Тонкий лёд

Вместо этого я пришпорила Золотце и уехала вперед них. Однако меня тут же догнали.

– Агнара Берлуэн, вы оскорблены? – полюбопытствовал диар. – Знали бы вы, как я оскорблен вашими словами. Я вам зеркальце оставил, а вы…

– А еще вы приказали сжечь мои вещи, – буркнула я.

– Но зеркальце!

– Далось вам мое зеркальце, ваше сиятельство! – едва не плача с досады, воскликнула я. – Это маменькина пудреница. Она подарила ее, когда мне было всего семь лет. И гребень тоже принадлежал агнаре Берлуэн. И даже тот плащ. А вы… Вы…

– А я не имел понятия, что эти вещи – ваша память о маменьке, – отчеканил диар, не желая принимать на себя даже толику вины за самоуправство. – Пока вы не научитесь излагать ваши мысли, дорогая невеста, я буду делать то, что считаю нужным. И сейчас я считаю нужным проверить, как вы держитесь в седле. Если сможете первой добраться до дорожного указателя, я разрешу вам придумать мне наказание за сожжение вашего саквояжа. Если первым буду я, вы изложите подробно ваши новые опасения, без замалчивания и попыток извернуться. Я даже позволю вам галопировать первой. Отказа не приму. Вперед, дорогая невеста. Не каждому дается возможность отомстить мне. Вас, как свою будущую супругу, я могу побаловать даже этим. Вперед!

Его хлыст вдруг опустился на круп Золотца, и она, возмущенно заржав, сорвалась в галоп. Я едва не вылетела из седла от неожиданности. Сердце бешено колотилось, отдаваясь стуком в ушах. Кровь забурлила, понеслась по венам, и уже через несколько минут испуг превратился в восторг. А мысль о мести пришлась по вкусу настолько, что кровожадная ухмылка сама собой скользнула на уста.

Впрочем, в душе я понимала, что мне никогда не обогнать диара, более искусного наездника, да и Золотце заметно уступала рыжему зверю д’агнара Альдиса. И все же помечтать о маленьком возмездии, дающем призрачную власть над всесильным мужчиной, было приятно. Как глоток воздуха в удушающем пузыре его заботы. Как бы диар ни посмеивался над моими опасениями и подозрениями, но мы уже были опутаны его щедротами, как паутиной, из которой не было возможности вырваться, не прослыв неблагодарными. Нет, я не мечтала, чтобы он переменил свои намерения. Плоды его активной деятельности были слишком заметны, и я видела, как расцветает моя семья. Но агнцем на заклание оставалась я. И мне очень хотелось верить, что от меня не ждут чего-то такого, что я не смогла бы сделать с легкой душой и чистым сердцем. В любом случае, я собиралась стать диару хорошей женой.

Дорожный указатель показался неожиданно, и я едва не проехала мимо, увлеченная своей гонкой, но рыжий жеребец, чей повод был накинут на столб поверх стрелок, заставил меня изумленно ахнуть – д’агнар Альдис не обгонял меня во время скачки. Мой жених обнаружился недалеко от столба. Он удобно устроился на траве, щурился на солнце, и на устах его блуждала лукавая улыбка.

– Вы волшебник, ваше сиятельство?! – воскликнула я, осаживая Золотце. – Как вы это сделали?

– Более короткая дорога, – ответил он, сорвав травинку и сунув ее в рот. – Я лучше знаю эти места. Я проехал через рощу.

– Ваше сиятельство, – я мрачно посмотрела на него, – вы – плут. Плут и жулик.

– Бесчестный человек, – кивнул диар совершенно серьезно. – И это вы еще не знаете и половины моих пороков. Но играть со мной бесполезно, не терплю проигрышей, потому делаю все, чтобы оказаться победителем.

– Обдурить наивную девицу – не велик подвиг, – проворчала я.

– Я не буду вас слушать, – неожиданно сварливо произнес д’агнар Альдис, – вы лишаете меня сладкого вкуса победы.

Я усмехнулась и покачала головой. Диар поднялся с земли, выкинул травинку и подошел к нам с Золотцем. После протянул руки, ухватил меня за талию и стянул с лошади.

– Пройдемся, – сказал мужчина.

Он снял повод своего жеребца с дорожного столба, взял в другую руку повод от моей кобылки и указал взглядом вперед. Я послушно пристроилась со стороны Золотца, прячась за ее мордой.

– Нет-нет, Флоретта, хватит прятаться, – тут же произнес диар. – Идите ко мне и оплатите свой проигрыш. Жду вашего печального повествования о ваших страхах.

– Вы выиграли нечестно, – возразила я, подходя ближе.

– Протестую, – тут же отозвался мой жених. – Условием скачки было – оказаться первым у дорожного указателя, путь к нему не оговаривался. Моя победа чистая, и вы, как честная девушка, должны выполнить уговор. Приступайте.

Я повернула к нему голову, не без восхищения рассматривая этого человека. Умен, ловок, хитер, коварен… и слишком щедр. Ох, Мать Покровительница, как же я опасаюсь своего жениха…

– Хорошо, признаю, я был не до конца честен, и за вами остается право придумать мне ужасную кару за то, что вел себя слишком вольно. Но мне есть, чем оправдать себя, ваши долгие сборы привели меня в крайнюю степень раздражения. И все же это не снимает с меня вины, это я тоже признаю. И за мой нечестный выигрыш вы тоже вправе со мной поквитаться. Вы довольны? – диар скосил на меня глаза, ожидая ответа.

Я помолчала, обдумывая его слова и отыскивая в них подвох. Однако вскоре сдалась и кивнула.

– Теперь ваши откровения, Флоретта.

– Почему вы так опекаете меня, ваше сиятельство? – спросила я его. – Я никак не могу вас понять. То вы вовсе не замечаете меня, то вдруг начинаете проявлять повышенное внимание. Но в том и в другом случае мне кажется, что вы преподаете мне урок за уроком. Меньше всего это похоже на взаимоотношения жениха и невесты, скорей, дядюшки и племянницы, или же старшего брата и его неразумной младшей сестры.

– Это гнетет вас?

– Нет, – вынужденно призналась я. – Верней сказать, да. Но моя тревога была совсем иной.

– Тогда начнем с ваших тревог, – усмехнулся д’агнар Альдис. – Я жду, Флоретта, поведайте мне.

Отмалчиваться дальше не имело смысла. Собравшись с духом, я все-таки высказала д'агнару Альдису свои опасения в будущем отношении ко мне его слуг и распространению слухов.

– Вы считаете образование позором? – уточнил диар.

– Вы ведь поняли меня, ваше сиятельство, – досадливо поморщилась я. – Образование не может быть позором, но повод уколоть меня тем, что жениху приходится восполнять пробелы в воспитании своей невесты, может иметь место. Злым языкам и так хватит пищи. Мне не хотелось бы множить им темы для насмешек.

Д'агнар Альдис никак не отреагировал на мои слова, и мне показалось, что всё сказанное мной, кажется ему вздором, однако ответ он все-таки дал.

– Дорогая моя, вы должны понимать: во-первых, моя прислуга знает, чем грозят им неосторожные высказывания и сплетни, во-вторых, глупых людей я подле себя не держу, и вам меньше всего стоит переживать по поводу мнения прислуги. Но тут виной всему ваша неискушенность. В вашем доме слуги жили на положении почти членов семьи, поверьте, в моем доме прислуга остается прислугой, и что обо мне думают мои люди, меня волнует меньше всего. Я достаточно им плачу за то, чтобы мои распоряжения выполнялись быстро и точно. Нашей с вами семьи их носы не коснутся. Ну и последнее. Обижать мою невесту, а после и супругу, я не позволю никому. Вы – моя и этого достаточно, чтобы я стал хранителем вашего покоя. Флоретта! – неожиданно воскликнул диар, и я вздрогнула, – как вы заставляете меня произносить столь длинные речи? – но не успела я ничего ответить, как мой жених указал в сторону дороги. – А вот и ваши родные, пора вернуться в седло.

Стоит ли говорить, что на этом наш разговор прервался? Я так и не успела вставить ни слова, и уж тем более не услышала ответы на все свои вопросы. Хитрый и скрытный мужчина вновь обвел меня вокруг пальца, дав крошки, но не утолив голод полностью.

Первое, что бросилось мне в глаза, была тревога моих родных, даже сестры ненадолго притихли, переводя настороженный взгляд с меня на его сиятельство.

– И кто же выиграл скачку? – преувеличено весело спросил Артиан, продолжая испытующе смотреть на меня. Чтобы успокоить брата и отца, чей недовольный взгляд был прикован к диару, я улыбнулась и уже собралась ответить, как меня опередил мой жених.

– К своему позору вынужден сознаться, что смухлевал и срезал путь. Так что победа достается агнаре Берлуэн. Примите мои поздравления, Флоретта, и благодарность за доставленное удовольствие и приятную беседу в ожидании вашей семьи.

С ответом я опять не нашлась, лишь кивнула и смущенно улыбнулась. Мои родные заметно расслабились, не найдя подтверждений своим опасениям. Обиды мне не причинили. Удостоверившись, что мое семейство успокоилось, я перевела удивленный взгляд на диара, и он, подмигнув мне, негромко произнес:

– Я честный человек, дорогая моя агнара. По всем правилам победа ваша, потому я оставил за вами право на изобретение мне кары.

В это мгновение к портрету моего жениха прибавился еще один штрих – врун! Бессовестный врун. Он так натурально уверил меня, что победа за ним, что я попалась на удочку, как последняя простофиля. Бросив возмущенный взгляд на д’агнара Альдиса, я не удержалась от усмешки. Передо мной вновь была невозмутимая глыба льда. Воспитанная, учтивая, но всего лишь холодная глыба. Меня удостоили едва приподнятой в недоумении бровью и больше не обращали внимания. Все, что меня касалось, похоже, я уже узнала.

Диар отлично играл роль замороженного идола, и не менее великолепно давался ему образ ироничного человека, открытого для откровенной беседы, и под какой из этих личин скрывался настоящий д’агнар Аристан Альдис, мне еще предстояло разобраться. Хотелось бы верить, что второй облик принадлежит ему от рождения, с интриганом я все-таки чувствовала себя спокойней, хоть и не знала, чего ожидать от его светлости в следующую минуту. И все же этот образ был живым, физически ощутимым, в отличие от равнодушного и непробиваемого айсберга, сейчас царственно восседавшего на рыжем жеребце.

Впрочем, с моим братом они продолжали перебрасываться репликами, до меня же дела, казалось, нет уже никому. Я была предоставлена самой себе и тратила это время не наблюдения за своим женихом. Не так уж часто я удостаивалась подобной чести. Я украдкой бросала взгляды на его лицо, отмечая мужественный профиль, горделивую посадку головы, величавую стать. Закрыла глаза и прислушалась к голосу, улавливая его мягкое бархатистое журчание. Мне живо представился кот, уютно свернувшийся клубком на подушках. Расслабленный, спрятавший до поры свои когти. Милый и не опасный зверь. Открыла глаза, снова взглянула на мужчину и тут же вздохнула – на уютного кота он был совсем не похож.

– Агнара Флоретта, – я вздрогнула от неожиданности и повернулась в сторону диара. – Обратите внимание, дорогая невеста, отсюда начинается наше с вами поместье. Сейчас мы уже едем по моим, а в скором будущем и вашим землям.

– Да, разумеется, – сконфужено ответила я.

Эта была еще одна черта в женихе, смущавшая меня. Он как-то сразу одарил меня правами на свои земли и имущество. «Наше» – звучало из его уст, как само собой разумеющееся, а я ужасно смущалась, памятуя, что и это «наше» – тоже только его милостью. И видеть себя хозяйкой целого диарата мне было дико. Женой диара могла себя представить, а диарой – нет. Кто я? Скромная девушка из Богиней забытого поместья, какая из меня хозяйка диарата? Но д’агнара Альдиса такая мелочь, как мой священный ужас перед будущим титулом, кажется, вовсе не волновала.

– Обратите внимания, Флоретта…

Сейчас он беседовал только со мной, без всякого бахвальства и высокомерия знакомя со своими землями. Ни папеньку, ни брата его сиятельство ни разу не привлек к разговору. Они молча слушали и поворачивали головы, куда указывал мне диар, но не задавали вопросов, не восторгались, не хвалили, словно их тут не было вовсе. Но и я молчала, спросить или сказать мне было нечего. Сомневаюсь, что в те минуты я вообще что-то запомнила из сказанного моим женихом. Голова шла кругом, когда я смотрела на желтеющее море пшеничных колосьев, которое мы проезжали мимо. И на черепичные домики близлежащей деревни я глядела с детским восхищением, словно поселение было макетом, выставленным на витрине игрушечной лавки. До некоторых пор о таком богатстве я могла читать только в книгах.

А когда издалека показалась крыша усадьбы д’агнара Альдиса, я и вовсе потеряла дар речи и, затаив дыхание, следила за приближением огромного великолепного строения, украшенного колоннадой, барельефами и статуями на крыше. Невероятное впечатление на меня произвел цветник, разбитый перед парадной лестницей. И сад, в который уводила неширокая, усыпанная белыми камушками дорожка, показался мне и вовсе сказочным.

– Вам нравится? – лед диара снова дал трещину, и на губах его появилась мягкая добродушная усмешка.