Солнечный луч. Между сердцем и мечтой

Солнечный луч. Между сердцем и мечтой
Юлия Цыпленкова

Как же легко рушится уже, кажется, сложившаяся реальность. Теплые доверительные отношения с монархом тают на глазах. Получив отказ, он не желает смотреть в сторону юной баронессы. Еще и герцогиня спешит избавиться от строптивой девицы. Да что там! Сам род Доло в одном шаге от опалы, которая по капризу государя называется почетной отставкой. Но Шанриз не привыкла долго бывать в унынии. У нее есть цель, убеждения, а еще обещанная монархом защита. А раз уж своего слова он так и не забрал, то пришло время просить защиты короля от… короля. За плечом Шанриз Тенерис стоит сам Бог Счастливчик, и она готова к преодолению новых трудностей.

Юлия Цыпленкова

Солнечный луч. Между сердцем и мечтой

Глава 1

Колеса экипажа грохотали по булыжной мостовой. За окнами кареты неспешно скользил большой и уставший от бесконечно долгой жизни город. Гигантский муравейник существовал в своем привычном ритме. Разве что в богатых кварталах он чуть замедлялся, оставляя суету торговым и бедным кварталам и окраинам. Возле королевского дворца и вовсе всё было степенно, здесь бегать и кричать запрещалось. Ничто не должно отвлекать повелителя Камерата от его служения своим подданным.

Впрочем, дворец остался позади, его сиятельство граф Доло вез меня к моим родителям. Вскоре должно было состояться празднование в честь дня совершеннолетия ее милости баронессы Мадести-Доло, моей далекой родственницы, но все-таки близкого друга и горячо любимой сестрицы. Порой мне даже было жаль, что человек, которого я почитала за своего второго близкого друга, уже был давно и счастливо женат. Из Амберли и Фьера Гарда могла бы выйти замечательная пара. Однако его милость уже избрал себе спутницу жизни, и потому не стоило забивать голову ненужными фантазиями.

– Вы рады, что едете домой, дорогая? – с улыбкой спросил меня глава моего рода.

– Бесконечно, дядюшка, – улыбнулась я в ответ. – Я ужасно соскучилась по ним. И пусть матушка обрушит на меня всю скопившуюся в ней тоску и заботу, а батюшка будет вновь подмечать, что прилично благородной девице, а что нет, но мне всего этого порой не хватает. А уж об Амбер я вовсе не говорю. Ее писем мне всегда было мало. Сестрица – как часть моей души.

– Теперь придет мой черед скучать по вам, дитя мое, – усмехнулся граф. – Я уже настолько привязался к вам, что, признаться, слегка ревную вас в вашей семье. Мое безраздельное владение вами на эту неделю прервется.

Я рассмеялась и перебралась к его сиятельству, после уместила голову на его плече, и дядюшка приобнял меня.

– Лиса, – произнес он с доброй насмешкой. – Но я и вправду расстроен нашим расставанием. За столько лет службы в королевском дворце у меня ни с кем и никогда не было столь близких и доверительных отношений. Да и не переживал я ни за кого так, как за вас, Шанни. Теперь я понимаю магистра, потому что сам могу с чистым сердцем сказать, что вы мне стали как дочь за эти полгода. Вроде и времени прошло не так много, а кажется, что целая жизнь.

– Вот уж верно, – согласно кивнула я. – Столько всего переменилось за это время.

После отвернулась к окошку и коротко вздохнула. Его сиятельство потрепал меня по плечу:

– Ну-ну, дитя мое. Не всё так плохо. Я бы даже сказал, что всё весьма недурно, даже учитывая, что государь теперь держится вдали от вас. Он не упускает вас из виду и продолжает принимать в вашей судьбе живейшее участие. – Я фыркнула, а дядюшка продолжил: – И тем не менее. К примеру, мною получено указание докладывать обо всех предложениях вам руки и сердца, которые мы посчитаем достойными. Его Величество будет лично следить за отбором для вас будущего супруга.

Я фыркнула и отмахнулась:

– Теперь он готов и замуж меня выдать.

– Думаю, тут вы глубоко заблуждаетесь, – улыбнулся дядюшка. – Ради любопытства я рассказал об одном из старых претендентов, кто просил вашей руки еще полгода назад.

– И что же? – с интересом спросила я.

– Велел отказать, – рассмеялся граф. – В бедном молодом человеке государь быстро нашел множество изъянов и намекнул, что его род близок к опале. После этого я заверил короля, что это было только одно имя из многих, кто сватался к вам или просил позволения ухаживать, и кому было отказано. Кажется, мне удалось спасти несостоявшегося жениха и его род. Так что, Шанни, государь продолжает наблюдать за вами, хоть и прекратил всякое ваше близкое общение.

– Мне его не хватает, дядюшка, – снова вздохнула я и вернулась на свое прежнее сиденье.

Вообще с тех пор, как Двор вернулся из летней резиденции в столицу, дни мои во дворце были скучны и унылы. Нет, они ничем не отличались от тех, что были прежде, когда я только поступила на службу к ее светлости, но отсутствие короля в моей жизни оказалось слишком заметно.

После нашего откровенного и последнего разговора наедине, когда каждый высказал всё, что лежит у него на душе, Его Величество я видела только издалека. Большой завтрак не в счет. Хоть в минуты приветствия я и стояла перед королем, но взгляд его на мне никогда не задерживался. Он всегда смотрел только на свою тетушку, а я оставалась одной из фрейлин, присевших за ее спиной в реверансе. Да и сказать я в эти краткие минуты ничего не смогла бы. Впрочем, и не сказала бы из-за нашей договоренности с государем, а ее я тщательно соблюдала, наверное, впервые послушав его без всяких возражений.

Пожалуй, до сегодняшнего дня было только два момента, когда мы встретились взглядами. В первый раз еще во время переезда обратно в столицу. Тогда королевский кортеж остановился на ночлег во дворце графа Кьерта – владельца земель, через которые лежал наш путь. Здесь нас ждали, потому что дворец его сиятельства был неизменным местом остановки.

Его Величество задержался в дверях. Он разговаривал с молодой и миленькой супругой графа. Когда я проходила мимо, то расслышала, как ее сиятельство отметила:

– Ох, какой же яркий цвет волос у этой юной дамы, будто пламя огня.

Обернувшись на это замечание, я и встретилась взглядом с государем. Похоже, ни он, ни графиня не ожидали, что будут услышаны, потому что говорили тихо. От неожиданности женщина смутилась, а Его Величество на мгновение замер, не сводя с меня чуть расширившихся глаз. Я присела в реверансе, и он отвернулся, не забыв представить меня:

– Ее милость баронесса Тенерис-Доло. Баронесса служит моей тетушке в должности фрейлины.

– Рада познакомиться с вами, ваша милость, – с улыбкой произнесла графиня, вряд ли сильно превышавшая мой возраст.

– Доброго дня, ваше сиятельство, – ответила я с вежливой улыбкой. После мазнула взглядом по государю, но он смотрел в сторону, и я не стала и дальше испытывать его терпение.

Когда мы еще ехали в Лакас, где находилась резиденция короля, ее сиятельство только успела пережить роды и потому к гостям не выходила. Кажется, государь заходил к ней, чтобы приветствовать молодую мать, всем остальным же увидеть хозяйку не удалось, как и ей нас. Так что нет ничего удивительного в том, что она заметила меня только сейчас.

Во второй раз мы встретились взглядами, когда я сопровождала ее светлость на прогулку по малому дворцовому парку. Мы уже отошли от дворца, когда герцогиня решила, что ей необходима теплая накидка. За ней я и отправилась. Развернувшись, я подняла взор и обнаружила, что Его Величество наблюдает за нами из окна. И вновь было это остолбенение, продлившееся всего лишь пару секунд. Опомнившись, я присела в реверансе, а он поспешил отойти от окна. Вот и все наши личные встречи. В остальное время или вокруг были придворные, или мы находились поодаль и делали вид, что не видим друг друга. Это угнетало, но менять что-либо не спешил никто из нас.

Впрочем, со мной был мой верный друг – барон Гард, который недурно скрашивал мне часы досуга. К сожалению, теперь, когда моя служба возобновилась в ее полноценном значении, нам удавалось видеться мимоходом или же только по вечерам, когда герцогиня собирала гостей в своих покоях. Вот тогда мы с его милостью могли вдоволь наговориться и посмеяться.

Король уже не посещал вечера своей тетушки, не желая наших встреч, но многие из ее завсегдатаев остались. Однако ее светлость была недовольна исчезновением главного гостя. Мне пришлось сознаться, что промеж нас с Его Величеством вышла размолвка. Я не стала рассказывать ей того, что произошло, только отговорилась, мол, поспорили и не сошлись во взглядах. Государю надо остыть, а после всё непременно будет, как раньше.

– Ну как же так можно, Шанриз?! – возмущалась ее светлость. – Ведь было так чудесно! Он же пожирал вас взглядом, пока вы творили свои непотребства у перил. Я бы вас стукнула в тот момент, право слово, а он глаз не отводил. Вы бы видели его улыбку! Это было неприкрытое любование. Да он же без ума от вас, иначе и не объяснить одобрения столь вызывающего поведения. А это ваше: «После хоть на воротах вешайте», – где такое видано, чтобы королю – и так дерзко? А мой племянник еще и пошел за вами, не говоря ни слова…

– Он сделал мне замечание…

– И что с того? Он после сам стучал кулаком по перилам и кричал своему Дренгу, – возразила герцогиня, скромно умолчав, что и сама позволила себе не меньше вольности. – Я говорю вам, что король подпал под ваше влияние, и что же? Вместо того чтобы закрепить свой успех, вы с ним ссоритесь?! Я требую, чтобы вы немедленно повинились и приняли его точку зрения как верную… о чем бы вы ни спорили. Слышите? Немедленно!

Ответив ей упрямым взглядом, я произнесла:

– Нет. – И, чтобы предотвратить взрыв негодования, поспешила объяснить: – Поймите же, ваша светлость, государю нравится во мне именно эта черта. Он ведь охотник, и моя непокорность только еще больше разжигает в нем пламя. Потерпите, моя госпожа, однажды всё наладится, – и мило улыбнулась.

Конечно же, я лгала! Это был вовсе не тот случай, когда король написал бы мне что-то вроде: «Я готов вас задушить, но не могу выкинуть из головы». Это даже не было ссорой, а решением, которое он принял и продолжал его держаться. Оставалось и вправду ждать, когда государь усмирит свой огонь и снова подпустит меня ближе. Однако герцогиня согласилась со мной, уже по опыту зная, что охлаждение заканчивается нашим примирением, и потому тоже набралась терпения.

Но время шло, а ничего не менялось. Король смотрел мимо меня, я избегала случайных встреч, и так прошло несколько недель с момента нашего возвращения. Наверное, ее светлость вновь накинулась бы на меня с вопросами и требованиями, но в этот раз утихомирить ее на время помог Фьер Гард.

Нет, он ни в чем не убеждал нашу госпожу, но привел в ее гостиную графа Дренга, с которым сошелся достаточно близко после турнира. Оба авантюристы, любители пошутить и сыграть на публику, они недурно ладили. Признаться, я даже немного ревновала моего барона к королевскому графу.

– Ваша милость, – третьего дня ворчала я на Гарда, – его сиятельство дурно на вас влияет.

– Чем же, ваша милость? – удивился Фьер.

– На днях вы были нетрезвы, – заметила я. – И я знаю, кто устроил вам попойку.

– Прошу прощения, ваша милость, – ответил Гард, – но баронесса Гард осталась в моем поместье, а, насколько помню, вы, Шанриз, – баронесса Тенерис, а не Гард.

– Ах, вот как?! – вспылила я. – Тогда я отказываюсь с вами разговаривать. И знайте, что я обижена на вас, ваша милость.

– Полноте, дорогая, – улыбнулся барон, – не злитесь. Просто примите, что мужчины иногда могут позволить себе расслабиться за бутылкой чего-нибудь горячительного, а еще могут позволить себе пошуметь и побуянить вне пределов взоров дам. Однако это никак не влияет на мое отношение к вам, ваша милость. Вы мне по-прежнему дороги, и нашей дружбы я не предам ни за какое аританское красное. А за белое уж тем более, – его улыбка стала шире, и негодник добавил: – Ну, улыбнитесь же мне, ревнивица.

– Какая глупость, – возмутилась я. – Я вовсе вас не ревную, – но сдалась и улыбнулась: – Если только самую малость. – На том и помирились.

Стоит отметить, что с тех пор, как государь узнал о наличии супруги у барона, пусть и не благородного происхождения, жить Гарду стало проще. От него отстали те, кто пытался до того всучить своих дочерей, находя выгодной партию с мажордомом ее светлости, к тому же герцогиня утеряла свой главный рычаг давления на его милость. Впрочем, у нее всегда оставались напоминания о ее милости и угрозы об ее лишении. Но, в любом случае, Фьер теперь не жил под угрозой разоблачения неравного брака без высочайшего одобрения. Правда, считал, что должен быть благодарен за то, что всё разрешилось без потрясений, мне.