Солнечный луч. По ту сторону мечты

А чуть позже я даже пришла к выводу, что такое лицо даст мне необходимую власть. Я слышала, с каким уважением говорили мужчины с Ашит. Это хорошо. Это рычаг для управления своей жизнью. Если я буду держать такой рычаг в руках, то смогу сама решать, как мне жить и что делать. Да, наверное, стать шаманкой – недурной выход.

– Ашит, я хочу быть шаманом, – сказала я, когда за окном завыла метель. – Учи.

– Белый Дух слышит днем, завтра спросим, – ответила она, и я поняла, что мое обучение – вопрос еще не решенный. Всё будет зависеть от Духа.

– Расскажи про людей, – попросила я.

– Сначала язык, – ответила женщина, и мне пришлось смириться. Ее упрямство я уже знала. Хотя не понимала его.

Это были просто знания, и они мне были необходимы, чтобы выжить. Я должна была понимать, как вести себя, как не попасть в глупое, а то и вовсе опасное положение. Однако Ашит моих мыслей не разделяла. А так как она оставалась единственным знакомым мне человеком, пришлось смириться с ее молчанием и ждать, что будет дальше.

А дальше было новое утро. Моя спасительница подняла меня, когда за окном еще царил сумрак. Метель уже улеглась, но нанесенный ею снег всё еще летал в холодном воздухе. Стараясь не глядеть на унылую картину за окном, я послушно привела себя в порядок и села к столу, но Ашит отрицательно покачала головой и указала на уличную одежду.

– Белый Дух ждет нас, – сказала она. – Его глаза лучше видят, когда ночь встречает день. Свет и Тьма – это… – она замолчала, подбирая слово, а затем махнула рукой и произнесла до боли знакомое: – Ата.

И мы пошли. Уруш остался сторожить дом, и как он не упрашивал взять его, хозяйка осталась непреклонна. Мы ушли без турыма. И пока мы шагали по ровному слою снега, обновленному за ночь, колдунья не издала ни слова. На мою попытку заговорить, Ашит ответила строгим взглядом и приложила палец к губам. Протяжно вздохнув, я покорилась и этому требованию.

Признаться, меня иногда раздражало то, что я полностью завишу от Ашит и совершенно не властна над своей судьбой. Нет, не так. Как раз воли меня никто не лишал. Я бы могла одеться, выйти за порог и покинуть гостеприимный дом шаманки. Она бы не стала противиться и удерживать, предоставив мне право выбора. В этом я была уверена. Однако я понятия не имела, что меня ждет за порогом. И вот в этом была моя слабость и зависимость, а женщина упорно избегала разговоров о людях и о своем мире. И вот это раздражало. Порой от безысходности приходила волна возмущения и даже гнева, но их я давила. Здравый смысл оставался со мной, и он велел быть терпеливой.

Зла в шаманке не было, как и коварства – я это чувствовала. Да и вряд ли кто-то стал бы столько возиться со мной, как эта одинокая женщина. Как бы там ни было, но она все-таки обучала меня языку, пусть по капле, но открывала передо мной незнакомую действительность, и уже только за это стоило быть благодарной. Не говоря о спасении моей жизни.

От размышлений меня отвлек далекий вой. Беспокойно оглянувшись, я поискала взглядом зверя и с удивлением обнаружила целую стаю. Этих зверей я тоже не знала. Может, Ашит и рассказывала мне про них, но не всё из того, что она говорила, я могла понять, пока в это не тыкали пальцем. А рычала и скалилась она, произнося названия разных животных, так что какое-то из них отнести к стае я не могла.

– Ашит, – с тревогой позвала я.

– Не пойдут, – ответила она, так и не обернувшись. – Путь закрыт.

Ну, раз закрыт… Я еще раз обернулась, но звери так и не перешли невидимой черты. Может, и вправду эта земля была для них запретна. И я вздохнула с облегчением. А понаблюдав еще немного, я поняла, что рядом вообще нет никаких зверей. В небе можно было разглядеть черный силуэт большой птицы, однако она парила слишком высоко, чтобы заподозрить ее в недобрых намерениях. На этом я окончательно успокоилась и сосредоточилась на окружающем пейзаже.

Он не менялся. Белая пустыня без единого чахлого деревца, без камней и чьих-либо следов. Уныло и однообразно до невозможности. А мы всё шли и шли, и мне казалось, что наш путь никогда не закончится… Но он закончился неожиданно, когда из утреннего грязно-белого марева навстречу нам выскользнула небольшая скалы, такие же безжизненные и унылые, как и всё вокруг.

А вскоре стал виден грот, к нему мы и направились. Еще через несколько шагов у меня открылся рот и уже не закрывался, потому что впервые за то время, что я находилась в белом мире, я увидела красоту. Она не была рукотворной, готова в этом поклясться. Не была нарочитой, вычурной или тяжеловесной, подобно безвкусно обставленному дорогой мебелью дому. О нет! Красота этого места была невесомой и почти нереальной. Она переливалась тысячами маленьких искорок, сиявших в тончайшей ледяной паутине, оплетавшей вход в скалу.

– Ох, – восторженно выдохнула я. – Как же восхитительно прекрасно…

Ашит не поняла меня, потому что говорила я на родном языке. Она обернулась, кажется, хотела поругать меня, но только улыбнулась, глядя на мой детский восторг, и поманила за собой. И мы прошли под радужным переливом ледяных искр, на которые не падало ни единого луча солнечного света. А когда вошли в грот, то оказалось, что и он наполнен сиянием. Не нужно было ни фонарей, ни факелов, чтобы разогнать мрак – его попросту тут не было. Да и грот оказался целой пещерой.

Мы шли по ледяной дороге, мимо прозрачных сверкающих наростов, порой казавшихся настоящими колоннами. Если честно, я перестала следить за временем. Оно просто исчезло, растворилось в блике ледяных искр. Мне даже стало казаться, что в намороженных узорах скрыты фигуры сказочных существ, потому что ни одно из их очертаний не было мне знакомо. Конечно, скорей всего это были игры моего воображения, но они не отменяли чудес пещеры, и я продолжала ими любоваться.

Наконец Ашит остановилась. Перестав озираться по сторонам, я посмотрела вперед и охнула, потому что вдруг увидела самого прекрасного во всем свете мужчину, сидевшего на ледяном троне. Я ясно увидела его пронзительные глаза, показавшиеся мне в первое мгновение серыми. Однако спустя миг мне подумалось, что они все-таки голубые, а еще спустя один удар сердца налились насыщенной синевой. У мужчины были длинные белоснежные волосы, а еще высокая корона на чистом челе. Задержав дыхание в немом восхищении, я сделала к нему шаг и… растеряно моргнула. Передо мной не было человека. Была наледь, спускавшаяся по камням, словно застывший в одно мгновение водопад. И сколько бы я снова ни моргала, мое видение так больше и не появилось.

– А где же он, где?! – воскликнула я, и эхо прокатилось под сводами, зазвенев множеством льдинок. Их чистый перезвон на мгновение заполнил пещеру, а затем всё стихло.

– Что ты видишь? – спросила меня Ашит.

– Здесь был мужчина, – уже тише произнесла я, слабо отдавая себе отчет, что вновь перешла на родной язык. Слишком сильны были эмоции, чтобы следить за тем, что и как я делаю. – Он был невероятно прекрасен! Я так хорошо рассмотрела его! Но потом он исчез. И теперь я вижу застывшую воду. Ах, как бы мне хотелось говорить на твоем языке, Ашит! Ты ведь ни слова не понимаешь, а я так хочу услышать ответы на свои вопросы. Ашит, что же это такое? Куда делся мужчина в короне? Я же видела его, видела!

И вновь хрустальный перезвон наполнил пещеру, почти заглушив мои последние слова. А когда воцарилась тишина, шаманка улыбнулась:

– Белый Дух услышал твое желание. Я понимаю тебя.

– Но куда он делся? Я же видела… Желание? – осеклась я. – То есть я могла попросить, о чем угодно?

– У молитв и просьб нет границ. Лишь Отец решает, какие из них исполнить, – ответила Ашит.

– И я могу еще попросить? – насторожилась я.

– Можешь. У людей всегда есть много просьб, но Белый Дух слушает лишь те, которые идут от сердца. Твое желание было именно таким, и Создатель его исполнил. Попробуй попросить еще раз, но не обижайся, если Он тебя не услышит.

Итак, что я заполучила? Знание языка. Неплохо, но не то, чего бы мне хотелось на самом деле. Не совсем то. Больше всего, мне хочется понять, что со мной произошло, и как я тут очутилась. А лучше всего – вернуться домой. Да, это было бы просто замечательно. И я, поклонившись, заговорила:

– О, Повелитель снегов и льдов, молю тебя исполнить мою просьбу. Верни меня туда, откуда я пришла.

И замерла, ожидая чуда. Его не случилось. Я осталась стоять там, где стояла. Ашит развела руками, показав, что ничего не вышло, но это я поняла и без нее.

– Я говорила, – улыбнулась шаманка.

Раздосадованная неудачей, я едва не плакала. Мне ведь и вправду хотелось бы вернуться домой. Поджав губы, я некоторое время пыталась справиться с раздражением, а потом воскликнула:

– Я прошу тебя! Верни мне память! – ничего не изменилось. – Верни! – закричала я, едва не плача, и несколько сосулек, упав на пол пещеры, разлетелись с противным дребезжанием, ничем не напомнив тот мелодичный перезвон, который я слышала раньше.

– Не гневи Его! – Ашит схватила меня за руку. – Нельзя приказывать Отцу всего сущего. Можно просить, можно молить, можно надеяться, но нельзя приказывать. Он – весь мир, ты – снежная пыль под его стопами. Проси прощения, проси!

– Не буду, – буркнула я, но это было больше обидой, почти детской, чем упрямством.

Я и вправду захлюпала носом. Затем стерла со щеки слезу, скользнувшую из-под ресниц, и прошептала:

– Прошу, верни мне воспоминания. Помоги понять, кто я, откуда, и почему оказалась здесь. Мне это нужно.

Иней, до того лежавший на стенах, вспорхнул, закружился в воздухе и осел на моих волосах. Я продрогла в один момент, и также быстро согрелась. Что бы это ни было, память не вернулась. И, разочарованно вздохнув, я склонила голову:

– И на том спасибо. Хотя бы могу теперь разговаривать.

– Идем, – шаманка взяла меня за руку. – Повелитель дал тебе всё, что посчитал нужным. И если мы чего-то не поняли, однажды Его ответ станет ясен. Идем.

Не возражая, я бросила взгляд на застывший водопад, но мужчина так больше и не появился. Да и был ли он вообще? Или это мираж, которое соткало мое воображение? Оставалось только гадать… или дождаться, когда Ашит решит объяснить мне произошедшее. И из пещеры я выходила, больше не любуясь на ее красоты. Хотелось вернуться в уютный дом шаманки, сесть у очага, обнять Уруша и немного пожалеть себя. Так что дело я себе нашла на ближайшее будущее. А как жить в этом белом мире, я подумаю, когда буду готова двигаться дальше. А пока мне было горько, обидно и стыдно за свою вспышку.

Шаманка не укоряла меня, даже не покачала головой. Та ее небольшая речь о величии Белого Духа так и осталась единственной. Она вообще не спешила заговорить, лишь пару раз обернулась, скользнула взглядом по мне и чему-то довольно улыбнулась. Я заметила это, но пока спрашивать не стала – было не до этого. Однако стоило нам покинуть сверкавшую пещеру, как я вспомнила о стае неизвестных мне тварей, ждавших у границы запретных земель… или священных, раз тут находилась обитель хозяина снежного края.

Ощутив прилив беспокойства, я всмотрелась вдаль, звери никуда не делись. Мне даже показалось, что их стало больше.

– Наша зима сурова, – вдруг произнесла Ашит, словно подслушав мои мысли. – Зверью приходится нелегко. Они рады даже грызунам, а уж человек – настоящее пиршество. Нас двое.

– А-а… – протянула я и закрыла рот, не зная, как реагировать на слова шаманки.

Она полуобернулась, хмыкнула и сказала:

– Не бойся. Мы им не по зубам.