Летописец. Книга 1. Игра на эшафоте

– Возможно, Дьявола. Помнишь Летопись?

– И ты туда же? Доминиарх говорил о ней.

– Да. Стоило ей вылезти на Свет Божий, начались эти несчастья. Необходимо убрать её из дворца! Постарайся отыскать способ этого добиться, пока яд богохульства не отравил всё вокруг. Ради этого помирись с отцом. Нет, погоди! – Мирн протестующе поднял руку и с трудом встал с кровати. – Я рад был повидать тебя перед смертью, Алексарх. Я много в тебя вложил и верю, что ты мог бы стать достойным правителем, но чтобы твой отец разглядел твои достоинства, не вставай у него на пути. И не приходи завтра на казнь!

– Я приду, – настойчиво и горячо заявил Алексарх. – Не проси меня прятаться!

– Тогда дай мне силу пройти через последние минуты с надеждой, что ты продолжишь моё дело.

– Я не забуду твоих заветов, друг мой. Прощай!

– Прощай, Алексарх. Я благословляю тебя!

Когда железные двери захлопнулись за спиной, Алекс бросился бежать по ступенькам, не разбирая дороги. Он не помнил, как оказался в своих комнатах, откуда не выходил весь вечер, оплакивая ещё живого мертвеца.

***

Плаха, установленная на эшафоте, торчала как одинокий зуб во рту; палач осматривал отточенный топор, словно ища дефекты. Рик промёрз в подбитой мехом куртке, но уйти с Волхидской площади не желал. Он видел белого как снег Алексарха с покрасневшими глазами – принц обычно держался от казней подальше. Сегодня ему придётся нелегко, однако Рик на его месте тоже любой ценой проводил бы наставника в последний путь.

Король на казнь не прибыл – зеваки разочарованно переговаривались на эту тему, разглядывая других знатных господ. Среди присутствовавших были Холлард Ривенхед и Энгус Краск на лошадях – они держались в стороне, словно просто проезжали мимо. Большинство же знатных семей предпочли проигнорировать казнь бывшего королевского фаворита. Только барон Ворнхолм, занявший место Мирна во главе Судебной Палаты, стоял у эшафота, наблюдая за действиями палача.

Рик вспомнил, как Мирн когда-то приказал казнить Самуила-Данника, но сейчас он был не в силах злорадствовать. Смерть уравнивала всех – и еретиков, и преданных эктариан.

«А есть ли вообще разница?» – цинично подумал Рик. Сначала эктариане жгли книги зарианцев, потом еретики – книги и иконы эктариан, и все с верой в свою правоту рьяно убивали друг друга.

За последние месяцы Рик много думал о различиях между эктарианами и зарианцами, об истине и лжи. Он боялся делиться соображениями с кем-то – вдруг это просто наивный бред и невежество? Ему часто начинало казаться, что все эти различия люди придумали ради обогащения и наживы. Ведь Бог у всех один, все чтут Декамартион, все читают одни книги, пусть и на разных языках, так почему надо убивать ради веры? Одной и той же веры. Рик был уверен, что Сильвестр с лёгкостью разбил бы его доводы, Мирн назвал бы еретиком, но не мог же он совсем не думать? Вот одни верили, что Райгард тиран и злодей, заслуживший смерть, другие называли его достойным королём и оплакивали. Разве и те, и другие заслуживали смерти? Рик покачал головой. Он старался избегать таких мыслей, хотя они всё чаще приходили сами.

Рик пытался отыскать ответы в книгах – во время поездок по монастырям читал и эктарианские трактаты, и зарианские. Никогда раньше он не читал так много книг – в детстве он любил лёгкие и весёлые рассказы о героях и богах, описания сражений. Конечно, он знал Декамартион и эктарианские священные книги. Вера и церковь были настолько безусловными, что ему в голову не приходило сомневаться в общепризнанных догматах, искать причины, почему другим они кажутся неверными, даже опасными. Айварих перевернул все его представления о мире. Рик, как и многие другие, пытался разобраться, правильно ли король поступил и к чему это приведёт. Пока это привело к разорению и разграблению монастырей, захвату их земель, увеличению числа нищих и бродяг, в которых превращались не только монахи и монашки, но и все, кто обслуживал огромные монастырские дворы. Ну и, разумеется, это привело к тому, что прежние советники и друзья короля превратились во врагов, и он избавлялся от них без колебаний.

Мирн взошёл на эшафот. Палач не стал терять времени: он попросил снять плащ и после знака Ворнхолма подвёл Мирна к плахе. Обычно приговорённому давали последнее слово – Мирну запретили его произносить. Он что-то сказал палачу, пар от его последних слов быстро растворился в морозном воздухе. В толпе раздавались отдельные голоса поддержки, в целом же зеваки вели себя сдержанно. Алексарх промолчал – Рик видел, что он напряжён, его лицо сморщилось от горя и холода, хотя глаза оставались сухими.

Сзади послышался женский голос:

– Да начинай уже, дармоед!

На его обладательницу зашикали со всех сторон. Рик недовольно обернулся и увидел старую знакомую – жену Тимака, правда, без дочек. Худосочный Тимак стоял рядом и шумно дышал, не сводя сверкающих как льдинки бледных глаз с эшафота. Пар из его рта вырывался с такой силой, словно у него внутри не лёгкие, а кузнечные мехи. Рик с отвращением отвернулся.

Дрожащий от холода Оскар Мирн положил голову на плаху, стараясь не глядеть на топор. Палач поднял топор и по знаку Ворнхолма опустил его на шею бывшего главы Судебной Палаты. Голова стукнула о дерево настила и покатилась по нему, кровь брызнула по сторонам – передние ряды невольно отшатнулись. Алексарх сильнее сжался. Рик, испугавшись, что он упадёт в обморок, направился к нему, грубо расталкивая толпу.

Он не окликнул принца – просто встал у него за спиной и ждал, когда тот придёт в себя и решит вернуться домой. Алексарх, не замечая ничего вокруг, смотрел, как тело и голову спускают с эшафота: брат Мирна ждал с повозкой наготове. Рик с принцем смотрели ей вслед, пока повозка не скрылась по дороге к Вратам Покоя.

Глава 11. Прерванный брак

Мая проводила взглядом Теодора Ривенхеда и обеспокоенно оглянулась на королеву. Пока ещё королеву. Завтра, как объявил доминиарх, король Айварих станет главой сканналийской церкви и подпишет указ о разводе с Катрейной Ривенхед. Говоря это, Теодор не решался взглянуть племяннице в глаза: он сам согласовывал текст указа. Катрейна понимала, что ему не оставили выхода, но слово «предатель» вертелось на языке. Вслух она его так и не произнесла. Она давно отвыкла выражать чувства и мысли, даже если они рвались наружу.

Катрейна ждала и боялась этого весь последний год, надеясь, что здравый смысл возобладает и муж не решится порвать освящённый церковью союз. Очевидно, она ошиблась. Странно, она чувствовала не столько боль, сколько опустошённость: смерть Оскара Мирна, разорение монастырей, гибель родственников, начиная с Диэниса, попрание мужем всех церковных законов заставили её пролить столько слёз, что сейчас она лишь молча лежала на подушках с сухими глазами, стараясь ни о чём не думать. Тёплая рука Маи коснулась её лица. Катрейна судорожно ухватилась за неё, боясь отпустить, и закрыла глаза.

Загородный кирпичный дом, куда ей приказали переехать из дворца, был охотничьей резиденцией Айвариха, неподалёку простирались леса и болота. Наверное, король отправил бы её в Магдин монастырь, если бы единственный в Сканналии женский монастырь не разогнали месяцем раньше.

Катрейне, помимо охранников, разрешили оставить управляющего поместьем, аптекаря, духовника и несколько домашних слуг. Мая – единственная из фрейлин и камеристок, кто не покинул её в новом доме, остальные старались угодить Тории Иглсуд: через три дня ей предстоит стать их новой королевой. Айварих не терял времени даром, тем более, как слышала Катрейна, Тория ждала ребёнка. Новость не вызвала бурных эмоций: Катрейна лишь вспомнила своих умерших и нерождённых детей – одного за другим. Собственно, что ей ещё делать в полном одиночестве, которое боялись нарушить самые близкие родственники? Она теперь для них словно прокажённая.

Недавно её навестил Райгард, сын Анны – сообщил о болезни Алексарха. Тот простудился на казни Мирна и уже две недели метался в бреду. Катрейна пообещала молиться за его здоровье, но даже на это у неё не всегда хватало сил. Рик поделился новостями и к вечеру уехал. Он растерял большую часть энтузиазма, которым лучился год назад, вытянулся, и теперь всё больше напоминал отца. Катрейна отмечала и черты брата Саймеона: длинные красивые пальцы, разрез глаз и жёсткие, чёрные, как вороново крыло, волосы, свойственные всем Кройдомам. Эти волосы достались им от одной из заморских принцесс, ставшей женой короля Сканналии сто лет назад. Катрейна никак не могла вспомнить, кто была эта принцесса – её потомки получили такой вот дар, до сих пор отличавший их от остальных родов Сканналии, а также от рыжих Дорвичей.

Умерший малыш Айварих тоже имел чёрные волосы, с тоской подумала Катрейна. Маленький карапуз полз к ней по пёстрому ковру, упираясь подгибающимися ручками в мягкий ворс, и смеялся почти беззубым ртом, пуская слюни. Катрейна тоже засмеялась, подняла сына и поцеловала. Она старалась проводить с ним всё время, наслаждаясь каждой минутой, хотя обязанности не позволяли делать это слишком часто.

Вошёл слуга. Катрейна вздрогнула: сейчас сына отведут к нянькам. Но нет, это не слуга, это – Ноэль Сиверс. Откуда он взялся? Он же уехал в Барундию! Зачем он вернулся?! Айварих его убьёт! Может, что-то с Дайрусом? Она поднялась с кресла и вдруг заметила, что рядом играет не Айварих вовсе, а двухлетний Рик – он дёргал собачонку за хвост и заливался смехом, когда она лениво огрызалась, лежа в густой тени садовых кустов, куда заползла, спасаясь от жаркого летнего солнца. Катрейна редко видела мальчика – его воспитывала верная служанка Рада и её муж Афасий по прозвищу Дылда, – но иногда, когда муж уезжал по делам, Катрейна позволяла себе поиграть с ребёнком. Айварих знал от слуг Варусского замка, что Рик – бастард Анны, но лучше лишний раз не напоминать ему об очередном Кройдоме.

– Ваше Величество, – поклонился Ноэль, – я выполнил ваш приказ и вернулся за сыном. Его Величество милостиво подарил мне небольшое поместье в Тенгроте, куда мы и отправимся…

– Но как получилось, что вам удалось вернуться?

– Я прибыл как посол Барундии с предложением мира, – Ноэль слегка наклонил голову, с улыбкой глядя на сына. – Это ведь Райгард? Так вы его назвали?

– Я сожалею…

– Прошу вас, позвольте мне взять его? – перебил Ноэль. Катрейна кивнула и тоже улыбнулась. Ноэль подошёл к мальчику, косо смотревшему на незнакомца, присел и погладил сына по головке. Рик приготовился заплакать – Ноэль подхватил его на руки и подбросил вверх. Рик завопил от удовольствия, собачонка весело махнула освободившимся хвостом. Катрейна зажмурилась, а когда открыла глаза, хмурый Ноэль стоял перед ней в мокром дорожном плаще.

– Где мой сын? – Ноэль говорил отрывисто и зло.

– С ним всё будет в порядке. – Катрейна сглотнула откуда-то взявшуюся во рту горечь. Она не отступит. Ради Райгарда она настоит на своём! Боже, дай мне силы, взмолилась она и упрямо посмотрела в карие глаза человека, которому её племянница отдала честь и жизнь.

– Возьмите моего племянника, – трёхлетний Дайрус испуганно моргал, словно понимая, что его отец, король Райгард, убит. Ноэль с ужасом смотрел на Катрейну:

– Вы отдаёте его мне?

– Вы доставите его моей сестре Маэрине в Барундию, – Катрейна никогда не отдавала приказы так решительно. Мальчик не должен попасть в руки Айвариха! Катрейна не имела права бежать вместе с Дайрусом – Холлард Ривенхед ясно объяснил, чем это кончится для всей семьи. Её участь решена, но племянник не разделит судьбы отца! Дайруса сейчас искали все, даже её собственная родня. Никто не получит наследника Райгарда!

– Отдайте моего сына! Вы не смеете так поступать! – крикнул Ноэль. Когда она промолчала, он заговорил тише: – Катрейна, умоляю вас, пожалуйста, позвольте мне забрать и его, ведь я могу никогда не вернуться…

– Нет, – она решительно покачала головой. – Это слишком опасно, да и в столице его нет. Ваш сын останется в Сканналии, я сама о нём позабочусь. Но если с Дайрусом что-нибудь случится… – Она хотела добавить угрозу – голос дрогнул. К счастью, Ноэль этого не заметил. Он пытался ещё что-то сказать, однако Катрейна отмахнулась от возражений, легко подняла упитанного Дайруса и сунула в руки Ноэля.

– В Северной гавани вас ждёт шхуна под названием «Семь лун». – Она прислушалась: вроде бы колокола не звонили. Айварих пока не добрался до Золотых ворот. – Отправляйтесь немедленно!

Ноэль отчаянно посмотрел на знакомую с детства девушку, потом прижал к груди Дайруса и бросился к двери. Катрейна почувствовала, что задыхается. Странно, такого с ней никогда не случалось. Ладно, главное, Дайрус будет в безопасности! Его минует участь отца! Катрейне показалось, что она теряет сознание, в голове был туман.

– Король Райгард убит! – Голос возник в тумане словно из ниоткуда. Катрейна вздрогнула, не желая верить своим ушам. Гонец, прибывший в Варусский замок, где она находилась с маленьким сыном Анны в ожидании исхода сражения, сообщил ей эту новость. Она встала, пошатнулась и вышла за дверь. Её трясло, она свалилась на ковёр, сжавшись от тоски, и завыла в голос, слёзы градом покатились по щекам. Райгард мёртв! Он больше не улыбнётся ей, не подарит безвкусного украшения. Он не будет больше доставать её нравоучениями, не будет угрожать выдать замуж за очередного претендента, не получит письмо, которое она отправила недавно, рассказывая, что назвала бастарда Анны Райгардом в его честь. И он не испугает её так, как в ту, последнюю встречу, когда, стоя у могилы Анны, заявил, что убьёт её сына вместе с его отцом.

– Не говори так, Рэй, он всего лишь ребёнок! – Катрейна забыла, что к королю нужно обращаться «Ваше Величество» – сейчас она говорила с братом: – Он всё, что осталось от Анны и Сайма!

Райгард стиснул зубы, его лицо сморщилось от гнева. Они стояли вдвоём у сиротливой могилы на монастырском кладбище. В этом монастыре Анна провела бы свою жизнь, если бы не умерла при родах.

– Я не позволю тебе его убить! – Катрейна бросилась прочь, чтобы спрятать мальчика, но монахини не давали ей войти. Приказ короля – так они сказали. Она пыталась протестовать – бесстрастные серые женщины были непреклонны.

Обратно на кладбище Катрейна возвращалась с трудом, глотая слёзы от бессилия. Райгард стоял на коленях у могилы и плакал. Она никогда не видела, чтобы брат плакал. Катрейна застыла в тени дерева, не решаясь прервать это горькое одиночество. Она медленно и тихо вернулась в монастырь, а вечером Райгард поручил ей новорожденного мальчика и отправился на последний бой с Айварихом. В тот же день Катрейна решила назвать сына Анны Райгардом.

Подумать только, подруга детства, с которой они играли в куклы, умерла. К горлу подступил комок. Анна стояла перед ней как живая, сверкая карими глазами и изумрудными серёжками, задорно улыбаясь тётке. Она просто лучилась от счастья, словно пришла с королевского бала.

Катрейна приходилась Анне тёткой. Они были ровесницами и росли вместе в Варусском замке, вдали от дворцовых интриг и городской духоты.