Я найду тебя там, где любовь граничит с безумием

– Я попрошу Фаину сделать тебе укол.

– Да. Тот, от которого я вырубаюсь похлеще чем от снотворного. Не стоит, спасибо. – Выставила перед собой раскрытую ладонь. – Горячая ванна это всё, что мне сейчас необходимо. Ты ещё будешь ужинать?

Она посмотрела на пустую тарелку с привычным блеском в глазах, муж понимающе развёл руками.

– Ты напрасно соблюдаешь эту бессмысленную диету. Даже если и поправишься на пару килограмм…

– То уж точно не стану похожа на бегемота. Да, спасибо, я это уже слышала, но предпочитаю не выделяться.

– Не выделяться на фоне ножек своего стола?

– На фоне тех, кто приходит к нам за помощью, дорогой. Моя болезненная бледность напрочь отбивает все сомнения на счёт того, что я могу их обворовывать, обирать и так далее. Ты же знаешь, с какой периодичностью люди строчат жалобы.

Из-за стола поднялась, но в комнату не спешила.

– Если это тебя расстраивает…

– Меня расстраивает интонация, с которой ты сейчас говоришь. Не нужно окружать меня колпаком, сплетённым из твоей любви и заботы. В таком случае я просто разучусь сопротивляться и, однажды, выбравшись на поверхность этого купола, задохнусь свободой, несовершенностью этого мира и просто от отсутствия твоего дыхания рядом. Не хочу.

– Ты всегда перестраховываешься. В твоём положении это ни к чему.

– Считаешь, моя жизнь идеальна?

– Я считаю, что ты сама создаёшь себе проблемы, когда их можно обойти стороной.

– Да. Но за твоими плечами, даже при таких условиях я чувствую себя пушинкой, летящей по дуновению ветра. Потому что знаю, что ты всегда расчистишь мне дорогу. Спасибо, но иногда и в паутину полезно запутаться.

– Главное, чтобы в этом был какой-то смысл.

– Он есть. – Ответила уверенно и развернулась по направлению к спальной зоне. – Он есть. Даже если ты его не видишь. – Тихо бормотала, на ходу распуская туго заплетённый хвост.

Горячая вода придала спокойствия и сняла львиную долю боли, покоящейся в теле. Если бы не страх утонуть в ней, как бы странно это не звучало, Лора могла бы пролежать так всю ночь. А потом наступила ночь.

Нас окружают страхи. Только кто-то учится их не замечать, а кто-то погружается в эту закрытую от посторонних глаз сторону своей жизни. Закрытых сторон от мужа у неё не было. Даже странно было то, насколько она ему доверяла. Больше чем самой себе. Может, потому, что он всегда умел решать проблемы, не закрывая глаз от того самого страха, который сковывает её тело? Но ведь и она не была принцессой. Умела принимать решения. В том числе и те, которые разрушали чужие жизни. При этом абсолютно не испытывала жалости. Она была жёсткой. Сама себя убедила в этом за столько лет напряжённой борьбы, когда нужно каждому доказать своё право на существование. А сейчас, не понимая, что с ней происходит, теряла эту жёсткость, эту стойкость. И если бы не тот купол, который на самом деле давно замкнулся над головой, просто затерялась бы среди нахлынувших проблем. Не тех, которые можно решить, перешагнув через себя. А тех, которые нужно понять, иначе дальше пути просто не будет.

Темнота. Она всегда сопровождает эти сны. И голоса, которые кажутся яркими вспышками в темноте. Словно блики: манят и тут же исчезают, чтобы в следующий раз светить за спиной, не позволяя поймать чёткие звуки, интонации. Они просто переполняют голову своим присутствием, не давая никакой информации. Силуэты людей, мужчин и женщин. Они кажутся знакомыми, но нет лиц, нет имён, они словно тени. Сначала просто бродят рядом, напоминая о себе лишь ощущением присутствия, а потом, осмелев, делают решительный бросок, пытаясь зацепиться за единственное тепло: за её руки, пытаясь потянуть на себя, за её ноги, пытаясь заставить упасть. Липкие, холодные прикосновения. И запах. Отвратительный гнилостный запах, который окутывает с ног до головы. Они повсюду. Будто зовут, будто её… Но не называют имени.

Лора никогда в этих снах не видела себя со стороны, она смотрит на происходящее своими глазами. Тени перестают сновать в хаотичном порядке, они начинают окружать, замыкаясь за её спиной плотным кольцом. И она чувствует боль, не свою – чужую. Но почему чувствует? Почему она? Тени приближаются, уже практически видны их лица, как вдруг одна из сущностей делает резкий выпад рукой, большой и сильной, и мощные пальцы сжимают её шею, пока не слышится хруст.

– Лора!

Открыв глаза, она подскакивает на месте, пытаясь оглядеться, пытаясь отдышаться, только не получается. Глаза полные страха и нет слёз, их нет, пока она не понимает, что это её собственная рука давит на горло, забирая жизненные силы и такой необходимый воздух.

– Лора!

Чёткий голос мужа чертит яркую полосу между вымыслом и реальностью и больше ничего не хочется, только обнять его, чтобы убедиться, что рядом, чтобы убедиться, что с ней.

На часах три ночи. По углам комнаты горят тусклые ночники, которые не освещают, а лишь дают смутную надежду на то, что это больше не повториться. Только она и так знает, что не повториться. Потому что больше не сможет уснуть. И будет смотреть в темноту комнаты, вслушиваться в её тишину, всем телом ощущать удары сердца мужа за спиной и его размеренное дыхание. В такие ночи он не спит. Иногда Лору посещают мысли, а спит ли он в другие ночи или предпочитает всегда оберегать её сон? Только раньше об этом не задумывалась, а сейчас со снотворным всегда засыпает быстро и крепко. Он надёжно обнимает и прижимается губами к волосам, под утро, желая успокоить, начинает легонько гладить их ладонью. Приятно, но об этом не думаешь. Только когда прикосновения исчезают, понимаешь, что чего-то не хватает. В это утро рассвет был особенным, с ярким оранжевым солнцем и лиловыми облаками, как на море. Необычно и очень красиво.

– Почему ты никогда не спрашиваешь, что мне снится? – Вдруг спросила Лора и отметила, что ладонь, касающаяся волос, остановилась.

На самом деле и не хотела ответа, только вот он сорвался с губ.

– Ты никогда не хотела мне об этом рассказать.

– Почему?

– У меня должен быть ответ на этот вопрос?

– Я не знаю. Сейчас впервые об этом задумалась. Я делюсь с тобой своими мечтами, переживаниями, планами на будущее. Я могу рассказать, что ела на завтрак, о чём разговаривала с людьми и мне всегда важно, чтобы ты выслушал, важно твоё мнение. Но я никогда не хотела рассказать, что происходит в моей голове, а ты не спрашиваешь. Почему?

– Я знаю, что тебе сниться. – Вкрадчиво проговорил он и позволил повернуться к себе лицом, чтобы принять пытливый взгляд. – Ты разговариваешь во сне. Тихо. Ты просишь о помощи, ты спрашиваешь, чего они хотят.

– Они?

– Тебя преследуют тени.

– Я шизофреничка. – Призналась, но обманчиво спокойно улыбнулась. – Кажется, голоса в голове это оттуда. Разве нет?

– Всё образуется. Это просто испытание. Очередной жизненный этап, который мы должны пройти вместе.

– Это мой второй вопрос. Зачем тебе всё это? Тебе! Когда ты владеешь миром. – Лора видела, что ни один мускул не дрогнул на его лице. – Разве любовь бывает такой?

– Если не больно, то это не любовь. – Лёгкий поцелуй собрал с губ все сомнения.

– Странная философия. Мне казалось, что каждый человек ищет счастья.

– У каждого оно своё. Для кого-то деньги. Для кого-то связи и самовыражение. Для меня – ты.

– А почему не больно мне?

– Потому что ты слабее, чем хочешь казаться. Но сильнее, чем думают остальные.

– Противоречивые высказывания. Разве нет?

– Всё зависит от ситуации. Ты сильная, но забываешь, что не нужно быть сильной со мной. Я всегда смогу тебя защитить. – Говорил он громким внушительным шёпотом, глядя прямо в глаза.

Он вообще всегда смотрел в глаза. У многих такая его привычка вызывала панику, у неё – безграничное доверие. И сейчас она ему верила, хотя странные мысли в голове шептали об опасности. Потому что она всегда его окружала.

Муж ушёл, а Лора ещё долго будет лежать в постели, стараясь не смотреть в одну точку. Раньше, в самом начале, она пыталась встать, заняться привычными делами, но накатывала нереальная усталость и, буквально на секунду закрыв глаза, она чувствовала, что эти тени уже стоят за спиной. В ужасе оглядывалась, но никого не находила. И этот раздражающий шёпот… Словно должна знать, что означают эти звуки, но она не знала.

На вторую ночь темнота всегда рассеивалась, открывая якобы знакомые пейзажи. Улицы, дома, комнаты. Лица становились светлыми и больше не были тенями. Отчётливые лица незнакомых ей людей, которые улыбались, здоровались. Это был уже другой сон, точнее, вроде и не сон, а именно вторая жизнь. Вот она входит в здание, садится за рабочий стол, вглядывается в тёмный экран стоящего на столе монитора и оттуда видит тени. Теперь они за экраном, за стеклом. Как за ширмой. Она слышит, как те переговариваются, и чувствует холод, который тянется по ногам, рассылая дрожь от них по всему телу. В один момент светлые стены вокруг превращаются в склеп или подвал, что-то тёмное и сырое, страх сковывает всё тело настолько, что нет сил шевелиться.

Эти сны всегда происходят по одному сценарию. И лица людей, и стены вокруг из грязно-коричневого кирпича, поросшего мхом, всегда остаются прежними. Мужчины. Вокруг много мужчин. Они смеются. А потом много говорят. Только она не понимает ни слова. Это другой язык. Они смотрят на неё и жестами предлагают подойти. Но ноги не идут. Она хочет подойти, чтобы понять, чтобы решить, но что-то не пускает. Что-то тяжёлое и неподъёмное. Это цепь. Толстые колючие звенья. Они притягивают к земле. Только нет оков. Цепь давит на неё одним своим присутствием. А потом наступает пустота.

Что происходит дальше, Лора раз за разом описывает в диалоге с врачом. Он слушает, помогает сделать выводы, но они каждый раз остаются неверными. Раньше Руслан объяснял это возможным тяжёлым детством, но детство Лора помнила хорошо и эти воспоминания приносили с собой тепло. Потом была теория, что эти сны, как отголоски того груза ответственности, который Лора взяла на себя, позволив решать, кому жить, а кому умереть. Ведь в её силах помочь многим, но инвесторы не глупые люди и окружили списком обязательств, правил, она просто научилась отказывать. Говорить своё громкое и чёткое «НЕТ». Она часто думала о порче или сглазе, но сама же себя и высмеивала, понимая, что не верит в такие вещи. А потом просто устала гадать. Не знала, что происходит и не знала, как от этого спастись.

Третья ночь. Впервые у неё была третья ночь. И это было страшно. Проснувшись, долго смотрела на свои руки, пытаясь стряхнуть с них липкую и вязкую жидкость. Изморозь, бродившая по телу, не покидала даже под двумя слоями одеяла, даже горячие объятия мужа не спасали. Не могла лежать, казалось, всё вернётся вновь, поэтому сидела, подобрав колени, и стучала зубами, глядя в одну точку. В тот день на работу так и не вышла. Оставалась последняя ночь. Ночь, после которой она всерьёз задумалась о том, что сходит с ума.