Прощальный подарок Карла Брюллова

– Да, мы знакомы.

– Ну, так вот, его супруге было сегодня плохо. Вчера Исаака Эфроимовича арестовали по обвинению в финансировании еврейской монархической организации или что-то в этом роде. Его жена была очень расстроена, разобрать ее речь было крайне сложно. Насколько я знаю, у их сына должна была состояться вскоре свадьба, теперь помолвка расторгнута, их имущество конфисковано. Хорошо, что у мальчика есть профессия, он окончил университет и сможет содержать себя и мать. Ужасно. Просто ужасно.

– Леля, как близко ты знала этого мальчика? Людиновскова? Леля, откуда вы с ним знакомы? Это не тот темноволосый кудрявый молодой человек, что так часто ждал тебя возле дома? Ты понимаешь, что, если папа об этом узнает, в его нынешнем состоянии нового удара не избежать, – сцепив в замок руки, взволнованно расспрашивала Мария Григорьевна.

– У папы не было удара, и мы с Левой давно расстались. Ты сама слышала, у него есть невеста, – дернув плечиком, отмахнулась Леля.

– А что у тебя за новый знакомый, которым интересуется милиция? – не отставала от нее мать.

– При чем здесь милиция? Какое им дело до моих знакомств? И вообще, не беспокойся, он солидный человек. Взрослый. Коммерсант, из Москвы, зовут Платон Витальевич.

– Какой еще коммерсант? Чем точно он занимается?

– Понятия не имею. Чем-то торгует, станками, кажется, – отмахивалась Леля, причесывая перед зеркалом свои золотистые стриженные по последней моде и уложенные крупными волнами кудри. – Да не волнуйся ты так, он мне предложение сделал, очень хочет с вами познакомиться. Я как раз вам сказать хотела, когда папа на меня набросился.

– Замуж? – всплеснула руками Мария Григорьевна. – А учеба? И вообще, Леля, папа считает, что тебе лучше найти умного, порядочного мальчика рабоче-крестьянского происхождения. Лучше рабочего. И лучше сироту. – Не удержавшись, добавила Мария Григорьевна.

– О, боже! Для чего? Чтобы он жил на нашей площади и, сидя за столом, сморкался в скатерть? – презрительно уточнила Леля. – Нет уж.

Мария Григорьевна ее в душе поддержала.

– А Платон Витальевич, он образованный, интересный человек, живописью увлекается. Представь, у его деда была прекрасная коллекция, там даже ваш обожаемый Брюллов имелся, – обернувшись к матери, восторженно рассказывала Леля. – А его прадед был, между прочим, камергером.

– Камергером? Боже мой, какой ужас!

– Не пугайся, об этом никто, кроме меня, не знает. Отец его никогда не служил. Папе Платон Витальевич понравится, он с такой живостью расспрашивал о папином творчестве, о дедушке. О нашем собрании картин, жаль, конечно, что почти все у деда хранилось, надо было заранее у него все забрать и у нас спрятать, хоть под полом, – с горьким разочарованием проговорила Леля.

– Это тебе новый знакомый подсказал? – тут же насторожилась Мария Григорьевна.

– А что такого? Их семья тоже почти все потеряла.

– Леля, где ты познакомилась с этим человеком? И вообще, как давно вы знакомы?

– Ну, около недели.

– Около недели, и замуж?! Леля, ты с ума сошла, это же верх легкомыслия! – Мария Григорьевна почувствовала легкое головокружение. – А ты не подумала, что, может, он специально расспрашивает, а может, это он…

– Нас ограбил? Мама! У нас украли старую шубу, двадцать рублей и белье! Картины вон, целехоньки висят, и вообще, денег у него хватает, видела бы ты, как он одевается. В ресторан меня приглашал несколько раз, в театр, на авто катал. А познакомились мы у Таты Леонидовой, – не моргнув глазом соврала Леля. – Так что не о чем волноваться. А за всяких там пролетариев, – презрительно сморщив нос, проговорила Леля, – лучше утоплюсь, а не пойду, так папе и передай.

Мария Григорьевна только тяжело вздохнула, характер у дочери был капризный и упрямый, как с таким на свете жить?

Глава 6

27 мая 1925 года, Ленинград

– Захар, удалось разыскать ухажера Лели Пичугиной?

– Проследили, – довольно ухмыльнулся Захар. – Ни в каком «Англетере» он не проживает. Снимает комнату на Лиговке, в пяти минутах от Московского вокзала. Хозяйке представился Сомовым Платоном Витальевичем, сотрудником Автотреста, прибывшим в Ленинград в командировку. На вид меньше тридцати, чуть выше среднего роста, чернявый, нос большой костистый, глаза карие, одет хорошо, костюм, шляпа, обут в штиблеты. Я побеседовал с хозяйкой, баба вредная, сперва вообще говорить не хотела. Пришлось пригрозить. Комнату Сомов снял недели полторы назад, при себе имел небольшой саквояж, за комнату заплатил за неделю вперед, в первые несколько дней дома почти не бывал, а теперь спит до обеда, потом пьет чай и до вечера уходит. Когда возвращается, хозяйка не знает, потому что у жильца свой ключ, а она рано ложится. Я попросил Яна Карловича телеграфировать в Москву в Автотрест, проверить насчет Сомова.

– Да-да. Вот и ответ, пришел буквально несколько минут назад. Никакого Сомова Платона Витальевича в тресте не значится. И в командировку в Ленинград никто из сотрудников треста в последний месяц не выезжал, – помахал телеграфным бланком Ян Карлович.

– Ну что же! – бодро воскликнул Поликарп Петрович. – Думаю, товарищи, что дело это мы с вами раскрыли. Сомова надо немедленно задержать. Отпечатки пальцев у нас имеются, имеется свидетель…

– Поликарп Петрович, звонил председатель домового комитета Штучкин, – заглядывая в бумажку, перебил его дежурный Семен Дежкин, заглядывая в кабинет, – у них там дворника убили, просил непременно вам сообщить.

– Дворника? На Гороховой? – вскакивая из-за стола, воскликнул Поликарп Петрович. – Захар, возьми Туманова и Козлова и быстро за Сомовым, арестовать и доставить в УГРО, остальные со мной на Гороховую. Ян Карлович, вы с нами!

Дворник лежал на паркетном полу посреди бывшего хозяйского кабинета среди обломков мебели, раскинув в стороны руки, лицом вниз, на его лысеющей седой макушке зияла большая безобразная рана, рядом валялся тяжелый бронзовый лев на подставке из яшмы.

Поликарп Петрович оглядел большую, заставленную конторскими столами и разномастными стульями, комнату.

– Откуда взялся этот лев? – спросил он у замерших возле своих столов работников «Кишпромторга».

– Так он нам еще от бывших хозяев достался, – с нервной ухмылкой ответил конопатый молодой человек в косоворотке и брезентовых туфлях.

– И где он обычно находился?

– Украшал начальственный стол, естественно, – еще шире и увереннее ухмыляясь, ответил тот же молодой человек.

– Ну, что вы несете, товарищ Свистухин! – выскочил из-за спин сотрудников маленький, приземистый гражданин в вышиванке, с обширной лысиной на макушке. – Это историческое наследие, предмет искусной работы уральских резчиков. Может, даже какого-то крепостного мастера! Мы должны сохранять традиции народного творчества.

– Ясно. Значит, находился этот лев в этой же комнате. Покажите ваш стол, – распорядился Поликарп Петрович.

– Извольте. Вот он у окна, – просеменил к большому, украшенному резьбой и затянутому зеленым сукном, очевидно, также принадлежавшему бывшим хозяевам, столу начальник конторы. – Вот тут стоял, посередине стола.

– Очень хорошо, – возвращаясь к лежавшему возле украшенной темно-зелеными изразцами печи дворнику, пробормотал Поликарп Петрович. – Кто нашел убитого?

– Я, – снова выступил вперед начальник конторы. – Пришел первым на службу, отомкнул замок, и вот. Служащих еще не было, я всегда рано прихожу, увидел, что тут делается, выбежал на улицу, стал звать на помощь. Тут как раз местный председатель проходил, поднялся со мной наверх, взглянул, что тут творится, и побежал вам звонить, а я остался на лестнице сотрудников караулить, без вас мы сюда больше не заходили.

– Очень хорошо. Сейчас вы все опять выйдите, мы вас допросим после осмотра места происшествия, и пошлите кого-нибудь за гражданином Штучкиным, – распорядился Поликарп Петрович.

– Да ты гляди, как они помещение разворотили, – уважительно протянул Андрей Соломин, разглядывая оторванные от стены высокие, под потолок, книжные шкафы красного дерева. – Какую хорошую мебель поломали. Тайник наверняка искали, вы как думаете, Поликарп Петрович? Интересно, нашли они там чего-нибудь?

– Ян Карлович, вы как считаете? – переадресовал вопрос старому спецу Поликарп Петрович.

– Я не считаю, я размышляю, – осматривая с лупой пролом, проговорил Ян Карлович. – Вот здесь вот поворотный механизм был, – указал он на заднюю стену одного из шкафов, – но взломщики его определенно не нашли или не потрудились искать. И сейф хоть и простенький, а все ж не для баловства сюда был поставлен, – осматривая зияющий пустотой, покореженный железный ящик, проговорил Ян Карлович. – Работали грубо, не вскрывали, а взламывали. Не удивлюсь, если дворник помогал грабителю. Топор-то определенно его. Надо бы предъявить родственникам, может, опознают. Есть у него семья?

– Не знаю пока. Соломин, сбегай, разузнай и, если есть, веди сюда.

– Обчистили сейф самым натуральным образом. Удивительно только, что младший Пичугин об этом тайнике не знал. А если знал, почему не забрал сокровище? Ведь после смерти отца мог преспокойно это сделать! – размышлял вслух Ян Карлович. – Или все же забрал, и грабителям кукиш с маслом достался? Простите за вульгарность.

– Действительно. Получается, что грабители опять зря потрудились? Настойчивые, однако. Или все же Пичугин-младший драгоценности не доставал и о тайнике не знал? – усиленно тер лоб Поликарп Петрович. – По словам бывшей прислуги, у покойного был тяжелый характер, да и скупостью он отличался, может, не сообщил наследникам о сокровищах?

– У кого бы спросить… – невесело пошутил Ян Карлович. – Ну, я поехал в УГРО, поработаю с уликами, отпечатки проверю. А вы уж со свидетелями построже, особенно что касаемо дворника разузнайте, его роль в этом деле очень важна.

Павел Гаврилович Громов, начальник Первой бригады Ленинградского уголовного розыска, сидел за столом в своем кабинете и грозно смотрел на своих подчиненных:

– Прозевали? Профукали? Убийцу упустили! – Тут он от слов перешел к делу и грохнул кулаком по столу так, что чернильный прибор подскочил, и чернила по столу расплескались. – Забыли, мать вашу, как рабоче-пролетарская милиция работать должна? Разжирели на казенном пайке? Мирной жизни захотелось? Забыли, как ваши старшие товарищи под пули лезли, трудовой народ защищая? Как вам не совестно перед товарищами вашими погибшими, перед Макаром Фроловым, Тимофеем Жуковым, Николаем Плотниковым, перед другими милиционерами? Двойное убийство! И нечего прикрываться тем, что он не честных советских граждан убивал, а уголовника и старого пьянчужку, полезшего от жадности барские сокровища искать. Не оправдание это для вас!