Эгрегоры. Антагонисты и протагонисты

– Ага, Серёга. Моя философия эпикуреизма и гедонизма в части удовлетворения своих желаний возымела надо мной верх.

– Так разве силу человека не предопределяет его способность противостоять желаниям? Твои же слова, Васильева, – улыбнулся Данила.

Женя хотела что-то язвительно ответить парню про то, как он противостоит желаниям, обнимая сразу двух девушек, но тут слова, готовые сорваться с губ, прервал звонок её телефона.

– У аппарата, – не смотря, кто звонит, ответила девушка заплетающимся языком.

– Ты срочно нужна тут. Самаэль опять. Только вот…

По мере продолжительности разговора расслабленное лицо блондинки начало принимать свою обычную строгость и жёсткость.

– Еду, – коротко ответила девушка, скинув звонок.

– На работу вызывают? – спросила Света.

– Ага.

– Но ты ведь всадила две бутылки, – отозвался Ник.

– Мне это ни по чём, – поднимаясь, сухо и жёстко ответила боевой адепт.

– А, типа вседозволенность СБУшников? – хмыкнул Котенко. Для всех непосвящённых Евгения имела легенду о том, что работает в специальном Комитете безопасности нации СБУ, сокращённо – КБН, или как в шутку называла Женя, а так же все остальные сотрудники «Кабан», что в принципе было правдоподобно, особенно, если учесть, что легенду отдельного комитета Службы безопасности страны имело всё управление братства. Ведь если Малому Совету всё того же братства, как высшему органу, можно и даже нужно было позволить существовать вне поля зрения непосвящённых, то управление, как исполнительный орган, нуждалось в связи с теми, от кого они так отгородились своими традициями и предрассудками.

– Ну, не всё же мажорам на красных спорткарах нарушать, – ответила в том же духе Васильева. – Покеда, шпана, – девушка быстрым шагом направилась к своему авто, на ходу доставая какую-то пластинку с разноцветными таблетками, и, выпив синюю пилюлю, решительно завела мотор мощного «Хаммера».

Глава 3. Проклятые обстоятельства!

В этот раз ангел смерти действовал по-другому. Была ли в его умысле насмешка над преследователями, или же устрашение «грешникам» – сказать было сложно, но выход за рамки шаблона был очевиден. Это и отметила Васильева, проходя мимо толпы зевак, что их напор сдерживали обычные копы. Раз последних всё-таки привлекли к действию, значит, дело, увы, не удалось замять, а значит, всё было очень серьёзно.

Итак, во-первых, место действия – открытая и людная улица, почти центр города. До этого ангел смерти выбирал всегда малолюдные места для свершения своей праведной казни.

Во-вторых, пафосность и нарочитость самого убийства. Везде: на столбах, на стенах зданий были развешаны фотографии зверств нынешней жертвы. В большей частности, это были собаки и коты, которых кат всяческими изуверскими способами уничтожал: сжигал заживо, подвешивал, резал. Иногда на фото появлялся сам палач, иногда видно было только руку, часть туловища, что в ней угадывались тучные размеры этого изувера.

Проходя в центр, стараясь не зацепляться взглядом за фото, Женя, которая питала к братьям меньшим любовь, пыталась отогнать от себя мысль о том, какую ненависть поднимают данные следы преступления в её душе. За восемь лет пора бы было привыкнуть ко всему, более того, род её деятельности призывал к жёсткому контролю всех эмоций и желаний. Но в этот вечер контроль сдавал все свои позиции безбожно. Кто знает, может, это последствия алкоголя, который ещё немножко бродил в крови, может, эмоционального скачка, что был пережит днём, может, просто хроническая усталость, ведь она не была в отпуске уже четыре года.

И вот в центре находился «виновник торжества». Крупный тучный мужчина, явно бандитской внешности типа «бритоголовых братков», был раздет до пояса и буквально пригвождён к стене старого дома с квартирами типа «хрущёвок». На теле его было множество ран и кровоподтёков, а на животе – вырезанное слово «грешник». Ещё одно несовпадение – слово расположилось не на лбу, как это бывало обычно, и было вырезано, кажется, вручную, без помощи эгрегора. Хотя почерк вроде бы был тот же.

Странно, но смотря на него презрительным взглядом, Васильева не чувствовала ни толики сострадания, хотя и злость ушла, оставив место какому-то мимолётному удовлетворению.

– Ты бы, Васильева, хоть тень улыбки постаралась спрятать, а то как-то нехорошо получается, – ровным спокойным шагом к Евгении подошёл мужчина, лет на семь старше её на вид, но по факту – на целых семнадцать, одетый в строгий костюм, который, вопреки чрезмерному педантизму своего носителя, выглядел немного неряшливым.

«Оу, так, значит, его вытащили из постели», – отчего-то сделала заключение Женя, пока собеседник продолжил:

– А то знаешь, ведь с таким успехом тебя можно будет обвинить в некомпетентности. Кстати, о последней, – мужчина поравнялся с блондинкой и, смотря ей прямо в глаза, спросил: – Что ты здесь делаешь?

– Витя, Витя, столько яда, – улыбнулась девушка, откидывая голову назад. – Меня позвал твой брат, сказал, что даже наша верхушка тут присутствует.

– Семиренко здесь, – мрачно произнёс младший Половец. Не успела Васильева что-то сказать, как на горизонте показался их начальник – седовласый мужчина лет пятидесяти. Бодрым шагом он подошёл к своим подчинённым, а за ним плёлся и Половец старший, который, будучи охотником, почему-то снова оказался втянутым в дело Самаэля. Оживлённые глаза, в которых так и лучилась несвойственная людям его возраста молодость и бесшабашность, вмиг пытливо осмотрели округу.

– Обо мне говорите, вурдалаки? – спросил Семиренко, используя своё излюбленное слово.

– Лев Семёнович, а вы разве не на собрании Совета были?

– Ах, Женечка, был, – строгий и бескомпромиссный тип, Лев Семёнович, всегда буквально таял при общении с представительницами женского пола и при каждом удобном и не удобном случае заваливал своих сотрудниц и подчинённых предложениями пойти на кофе. Дело было привычное, и поэтому мужчина получал отказы в свою сторону, ибо даже заинтересованные женщины боялись его супруги, которая работала в соседнем отделе связей с общественностью. – Но, представляешь, – продолжил он, – мне там по голове настучали из-за Самаэля, а тут возвращаюсь домой, и такое…

– Та это да… – не зная, что сказать, пробормотала Васильева, жутко напрягаясь от того, что это не её дело, и её здесь быть не должно.

«Как бы Семиренко снова ничего не учудил на мой счёт», – правда, не стояло ей об этом думать, вот не стояло и точка.

– Поэтому, Васильева, я отдаю это дело тебе, – гордо распрямившись, заявил Лев Семёнович.

Небольшой отрезок времени потонул в гробовом молчании.

– Но… э… это же дело Половца-младшего, – попыталась возразить Евгения. – Да и вообще, у них там целый отдел, а я к тому же боевой адепт, то есть работаю на срочных выездах, что грозят стычками и прочими неприятностями. Да и у меня «висяков» своих много – не всегда получается оперативно ловить злодеев.

– Ну, во-первых, ты знакома с делом. Во-вторых, ты сама консультировала по этому делу Андрея, который передавал информацию Виктору…

– … чисто из интереса…

– В-третьих, в этом деле Половец-младший останется, но только будет работать под твоим началом, как, по сути и должно быть, ибо ты ещё и временно исполняешь обязанности главы вашего департамента.

«О да, он и так меня ненавидит лютой ненавистью, а теперь я ещё им командовать буду по факту. Веселье обещает быть ещё тем!» – обречённо подумала девушка, кидая взгляд на мрачного Виктора.

– А что касается твоих «висяков», так мы тебе подмогу организуем, тебе давно пора ученика заиметь, – ухмыльнулся начальник.

– За что мне это?… – тихо пробормотала Васильева.

– Та ладно, Женечка, приободрись, – Семиренко одной рукой обнял блондинку за плечи. – Без твоего выдающегося ума мы не сможем справиться. А не поймаем Самаэля, полетят наши головы, ты же знаешь этих бюрократов и святошей из Совета.

– Но ведь я даже немного симпатизирую нашему карателю, это может повлиять на мою объективность, – последний аргумент пошёл в бой.

– На твою? – отстранился мужчина. – Не смеши меня. В ком-ком, а в тебе я буду сомневаться в самую последнюю очередь. Так что, вперёд, вурдалаки, а я возьму на себя разборки с общественностью непосвящённых, – с этими словами начальник бодренько направился прочь.

«Мда… Нет слов, одни ругательства, и те в хаосе…»

Среди присутствующих снова проскочила неприятная тишина.

– Итак, хоть нас обоих не прельщает данная перспектива, изловить Самаэля мы должны, иначе с нас шкуры снимут. Поэтому от тебя, Виктор, и твоего отдела я буду требовать максимального подчинения по этому делу. Как только закончим, разойдёмся, как в море корабли.

– Ага… – пробормотал младший Половец и рукой подозвал девочку в очках на половину лица, что всегда его сопровождала, видимо, будучи его правой рукой. Та подбежала с готовой ручкой и блокнотом.

– Значит так, первое, что мне надо, это все ваши материалы по Самаэлю завтра к утру у меня в кабинете, – девочка начала рьяно записывать. – Дальше – с вас опрос свидетелей, если таковы имеются. Вон там две камеры, с них нужны записи за неделю и по этот самый момент. Если сама сцена преступления попала в «слепое пятно», в чём я не сомневаюсь, мне нужно знать, влияли ли на камеры извне, или они сами двигались, а Самаэль попал в цикл. Так же мне нужна полная информация об этом… кхгм… «клиенте». Кто, что, где работает, враги и пр. Вплоть до его аккаунтов в социальных сетях. На последнее обратите особо тщательное внимание – были ли фото, которыми развешана улица, в общем доступе. Так же на всякий пожарный надо промониторить ключевые сайты так называемых «анти-живодёров» на предмет обещаний скорой кары и тому подобное. Насчёт фото сделайте экспертизу на предмет осколков эгрегора, а так же обычную – на предмет наличия «пальчиков». И пусть наши технари посмотрят потом сами снимки, может, есть какие-то особенности бумаги, печати или прочего. Ну, и тут всё сфотографировать, завести протокол, копии всего, как и доклад о том, когда какое заключение по указанным заданиям ждать, завтра к утру мне на стол. У меня всё. Будут какие-то идеи, замечания, я на телефоне, – выждав небольшую паузу, на предмет того, нет ли ни у кого вопросов, Васильева направилась домой.

«Кстати, а что же там делал Полюшка?».

* * *

Утро бывает добрым, а бывает не очень – это чистая правда. Хотя для него оно таки выдалось добрым. Даниил разлепил веки, сладко зевнул и потянулся, немного глупо улыбаясь.