Судейское усмотрение в применении уголовно-правовых норм: проблемы и пути их решения

В свою очередь логическая норма состоит из регулятивной и охранительной нормы-предписания. С.С. Алексеев пишет: «Важно обратить внимание, что регулятивные нормы-предписания неизбежно, по неумолимой логике юридического регулирования, внутренне, а иногда и текстуально связаны, функционируют в единстве с охранительными предписаниями, которые их обеспечивают, охраняют. Так что в конечном итоге регулятивные и охранительные нормы-предписания выражаются в виде логических норм, где есть все три элемента – гипотеза, диспозиция, санкция. При этом нередко с несколькими регулятивными нормами-предписаниями скоординировано одно охранительное нормативное положение, которое выступает в виде самостоятельного предписания, а в рамках логической нормы присоединяется то к одному, то к другому регулятивному предписанию»[74 - Алексеев С.С. Общая теория права. С. 60].

Регулятивная норма хотя и первична по отношению к охранительной норме, но теряет вне связи с ней качество принадлежности к праву. Она сама принудительно реализована быть не может, в ее гипотезе нет указания на факт нарушения права. Однако это не означает, что такая норма не обеспечена санкцией; в случае ее нарушения в действие вступает охранительная норма. Правовая норма исходит от государства и охраняется его принудительной силой, поэтому только в связи с охранительной нормой регулятивная может быть воспринята как юридический феномен[75 - См.: Елисейкин П.Ф. Правоохранительные нормы: понятие, виды, структура // Защита субъективных прав и советское гражданское судопроизводство. Ярославль, 1977. Вып. 2. С. 28.].

Структурное построение норм-предписаний отражает главное – обеспечение детального и точного нормирования поведения людей. Она состоит из двух частей:

а) гипотезы – части нормы, указывающей на те условия, т. е. те фактические обстоятельства, при наступлении или ненаступлении которых норма вступает в силу (т. е. субъекты должны поступать так, как указано в диспозиции или санкции нормы);

б) диспозиции или санкции – части нормы, указывающей на те юридические последствия, которые наступают при наличии предусмотренных нормами условий[76 - См.: Алексеев С.С. Общая теория права. С. 59.]. В регулятивных (правоустанавливающих) нормах эта ее часть признается диспозицией; она образует содержание самого правила поведения, указывает на права и обязанности, которыми наделяются участники регулируемого отношения. В охранительных нормах рассматриваемая часть выступает санкцией; она указывает на государственно-принудительные меры, применяемые к правонарушителю.

Е.Я. Мотовиловкер также пришел к выводу, что структура правовой нормы двучленна, она состоит из гипотезы и диспозиции[77 - Н.М. Коркунов также полагал, что «все юридические нормы суть условные правила. Поэтому каждая юридическая норма состоит естественно из двух элементов: из определения условий применения и изложения самого правила. Первый элемент называется гипотезой. второй – диспозицией.» (Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. СПб., 1909. С. 125).]. Причем то, что называется санкцией, есть диспозиция особого вида правовой нормы, чья гипотеза всегда указывает либо на факт правонарушения, либо на обстоятельство, препятствующее реализации первичных юридических прав и обязанностей[78 - Подробно об этом см.: Мотовиловкер Е.Я. Указ. соч. С. 6.].

В целом соглашаясь с автором, необходимо сделать одно уточнение: в этом случае речь идет о структуре нормы-предписания.

Элементы нормы-предписания условно можно расположить по схеме: «если – то». Названные части являются обязательными. Правовые веления непременно должны содержать указание на его суть, т. е. на юридические последствия и условия их наступления. Следовательно, норм-предписаний без гипотез существовать не может.

О.С. Иоффе, М.Д. Шаргородский указывали, что к числу обязательных элементов структуры правовой нормы относятся только гипотеза и диспозиция. Санкция же не обязательно должна входить в состав элементов данной нормы. Охрана юридической нормы может быть обеспечена посредством санкций, содержащихся в других юридических нормах[79 - См.: Иоффе О.С., Шаргородский М.Д. Вопросы теории права. М., 1973. С. 160.].

Какая же в итоге вырисовывается структура логической уголовноправовой нормы? Попробуем изобразить ее языком математической логики. Формулируем следующую посылку: если лицо вменяемо и достигло возраста уголовной ответственности, оно должно соблюдать уголовно-правовые запреты (или если на лицо совершено общественно опасное посягательство, то оно имеет право на защиту своих интересов, прав и свобод любым не запрещенным законом способом; или если лицо врач, то он обязан оказать больному помощь), в противном случае наступают негативные правовые последствия. Получаем формулу: (Г и Д) или (Г2 и С)[80 - Г – гипотеза регулятивной нормы; Д – диспозиция регулятивной нормы; Г2 – гипотеза охранительной нормы; С – санкция охранительной нормы.].

С.С. Алексеев обращал внимание на своеобразное наименование элементов нормы-предписания в науке уголовного права[81 - См.: Алексеев С.С. Указ. соч. С. 60–61.]. Последняя изучает разновидности уголовно-правовых норм, относящихся в целом к числу правоохранительных. Большинство советских, а за ними и российских криминалистов различают в уголовно-правовых нормах Особенной части УК только два элемента (речь идет об охранительных нормах-предписаниях): условие действия нормы и санкцию. Однако условие, которое с общетеоретических позиций следовало бы именовать гипотезой, называют диспозицией, т. е. так, как в правоустановительных нормах обозначают правовые последствия.

В наименованиях, принятых в уголовном праве, есть определенный резон: в них отражается связь, существующая между регулятивными и охранительными нормами, обеспечивается широкая (для граждан) информация о едином нормативном положении, самом запрещенном поведении и санкциях за допущенное нарушение.

В условии уголовно-правовой нормы, именуемом диспозицией, в скрытом виде содержится указание на запрет, нарушение которого приводит данную охранительную норму в действие, т. е. именно то, что в регулятивных нормах действительно называется диспозицией.

С учетом существующих традиций предложенную формулу можно скорректировать, представив ее в следующем виде: (Г и Д) или (Д2 и С), где Г и Д – соответственно гипотеза и диспозиция регулятивной уголовной нормы-предписания, а Д2 и С – диспозиция (или, как точнее ее следовало бы называть, гипотеза) и санкция охранительной уголовно-правовой нормы-предписания.

Таким образом, логическая норма уголовного права, состоящая из регулятивной и охранительной нормы-предписания, включает четыре элемента. Именно такая структура логической нормы позволяет достичь задач, стоящих перед уголовным законом (ст. 2 УК).

Только логическая норма может содержать указание на два юридических факта. Только в логике, в абстракции можно представить себе норму, которая содержала бы в себе указание на факт собственного нарушения[82 - См.: Мотовиловкер Е.Я. Указ. соч. С. 16.]. Следовательно, в любой статье Особенной части УК содержатся элементы двух норм-предписаний. Во-первых, регулятивной нормы-предписания, воздействующей на волю граждан, путем уголовно-правового запрета заставляющей воздержаться от противозаконных действий. Во-вторых, в случае нарушения запрета, содержащегося в конкретной уголовно-правовой норме, предусматривает применение к лицу, нарушившему его, санкцию, установленную в охранительной норме[83 - См.: Наумов А.В. Применение уголовно-правовых норм. С. 13–14.].

Сопоставление ч. 1 ст. 2 и статей Особенной части УК позволяет сделать вывод, что логическая уголовно-правовая норма призвана воздействовать на волевое поведение людей в нескольких направлениях: заставить аморально и асоциально настроенных лиц воздержаться от совершения преступлений; побудить отдельных лиц исполнить возложенные на них обязанности под угрозой наказания; применить к лицам, нарушившим уголовно-правовой запрет, санкцию, предусмотренную нормой Особенной части УК; стимулировать праводозволенную активность граждан.

Встречается в науке похожий, но в целом иной вариант решения вопроса о структуре нормы. Так, В.С. Прохоров, Н.М. Кропачев и А.Н. Тарбагаев утверждают, что «в конечном итоге схема конструкции уголовно-правовой нормы может быть представлена в таком виде: при условиях, указанных в норме (гипотеза), запрещено совершать следующие действия (диспозиция) во избежание определенных нормой последствий (санкция) – таков позитивный аспект уголовно-правового регулирования; если же требование нормы нарушено (гипотеза), суд должен применить к виновному следующие меры (диспозиция) – таков ретроспективный аспект уголовно-правовой нормы. Уголовноправовая норма, естественно, едина в функциях: охраняя, она регулирует и, регулируя, – охраняет»[84 - Прохоров В.С., Кропачев Н.М., Тарбагаев А.Н. Указ. соч. С. 43–44.].

В целом верный взгляд на структуру уголовно-правовой нормы ошибочен в той части, в которой авторы в регулятивной норме выделяют санкцию. С одной стороны, это бессмысленно, поскольку поведение лица, соблюдающего запрет, содержащийся в диспозиции, никогда не может породить последствия, закрепленные в санкции, а с другой стороны, непонятно, чем санкция отличается от второй диспозиции.

Исследуя структуру уголовно-правовой нормы, трудно оставить без внимания вопрос о взаимосвязи в уголовном законодательстве его норм и статей[85 - См., напр.: Кленова Т.В. Соотношение норм и предписаний в институтах уголовного права // Системность в уголовном праве: материалы II Российского Конгресса уголовного права, состоявшегося 31 мая – 1 июня 2007 г. М., 2007. С. 185–187.]. В том, что эти понятия не тождественны, в настоящее время, пожалуй, уже никто не сомневается, так же как и в необходимости вычленения Общей и Особенной частей Уголовного кодекса. Почти всякий раз Общая и Особенная части характеризуются в виде некоторой совокупности норм, а не статей Уголовного кодекса. Решение вопроса о структуре уголовно-правовой нормы переносится, по сути, на статью Особенной части уголовного закона. В последней вычленяются диспозиция и санкция, при этом ничего не говорится о строении норм Общей части[86 - См., напр.: Российское уголовное право: в 2 т. Т. 1. Общая часть / под ред. А.И. Рарога. М., 2002. С. 24.].

Хотя надо заметить, что и по этому вопросу среди ученых не сложилось единой позиции. Например, С.Г. Келина, А.Н. Комиссаров, Б.А. Куринов, Ю.И. Ляпунов и др. полагают, что нормативные предписания, закрепленные в Общей части УК, будучи единым целым, не имеют структурных элементов[87 - См.: Келина С.Г. Советский уголовный закон. М., 1961. С. 31; Уголовное право Российской Федерации. Общая часть / под ред. Б.В. Здравомыслова. М., 2000. С. 37; Куринов Б.А. Научные основы квалификации преступлений. М., 1984. С. 46; Уголовное право. Общая часть / под ред. Н.И. Ветрова и Ю.И. Ляпунова. М., 1997. С. 65–122.]. Другие авторы (М.И. Ковалев, З.А. Незнамова, Б.В. Яцеленко) находят в них, как правило, лишь диспозицию[88 - См.: Ковалев М.И. Правильное построение уголовно-правовой нормы – одно из необходимых условий ее эффективности // Некоторые вопросы эффективности уголовного законодательства. Вып. 29. Свердловск, 1974. С. 6; Уголовное право. Общая часть / отв. ред. И.Я. Козаченко и З.А. Незнамова. М., 1997. С. 31; Уголовное право России. Общая часть / под ред. А.И. Рарога. М., 1998. С. 19.]. Третьи выделяют два элемента (гипотезу и диспозицию)[89 - См., напр.: Малков В.П. Совокупность преступлений (вопросы квалификации и назначения наказания). Казань, 1974. С. 77; Иногамова-Хегай Л.В. Конкуренция норм уголовного права. М., 1999. С. 63.].

В.П. Коняхин, будучи сторонником концепции трехэлементной структуры логической нормы, утверждает, что «структура любого нормативного предписания Общей части уголовного права складывается из двух элементов: гипотезы и диспозиции»[90 - Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. СПб., 2002. С. 210.]. В качестве примера автор приводит норму, указанную в ч. 4 ст. 33 УК. «Предписание, изложенное в ч. 4 ст. 33 УК (“Подстрекателем признается лицо, склонившее другое лицо к совершению преступления путем уговора, подкупа, угрозы или другим способом”), можно представить в следующем виде: если лицо склонило другое лицо к совершению преступления путем уговора, подкупа, угрозы или другим способом (гипотеза), то оно признается подстрекателем (диспозиция)»[91 - Там же. С. 211.].

Такая позиция неизменно порождает вопросы о санкции этой нормы: где она находится и что собой представляет? Автор не дает ответа на этот вопрос.

Статья есть внутреннее подразделение нормативного акта, нормативно-правового документа. Она отражает логически обособленную часть его текста, которая, в свою очередь, выступает структурным образованием, объединенным на первом уровне в главы, на следующем уровне – в разделы, вследствие чего формируются Общая и Особенная части УК. В связи с этим следует признать, что указанные части кодекса представляют собой разные совокупности статей, а не различные комплексы уголовно-правовых норм.

Это положение служит основанием для утверждения о неразрывной связи Общей и Особенной частей УК. Всякая логическая уголовно-правовая норма устанавливается одновременно статьями как одной, так и другой частей Уголовного кодекса. Именно то, что ни те, ни другие сами по себе полностью не раскрывают содержания логической уголовно-правовой нормы, исключает толкование и применение ее лишь на основании статей какой-либо одной части кодекса. Данное положение служит предпосылкой правильного уяснения содержания не только уголовно-правовой нормы в целом, но и входящих в нее норм-предписаний, а также каждого ее элемента.

Коротко подведем итоги.

1. Логическая уголовно-правовая норма объединяет регулятивную и охранительную нормы-предписания.

2. Логическая норма в целом никогда не реализуется, а реализации подлежат требования, заключающиеся либо в регулятивной, либо охранительной норме-предписании. Реализация одной нормы-предписания исключает реализацию другой нормы-предписания, объединенных одной логической нормой.

3. Регулятивная уголовно-правовая норма-предписание состоит из двух элементов: гипотезы и диспозиции; охранительная – диспозиции и санкции.

4. Логическая уголовно-правовая норма четырехчленна, т. е. состоит из гипотезы и диспозиции регулятивной нормы-предписания и диспозиции и санкции охранительной нормы-предписания.

5. Логическая уголовно-правовая норма не тождественна статье Особенной части УК и включает как предписания, закрепленные в Общей, так и Особенной частях Уголовного кодекса.

§ 3. Уголовно-правовые отношения: понятие, условия возникновения и виды

В результате уголовно-правового регулирования происходит нормативно-организационное воздействие по упорядочиванию и охране общественных отношений, образующих его предмет. Как указывалось, помимо охранительных уголовно-правовых отношений некоторые авторы[92 - См., напр.: Магомедов А.А. Уголовная ответственность и освобождение от нее: эволюция правовых воззрений и современность: дис… д-ра юрид. наук. М., 1998. С. 134–135; Кропачев Н.М. Уголовные правоотношения: дис… канд. юрид. наук. Л., 1984.] к нему относят и «обычные» общественные отношения.

Первая группа отношений обусловлена необходимостью применения «в широком смысле санкции к правонарушителю»[93 - Наумов А.В. Применение уголовно-правовых норм. С. 36.]. Регулирование второй группы общественных отношений преследует иную цель – заставить лиц, как правило, антисоциально или асоциально настроенных, воздержаться от совершения преступления.

Само существование нормы права обеспечивает воспитательное воздействие на членов общества. Отражая политические, моральные взгляды общества, направляя их развитие, она имеет большое идеологическое значение. «Норма права может оказывать эффективное воздействие на мотивацию поведения именно тем, что препятствует совершению преступления. Такое общепревентивное значение норм, устанавливающих ответственность за правонарушение»[94 - Халфина Р.О. Указ. соч. С. 54.].

М.И. Ковалев отмечал: «Норма уголовного права обращена к конкретному гражданину не только санкцией, но и диспозицией, т. е. она угрожает и предписывает, говоря гражданину, как надо и как не надо себя вести в определенной ситуации. Тем самым она всем гражданам или определенной категории их вменяет в обязанность конкретное поведение или, наоборот, запрещает такое при каких-то условиях под угрозой уголовного наказания»[95 - Ковалев М.И. Советское уголовное право. Курс лекций. Введение в уголовное право. Свердловск, 1971. Вып. 1. С. 96–97.].

В связи с этим возникает вопрос, связано ли предупредительное воздействие уголовно-правовых норм на поведение людей с возникновением регулятивных уголовно-правовых отношений?[96 - И.С. Ретюнских называет эти общественные отношения регулятивно-охранительными уголовно-правовыми. Регулируя в нужном направлении поведение людей, уголовное законодательство тем самым выполняет свои задачи по охране тех или иных общественных отношений от преступных посягательств (см.: РетюнскихИ.С. Уголовноправовые отношения и их реализация. Воронеж, 1997. С. 7–20). Чтобы не вносить дополнительную путаницу по анализируемому вопросу, нами будет использоваться устоявшаяся терминология, т. е. такие отношения будут называться регулятивными уголовно-правовыми.]

Среди юристов немало тех, кто признает «обычные» общественные отношения в качестве предмета уголовно-правового регулирования, однако считает, что в этом случае требования норм уголовного права реализуются вне уголовных правоотношений[97 - См., напр.: Даньшин И.Н. Уголовно-правовая охрана общественного порядка. М., 1973. С. 175.].

Например, Л.С. Явич полагает, что уголовно-правовое регулирование происходит в двух формах – при помощи правоотношений и вне их[98 - См.: Явич Л.С. Общая теория права. Л., 1976. С. 223.]. В последнем случае оно связано с реализацией абсолютных прав и всеобщих юридических обязанностей, предусмотренных уголовным законом[99 - Л.С. Явич отмечает, что о реализации уголовно-правовых запретов можно говорить «вне зависимости от того, соблюдаются ли они в силу нравственных убеждений или из страха наказания» (Явич Л.С. Указ. соч. С. 223; Он же. Проблемы правового регулирования общественных отношений. М., 1961. С. 109).].

В отличие от Р.О. Халфиной, Л.С. Явич указывает, что реализация правовой нормы (в частности, уголовно-правового запрета) вне правоотношений не отрицает, а наоборот, предполагает связь между правами и обязанностями, однако эта правовая связь не тождественна правовому отношению[100 - См.: Явич Л.С. Общая теория права. С. 203–211.].

Таким образом, в теории права существует мнение, что в результате воздействия права на общественные отношения может возникнуть правовое отношение или общественная правовая связь, причем последняя также включается в предмет правового регулирования[101 - См. об этом подробно: Гревцов Ю.И. Проблемы теории правового отношения. Л., 1981.С. 58.].

Теоретиками права были предприняты попытки сформулировать отличия правовых связей от правоотношений. «Во-первых, если правовые отношения могут иметь лишь конкретный состав своих субъектов, то состав сторон правовых связей не конкретизирован. Во-вторых, если объем и характер субъективных прав и юридических обязанностей субъектов в правовых связях вытекает прямо из закона, то в правовых отношениях объем и характер прав и обязанностей во многом зависят как от юридического факта, так и от волеизъявления сторон, поскольку в правоотношении, в отличие от юридической связи, имеет место поведение взаимодействующих лиц, тесно обусловленная деятельность»[102 - Явич Л.С. Общая теория права. С. 210.].

Проанализируем эти отличия. Так, утверждается, что обязанная сторона не может быть конкретно определена; «все, как известно, означает – никто»[103 - Теория государства и права. Л., 1982. С. 335–336.]. Однако термин «все» можно понимать и как «каждый». Библейские заповеди «не убей», «не укради» и другие обращены ко всем субъектам уголовно-правового отношения, сколь бы много их ни было.

Конкретность той правовой связи, в которой находится адресат уголовно-правовой нормы, такова, что для практической реализации требования нормы не нужно каких-либо дополнительных обстоятельств, конкретизирующих правоотношение, необходим юридический факт, чтобы оно возникло. «Не все нормы права нуждаются в индивидуализации. Например, для соблюдения уголовно-правовых запретов нет никакой необходимости их индивидуализировать»[104 - Нурпеисов Е.К. Психология правомерного поведения. Алма-Ата, 1984. С. 39.].

Уголовно-правовая норма при наличии предусмотренного ею юридического факта порождает конкретные правоотношения по соблюдению имеющихся в ней предписаний. Если в качестве такового выступает совершенное лицом преступление, то требование регулятивной уголовно-правовой нормы оказывается нарушенным, что ведет к возникновению охранительного уголовного правоотношения. Таким образом, от юридического факта зависит, какое уголовно-правовое отношение возникнет и, как следствие, – объем прав и обязанностей его субъектов.

По мнению Ю.И. Гревцова, «образование правовых связей обусловлено главным образом формированием предпосылок для последующего юридического взаимодействия»[105 - Гревцов Ю.И. Указ. соч. С. 54.]. На этом этапе правового регулирования правоотношений еще нет, но создаются необходимые условия для их возникновения.

На наш взгляд, если в процессе соблюдения лицом уголовно-правового запрета возникает правовая связь между ним и государством, то для какого последующего юридического взаимодействия это создает предпосылки? Соблюдение подобных запретов прекращает всякое последующее взаимодействие между субъектами.

Различие между общественной связью и общественным отношением проявляется, как полагал Л.С. Явич, в особенностях их социального содержания, характере и структуре правового поведения[106 - См.: Явич Л.С. Общая теория права. С. 206, 210–211.].

Такой же позиции придерживается Ю.И. Гревцов, который отмечает, что если реализация конкретных правоотношений в большинстве случаев основана на взаимодействии их субъектов, то деятельность в рамках правовых связей в строгом смысле не есть взаимодействие. Правовые связи, «как правило, предоставляют возможность не взаимодействия, а самостоятельного поступка. Таким образом, относительно самостоятельное поведение субъекта общественной правовой связи и составляет ее непосредственное содержание»[107 - Гревцов Ю.И. Указ. соч. С. 53–54.].

Эти утверждения справедливо вызывают возражения. При исследовании правовых отношений действительно необходимо учитывать особенности структуры и характера поведения субъектов отношения. Однако из данного положения не следует, что речь должна идти о разграничении правовых отношений и правовых связей[108 - См.: Кропачев Н.М. Уголовно-правовое регулирование. Механизм и система. СПб., 1999. С. 113.], а не о традиционном делении регулятивных правоотношений на относительные и абсолютные, пассивные и активные и т. д.[109 - По характеру обязанностей правоотношения подразделяются на активные и пассивные. В первых обязанность заключается в необходимости совершить определенные действия в пользу управомоченного, во вторых, напротив, она сводится к воздержанию от нежелательного для контрагента поведения. По степени конкретизации и субъектному составу правоотношения подразделяются на абсолютные, относительные и общерегулятивные. В абсолютных точно определена лишь одна сторона, в относительных – обе; их можно назвать поименно. Общерегулятивные, или просто общие, правоотношения, в отличие от конкретных, выражают юридические связи более высокого уровня между государством и гражданами, а также последних между собой по поводу гарантирования и осуществления основных прав и свобод личности (право на жизнь, честь, достоинство, безопасность, неприкосновенность жилища, свободу слова и т. п.), а равно обязанностей (соблюдать законы, правопорядок) (см.: Матузов Н.И., Малько А.В. Теория государства и права. М., 2004).]