Неприкаянные

– Ира… я больше не хочу замуж.

– Феликс был груб с тобой в первый раз? – обеспокоенно заглядывает мне в глаза она.

– Феликс ненормальный, Ира… я… я даже не знаю, как объяснить то, что произошло на яхте… – хватаю ее за руки я.

– Просто расскажи все по порядку.

Я отчаянно жмурюсь. Придвигаю к себе горячий чай и сглатываю ком в горле. Сбивчиво рассказываю обо всем, что со мной делал в каюте Феликс. О том, что я испытывала дикий страх, что уснула, как убитая по его приказу. Про патруль, который заставил нас посреди ночи возвращаться к пристани.

Ира напряжена.

– Черт, а ведь он казался идеальным мужчиной… – бормочет она.

– Я боюсь его! Там, на яхте, мне было очень страшно. Он… он сказал, что я принадлежу ему одному, и должна это запомнить. И что он не станет предаваться со мной грешным утехам до тех пор, пока нас не повенчают в его церкви. ЕГО церкви, Ира!

– Надо от него избавиться.

– Как? Если я сейчас скажу ему «нет», он меня ни за что не отпустит. Как у него получилось полностью парализовать мою волю, когда мы остались наедине?

– Я не знаю, черт побери! Но религиозный фанатизм – это очень страшно. Так, ладно, выпей пару капсул «персена» и ложись спать. Утро вечера мудренее. Сейчас, на эмоциях, мы ничего не можем предпринять.

– Мы вообще ничего не можем, – обреченно роняю голову на руки я. Все тело бьет крупной дрожью. – Сама посуди, Ира! Кому интересно, что случится с нищей девчонкой, у которой из родственников только сестра и больная диабетом мать?!

– Успокойся, Тася! Паника – не лучший советчик, – кладет передо мной две капсулы «персена» Ира.

– У него была какая-то Дина… – бормочу я.

– Что еще за Дина? – замирает рядом со мной сестра.

– Дина, которой больше нет, – глухо поясняю я. – И с этим всем как-то связан Афинский.

– Черт… Что еще за Дина? Она умерла?

– По всей видимости, да.

– Давай поищем Афинского в сетях. Иногда фотографии многое говорят о человеке, – тянется за моим сотовым Ира.

– Думаешь, все так просто? – поднимаю голову я.

– Не уверена, но попробовать стоит.… В Америке пользуются инстаграм? Не знаешь?

– Нет… может, твиттером?

– Ну, не одноклассниками точно…

Ира заходит в инстаграм под моим именем. Вбивает в поисковик фамилию Афинский. Нам везет, он высвечивается сразу же. Мы жадно впиваемся глазами в найденные фотографии.

– Юхууу, да он красавчик! – улыбается сестра. – На актера одного похож… как его…Леви…Леви… а, черт. Не вспомню.

Мы листаем фотографии. Какие-то деловые партнеры, улыбающиеся в тридцать два зуба белоснежной американской улыбкой, девицы в облегающих вечерних платьях, тоже с лошадиными и неестественными улыбками. Ничего важного. Жизнь успешного американского бизнесмена.

– Давай полистаем истории, – прошу я.

– Он увидит.

– И что?

Тоже ничего особенного. Какие-то вручения грамот, снова люди с улыбками. Все на английском языке. И вдруг…. «Тебя больше нет». Фраза на русском и фотография миловидной девушки с длинными светлыми волосами в черной рамке. Я смотрю на дату. Пост сделан в прошлом году, восемнадцатого сентября.

Мы с Ирой переглядываемся.

– Кто она?

– Может, любимая девушка? – высказываю предположение я.

– Хм…

Сколько мы не листаем посты на его страничке, подсказок так и нет.

– Черт, – хлопаю ладонью по столу я.

– Не узнаешь, пока не спросишь, – пожимает плечами Ира.

– Я похожа на сумасшедшую, задавать такие вопросы незнакомому мужчине? Здравствуйте, Андрей Юрьевич! А как умерла ваша любимая девушка? Расскажите, пожалуйста, поподробнее!

– Ну, тогда не знаю. Если хочешь, можем зайти на страничку Феликса.

– Он увидит, – качаю головой я.

– Черт, Афинский твой тоже увидит, что мы к нему заходили.

– Я не думаю, что Афинскому есть дело до своей странички. Он последний пост делал две недели назад, еще до приезда сюда, – отмахиваюсь я.

– Идем спать, Тась… уже половина пятого, – зевает Ира. – А что делать с твоей ситуацией, решим утром.

– Да, точно… Запри дверь на все замки на всякий случай.

– И шваброй подопру обязательно.

– Не смешно…

Я поднимаюсь из-за стола и ставлю кружку с чаем в мойку.

Удивительно, но мне удается заснуть.

Меня будит пронзительный звонок в дверь. Я накрываю голову подушкой, но противная трель пробирается и туда.

– Да откройте же кто-нибудь! – кричу я.