Девушка из хорошей семьи

– Ты любишь икру?

– Ну, в общем, да.

– Обычно ее едят, смешав с тертым дайконом. Но подруга недавно сказала, что очень вкусно, если добавить мелко порезанный лук. Сделаю тебе к пиву.

– Да, давай.

Акико, хотя в том не было необходимости, обратилась к Касуми:

– А ты, Касуми-тян[2 - Тян – уменьшительно-ласкательный суффикс к имени.], любишь икру?

– Да. – Касуми сразу мило улыбнулась.

– Надо же, как и брат! Я тебя угощу икрой по-новому. Правда, под выпивку, что скажешь?

Касуми, рассмеявшись от души, подумала, что Акико спросила об этом исключительно для того, чтобы скрыть смущение.

В саду началось интервью, которое поместят в журнале вместе с фотографией.

– Господин Фудзисава, много ли времени вы проводите с семьей?

– Я, конечно, стараюсь, но ты же понимаешь, как я занят. Изредка и хотел бы поехать на несколько дней куда-нибудь с женой и дочерью, но сейчас могу только в выходной день сходить вместе поесть, посмотреть фильм.

Вопросы и ответы звучали тихо и безмятежно. Ясное небо, сияние хризантем в саду… все было восхитительно спокойно, словно погрузилось в забытье.

«У папы точно нет любовницы», – думала Касуми. Вдруг вспомнилось, как ее близкая подруга Тиэко рассказывала о разладе между родителями.

Когда раскрылось, что у отца Тиэко давно есть любовница, мать разгневалась, отец ушел из дома и поселился у этой любовницы. Однако он очень любил дочь, и они время от времени встречались на Гиндзе[3 - Гиндза – один из центральных кварталов и ведущий фешенебельный торговый район Токио.]. Для Тиэко любовь отца была глотком свежего воздуха: на Гиндзе они вдвоем где-нибудь ели, ходили в кино – в общем, получали удовольствие, – а мать молча на это соглашалась. Но расставание каждый раз было мучительным. Отец на машине провожал Тиэко до дома, останавливался у ворот, протягивал из машины руку, пожимал ладонь дочери и говорил: «До свидания». У нее при этом на глаза наворачивались слезы. Тиэко рассказывала об этом простодушно, без всяких уловок, но наверняка ожидала сочувствия. Касуми же не слишком ей сочувствовала – скорее завидовала.

– Недавно вы путешествовали по Америке. Что вы думаете о семейной жизни американцев? – долетел до ушей Касуми вопрос. То был голос Саваи – приветливый, вызывающий в памяти оттенок соломенной шляпы. Ей было интересно, что ответит отец, поэтому она прислушалась.

– Хм… Я думаю, мы недостаточно внимания уделяем семье.

Касуми сразу стало тоскливо, но отец неторопливо продолжал:

– Если люди находят радость в семье, не возникает проблем с малолетними преступниками. Например, не решайте за детей, что им пристало делать в определенном возрасте. Разрешайте приводить в дом друзей противоположного пола и невинно развлекаться. Или позвольте им пару раз в месяц устраивать вечеринки с танцами.

– Вы идеальный отец.

– Нет, это только кажется. Я – и вдруг идеальный отец. Да вот, спросите Касуми…

Отец вдруг приуныл и решил искать поддержки у дочери. Касуми это поняла и не стала шутить, а лишь приветливо и мило улыбнулась.

2

Вскоре после новогодних праздников предстояли экзамены, поэтому Касуми невольно столкнулась с тем, как к ним готовилась Тиэко.

– Не понимаю, как в таких местах можно заниматься. Во-первых, там полно подростков, на нас будут смотреть, как на старух. Тебе не обидно, что эти детишки таращатся на тебя с презрением? – возмутилась Касуми, но в ответ услышала:

– Пусть думают что угодно, я дома заниматься не могу, и мне во время занятий необходима живая музыка.

Касуми, хорошо зная ситуацию в семье подруги, решила не спорить.

– Тогда давай пойдем в «Пасадену».

– Да, лучше всего в «Пасадену». Там нет такого ажиотажа, можно спокойно посидеть, только джаз не очень.

– Ну, нам не до роскоши. Мы идем заниматься. Заниматься!

Тиэко, конечно, хотелось подольше не возвращаться домой. Отсюда, скорее всего, и странная привычка учиться в джаз-кафе.

Во второй половине дня лекций не было, и Касуми не возражала провести несколько часов в городе. Зимой после обеда Гиндза казалась блеклой. Для появления здесь толп ярко одетых людей было еще рано, и в эти часы улица выглядела более чем непритязательно. Краски зимы – бетонные стены и выступающие скелеты неоновых реклам с незажженными лампочками.

– Люблю такой пронизывающий холод, – заметила Касуми.

– Ужас! По мне, так лучше, когда тепло, – срывающимся голосом недовольно отозвалась Тиэко. Наверное, из-за эпидемии гриппа на глаза то и дело попадались люди в медицинских масках.

– Ненавижу эти маски. Как увижу молодого человека в маске, так и хочется сдернуть ее, засунуть ему в рот яблоко, натянуть маску обратно и пусть идет дальше. Вот он перепугается!

– Но он же сможет дышать носом!

Так, болтая о пустяках, они добрались до «Пасадены».

– Группа здесь так себе. «Уайт Крузер», слышала? Певец немного оживляет, но… – сказала Тиэко, увидев наклеенную при входе афишу, и, расталкивая толпившихся у входа подростков, вошла в кафе.

Тиэко и Касуми терпеть не могли собиравшихся тут странного вида подростков, которые сейчас стояли кучками и галдели, пока девушки, точно ледоколы по замерзшему морю, пробирались мимо. Да еще этот неприятный, резкий дух скопища подростков – словно вульгарный запах кухни, заполнивший вдруг чистый дом, где только-только навели порядок. И макияж в стиле привидений у девчонок.

Тиэко мельком обменялась с ними презрительными взглядами, проследовала сквозь толпу и, улучив момент, крикнула Касуми, стараясь переорать джаз:

– Я выбрала место! В том углу нормально!

Они заняли столик, взяли кофе и сели друг против друга, поэтому болтать уже не могли. Тиэко ссутулилась, скрыв грудь в белом с красивым цветочным узором лыжном свитере, подобралась всем телом, подперла щеки – теперь ее поза напоминала скульптуру Родена «Мыслитель», – открыла «Введение в политологию» и уткнулась взглядом в книгу. То был особый способ подготовки – концентрация духа. Глаза ее механически скользили по строчкам, уши заполнял рев джаза.

Касуми из чувства долга и за компанию тоже открыла учебник, но звуки отражались от стен кафе, грохотали со всех сторон, и взгляд не мог зацепиться за текст. Несколько минут она старалась сосредоточиться на манер подруги, но потом сдалась, убрала книгу в портфель и вынула доставленный утром новогодний номер того самого корпоративного журнала.

Журнал был явной причудой руководства – он наделал столько шума, фотографии подготовили в ноябре, а напечатали все уже после новогодних праздников. Впрочем, неудивительно: редакционной коллегии как таковой не было, создавали журнал молодые сотрудники в свободное время, поэтому его и не могли выпустить в конце года, когда работы невпроворот.

Касуми открыла страницу с семейной фотографией и, вглядываясь в нее, подумала, что здесь, в шумном кафе, фотография выглядит особенно смешно. Групповой портрет благополучного семейства отца-моржа, семейства непростительно спокойного и довольного. На деле же – просто видимость, сугубо ради приличий: это явственно проступало на фото, которое выглядело пародией на счастливую буржуазную семью, выбравшуюся в воскресенье за город. Все на снимке вызывало у Касуми протест – ей казалось, что на этом портрете каждый по-своему обманывает жизнь.

Она отвела глаза от фотографии и сразу заметила, как за столиком поблизости разгорается какое-то происшествие.

Молодая женщина пила чай, а по соседству в одиночестве иностранец средних лет потягивал «джин-физ»[4 - «Джин-физ» – алкогольный коктейль из джина, лимонного сока, сахарного сиропа и содовой.] и раскачивался в такт музыке, стараясь, чтобы движения тела и рук выглядели комично. При этом он то и дело подмигивал соседке, пытаясь ее рассмешить. В конце концов он подозвал официанта, написал на клочке бумаги несколько слов и отослал женщине. Та уже не в силах была сидеть с ним рядом, но вся ситуация представляла собой забавное зрелище. На женщине было дешевое пальто, не подходящее для похода в кафе. Поначалу она сердилась, но все же наклонилась к иностранцу, который что-то сказал ей по-английски. Увидев принесенную официантом записку, она снова разозлилась, потом, чтобы услышать фразу на английском, придвинулась к иностранцу, а затем, словно бабочка, которая порхает с цветка на цветок, вдруг пересела на другой стул, подальше.

– Смотри, как интересно. – Касуми потянула Тиэко за локоть.

– Что? – Тиэко подняла глаза. Казалось, шевельнулась бронзовая статуя. – Ну чего тебе? Не мешай.

– Посмотри вон туда. Она не знает, что ответить, – объяснила Касуми.