стали не нужны. Я слишком долго их делаю. Мартышки требуют десять ободков в день. Десять! Раньше я спокойно работал над диадемой несколько месяцев, и никто меня не подгонял. Это ведь не просто работа, это настоящая медитация! А теперь я вынужден заниматься вот такой халтурой, манорыч подхватил ободок и швырнул его об стену.

Клей еще не высох, и несколько бусин сорвались и покатились по полу, как мелкие горошины.

– Я подберу, Габриэль наклонился за ободком, но, поскользнувшись на рассыпанных бусинах, неуклюже плюхнулся на пол. Во время падения он задел Лер-Лерка и Слепомыша, потянув их за собой. В тишине города это падение прозвучало оглушительно громко.

– Кто вы такие, будто только очнувшись, удивился манорыч. – Как вы сюда попали? Что вам нужно? И, не давая друзьям возможности ответить, – вы пришли за ободками, да? Вопросы посыпались из него, как только что разлетевшиеся бусины.

– Мы пришли не за ободками, успокоил его Лер-Лерок, поднимаясь. – Мы путешествуем, и хотим поближе познакомиться с этим городом и его жителями, и первым мы встретили тебя.

– Но зачем вам это, изумился манорыч.

– Зачем что?

– Знакомство с таким угрюмым педантом, как я?

– Мы же не знали, что ты такой, начал Габриэль, но Лер-Лерок перебил его.

– Как зачем? Мы польщены знакомством с таким великим ювелиром, как ты, пусть даже и в прошлом. Путешествуя, мы расширяем свой кругозор, а заодно помогаем няшным существам, попавшим в беду. Мы делаем добрые дела, и хотим тебе помочь.

– Но как вы мне поможете, голос манорыча потеплел, (великий ювелир сделал свое дело).

– Для начала успокойся, давай выпьем чаю, а ты тем временем расскажешь нам, с чего все началось.

– Чаю? Манорыч растерянно огляделся. – Как давно я не пил чай, вот так просто, в кругу друзей, проговорил он, и слезы застыли у него на глазах. В комнатушке не нашлось ни одной чистой чашки. Впрочем, и ни одной целой тоже. Слепомышь отыскал пузатый медный самовар, настоящий раритет. Приспособив для питья разные баночки, скляночки, а то и просто блюдца, друзья с удовольствием пили чай, слушая рассказ бывшего великого ювелира, а ныне несчастного халтурщика манорыча.

***

– Когда-то здесь была деревня ремесленников, начал манорыч свой рассказ. Глаза его затуманились, он весь погрузился в воспоминания. Каждый манорыч занимался любимым делом, кто-то шил, и строчки получались такие четкие и ровные, как геометрические графики. Кто-то выращивал овощи, огромные оранжевые тыквы, сладкие, как мед, известные своими целебными свойствами на весь мир. Багровые томаты, такие сочные, что из одного овоща можно было накормить похлебкой всю деревню. Кто-то делал разные поделки из дерева, фигурки животных, такие натуральные, что не отличишь от оригинала, а также предметы обихода, миски, плошки, горшки. Кто-то ткал шелка. У каждого было свое ремесло по душе. Я, например, очень люблю работать с камнями. Их блеск и молчание скажут мне больше тысячи мартышек! При упоминании о мартышках лицо манорыча омрачилось.

– Мы были счастливым народцем, который очень любил свою деревню. Мы дорожили тем, что имели. Пока однажды здесь не появились мартышки. Постепенно, шаг за шагом, они внесли разлад в наши ряды. Раньше мы выменивали свои творения у заезжих путешественников, а также менялись друг с другом. Если я, например, хотел выпить чаю, я менялся с чаевником на свои работы. Браслет его жене, а мне годовой запас чая. Мы прекрасно уживались друг с другом.