Кто убил Полю

– Что же выходит? – воскликнул Марс – Но в конце концов то, что сделано добровольно не всегда является нормой! Вот тебя, к примеру сегодня в темном переулке огреют по башке и обчистят до последней нитки, стоит отметить, что совершенно обдумано и искренне, то это нормой будет лично для тебя?

– Ну это вопрос сложный… – замялся Алишерка

– Ну вот и ответь мне! – не унимался Марс

– А зачем мне туда идти, в переулок этот? – спросил спустя минутную паузу. – Я лучше по другой дороге пойду!

– Я тебе говорю, к примеру, косвенно, такое ведь возможно!

– Ну пожалуй только в примере и возможно. – выдал Алишер

– Хорошо не ты, ладно. Вот если кто-либо посмеет совершить злодеяние с твоей мамой не дай Бог, то ты не будешь ли требовать справедливости в наказании? – Марс вновь и вновь возвращался в свое профессиональное русло без которого, судя по всему, он не мыслил жизни.

Алишер задумался несмотря на свой дурман.

– У каждого все равно все на роду написано, как бы там не было от судьбы не уйдешь, чё тут про справедливость тогда вещать? Ведь и у справедливости смысла тоже нет.

– Выходит по-твоему, что вообще ничего нет – ни справедливости, ни смысла, ни долга в конце концов? – возмущённо.

– Выходит, что так… – спокойно сказал Алишер – Ведь задумайся легенда, будь эти вещи на самом то деле – человек был бы бессмертным. А когда время ограничено, то фиг ли его на нежные думы транжирить!

Марсу это разговор казался безумным, будь слова Алишера правдой, то мир – это лишь хаус, подобный псайтранс фестивалю. Где нет четких границ, а лишь сплошное размытие и иллюзии.

– И правды нет? – уже тихо спросил Марс

– Не-а – уверенно покачал головой Алишер – Нету!

– Но ведь при таком суждении и отношении мир ждёт лишь сплошное разрушение и деградация!

– Хм… погляди по сторонам, легенда! – засмеялся Алишер – Чего тут ждать то, это все и так в округе, в тебе, во мне, и во всей системе.

– А говоришь совести нет! – усмехнулся Марс. – Раз признаешь то во что-то да веришь.

– Я вообще то про искренность говорил!

Уже перетекло за полночь, когда совершено пьяный Марс вернулся домой и лег на старый диван не снимая одежды. Несмотря на неслабое опьянение, из его головы не выходили слова Алишера, без сомнения он чувствовал себя подавленным и совершенно ненужным, от того что бродяжий наркоман так запросто при помощи нескольких предложений сумел обесценить дело всей его жизни. Обнулить все принципы, за которые Марс стоял горой, но с другой стороны минимальный остаток логики стучал в его пьяное сознание, пытался донести до Марса, что не самая лучшая идея коротать вечера в такой сомнительной компании.

Из дневника Полины

«После моих долгих уговоров мама сошлась на том, что купит мне не юбку с блёстками, а сарафан из плотной джинсовой ткани. Ведь это было экономнее, так как я могу его носить и в холодную погоду поверх вязанных рейтуз. Правда когда я пришла в школу все надо мной смеялись из-за странного сочетания. Дима Смирнов даже подшутил надо мной, сказав, что у моей матери нет денег на джинсы. К тому же Валентина Ивановна, так же при всех отругала меня за нарушение ношения формы, потребовав, чтобы я впредь носила брюки или джинсы, но как мне быть, ведь у мамы и правда нет денег на джинсы или брюки. Как мне завтра идти в школу, когда весь класс надо мной будет опять смеяться?»

2002 год

Когда на улице стояло темное, промерзлое утро – обрамленное пластами льда и туманом, в шесть тридцать утра Полина направлялась в сторону трамвайной остановки. Хоть дорога до школы занимала не больше получаса, девочке все равно приходилось выходить из дома ни свет ни заря, так как вялый и ленивый трамвай не очень-то жаловал дисциплину и расписание, совершая свой маршрут когда заблагорассудится. Прождав нерасторопную развалюху больше часа и совершенно обмерзнув в рейтузах, что были надеты под сарафан, Полина радостно заняла свободное место, которое к слову сказать не всегда было свободно. Ей не хотелось впадать в нервные колебания, которые накрывали ее сознание от надвигающегося всеобщего позора, который ожидал ее из-за очередного опоздания. Она лишь прислонила свою детскую головку к запотевшему окну в надежде выкрасть десятиминутный дрем.

Без сомнения ее появление в классе было самым последним, когда все головы так отчаянно тянущиеся к знаниям во всю приступили к урокам. Свирепство, с трудом прячущееся в серых глазах классного руководителя, из-за всех сил стараясь не выбраться на откровенное растерзание птенца, сжималось лишь в узкий прорезающий взгляд, бегущий по жалостному силуэту девочки.

– Я не виновата, честное слово! – еле слышно произнесла Полина – Я в пол седьмого из дома вышла. Трамвай опять опоздал.

Из дневника Полины

«Это было ужасно. Я сегодня вновь опоздала на первый урок, которым был английский. Валентина Ивановна разозлилась на мое очередное опоздание и решила меня наказать. Заставив при всех петь во весь голос «Прекрасное далеко». Я никогда не умела петь и от того все в классе стали надо мной смеяться. Я думала это ещё ничего, но потом Дима Смирнов, сидевший неподалеку от мусорной корзины, стал кидаться в меня мусорными бумажками. Затем Мадина последовала его примеру, а уж потом Виджиха и остальные. В тот момент Валентина Ивановна не сделала им даже замечание, оставаясь по-прежнему рассерженной на меня. Я держалась стойко и шептала себе «Я не сдамся, я не сдамся и не заплачу!»

После, когда я закончила петь, Валентине Ивановной было мало одного моего позора и она вновь приступила к разбирательству моего внешнего вида. Она говорила, что неприлично и совершенно некрасиво носить под сарафан шерстяные рейтузы. А я лишь отвечала, что у меня нет брюк, а в одних колготках холодно, на что в классе поднялась новая волна смеха.

P.S. Папа я скучаю!»

Обязательный и пунктуальный Мурад не заставил долго себя ждать и уже на утро на электронный ящик Марса пришло всё полное дело под номером сорок двадцать восемь. Проигнорировав журчащие сигналы желудка в мольбе о завтраке, возбуждённый Марс выбежал из квартиры даже забыв почистить зубы. Так как в его заброшенной квартире не было ни ноутбука, ни принтера – что совершенно логично, Марс помчался в интернет-кафе с надеждой распечатать документы. Благо уже упомянутое интернет-кафе «Акула», по сей день вело свою службу все в том же белом доме. Уловив странное ощущение от того, что распечатка дела о гибели Полины Щербаковой будет совершенна непосредственно в доме в котором случилось несчастье, Марс нехотя смахнув налет суеверия приступил к нужной манипуляции.

Раскинув распечатанные листы на полу, что и не помнил влажной уборки, сев в позу лотоса Марс с привитой внимательностью, подобно охотничьей собаке погрузился в изучении материала следствия. Первое, что привлекло его особое внимание было заключение судмедэксперта, который не давал четкого и окончательного решения. В документе говорилось, что падение могло нести несколько характеров. Так как траектория полета была превышена общепринятой нормы, то из этого могло исходить, что тело могло быть подвластно намеренному столкновению. Но при этом судмедэксперт прямым текстом не утверждал о возможном намеренном преступлении, исходя из того, что повреждения при полете и само положение тела зависят не только от законов физики, но и от индивидуальных физических данных человека. К примеру, в случае несчастного случая при падении, человек может совершать инстинктивные телодвижения в надежде зацепиться за балкон или деревья – этим и может объясняться более расширенная траектория от силы вращения туловища вокруг центра тяжести. Так же объясняется, что не всегда изначальный толчок может увеличивать расстояние падения. Но при этом увечья, полученные Щербаковой П. имеют тяжёлый характер, что говорит о высокой скорости падения, которое очевидно не было намеренным со стороны умершей. К тому же сила падения также зависит от массы тела человека. В случае Щербаковой П., имеющей очень низкую массу тела, но при этом имея увечья крайней тяжести, следует вывод, что падение несло высокую скорость – которое возможно при случайном падении или же при намеренном толчке, но невозможным при намеренном прыжке.

«Что же это получается, в заключении судмедэксперта не было четкого объяснения гибели?» – думал Марс. Как такой размытый документ мог быть внесён в следствие и что означали сомнительные пункты, где упоминается о возможном столкновении. Почему следствие и суд впоследствии проигнорировали эти важные детали, закрыв дело, посчитав его не несущим преступный мотив?

Далее следовали письменные заключения, основанные на допросах свидетелей, где не упоминались непосредственно присутствующие лица на месте преступления, как подозреваемые. Во всех документах ученики находящиеся на месте трагедии числились исключительно как свидетели. И это несмотря на то, что в заключении судмедэксперта пусть и не уверено, но значилась возможность намеренного преступления.

В деле сорок двадцать восемь, числом от четырнадцатого мая две тысячного года, сказывалось, что на крыше дома номер пятнадцать, в момент трагедии находились: Смирнов Дмитрий, Сапарниязова Мадина, Жигарева Варвара, Хазрат Виджиха, Бойко Дмитрий и впоследствии погибшая Щербакова Полина.

Далее адаптировав повествование из расшифровки записанного допроса на более доступное пояснение, следует понимать, что во время большой перемены в районе тринадцати ноль-ноль, группа одноклассников решила подняться на крышу вышеупомянутого дома, с целью забавы. Главными организаторами такого досуга были инициативные Смирнов и Бойко, а также Жигарева – которая радостно восприняла такое предложение. Впоследствии другие участники, которые подслушали обсуждение трёх упомянутых выше лиц, так же проявили интерес в предложенном досуге, направившись в компанию.

2003 год

Из допроса свидетеля Смирнова Д.

– Значит ты предложил всем подняться на крышу во время большой перемены?

Тощий, белобрысый паренёк кивнул головой.

– Да или нет? – тучного следователя, что с особой ленью произносил слова, не устраивал молчаливый кивок.

– Да. – Дима Смирнов хоть и был в компаниях задавакой и главным заводилой, не знавший никогда стыдливости и зажатости – в кабинете следователя все же был робок и непривычно для себя самого нерешительным в словах.

– Всем остальным пятерым, или только кому-то одному сначала?

– Да, то есть нет…

– Так да или нет?

Холодным и острым взглядом уставший следователь пристально глядел на парня, загоняя того в весьма уязвлённое положение.

– Я сначала сказал Диману – тут же смутившись – То есть Диме…

– Бойко?

– Ему да. – откашлянул подросток, заметив как у него трясутся руки.

– Что потом?

– Ну он обрадовался, то есть ему понравилась эта идея… – снова замешкавшись