Селия

И принципиально не стала ничего уточнять, привязав поводья к стволу дерева, шепнув верной Рузе: «Жди здесь» и направилась вслед за удаляющейся мужской фигурой. Внутри было довольно чисто, буреломом или чащей посадки нельзя было назвать, и мне не составило особого труда проходить между деревьев в своей амазонке, лишь следя за ее подолом.

Вскоре до нас начали долетать чьи-то голоса, и генерал двинулся непосредственно к источнику звуков, останавливаясь за грядой высоких скрывающих кустов. Подойдя ближе, я узнала по тембру одного из говоривших и с гневом повернулась к Ворону:

– Как вы посмели! Я не опущусь до откровенного подслушивания. Вы…

Мужчина негромко, но очень уверенно прервал меня:

– Тира, закройте рот, сделайте себе одолжение. Это касается именно вашей судьбы.

Почему-то глядя в прохладные болотно-зеленые глаза я молча повиновалась и аккуратно сдвинув листья, посмотрела через ажур веток на говорящих.

Калеб. А ведь утверждал, что уедет. И какой-то не слишком добропорядочный грубый мужчина рядом в поношенной одежде.

– … делать? Ты слишком расслаблен! – выговаривали моему Калебу.

– Тут совершенно ни о чем волноваться. Не мельтеши зря. Наоборот, все даже мне на руку.

– Но генерал!

– Вот именно. Эта глупышка только еще сильнее захочет ко мне, хотя уже и так влюблена, словно кошка. Стоит помариновать ее ещё немного.

– Ворон ничего не делает просто так.

– Ни в этот раз. Все будет очень чисто и красиво, позволю ей понаслаждаться пару месяцев после свадьбы, а потом трагически стану безутешным и очень обеспеченным вдовцом. Действуем по плану дальше. И…

Я отпрянула. Желудок заполнился свинцом, и так сложно стало дышать.

«Не здесь Селия. Не здесь».

Доэрти собирался начать беседу, но, увидев разом побелевшее лицо девушки с яркой мукой, сквозившей во всех чертах, невольно осекся. Он очень давно не чувствовал ничего похожего и сейчас что-то дрогнуло внутри него.

Сочувствие? Сопереживание?

Страшные слова.

Я сделала еще пару шагов назад, ни в силах отвести глаза от ряда кустарника, разделившего мою жизнь на две половины.

«Уйти, хочу уйти отсюда…»

– Тира, нам надо обсудить… – раздался голос Хакона.

Но я лишь бессильно шепнула непослушными холодными губами:

– Завтра.

И развернувшись, почти побежала к Рузе, стирая первые слезы, побежавшие по щекам.

Мы пронеслись до усадьбы вихрем, благо вакхана знала дорогу, поскольку я могла лишь прижиматься к ее шее, ничего не различая сквозь стоявшую влагу в глазах. А затем, вбежав по лестнице на второй этаж, закрыться в своих покоях, падая на постель, и скрючиваясь в комок боли и отчаяния, прижимая подушку к лицу, чтобы заглушить рыдания, вырывавшиеся из самого сердца.

«За что? Почему? Как я могла не понять?» – билось в голове, сменяясь картинами протянутой руки в танце, смеха на прогулках, поцелуев в ладонь и моих наивных мечтаний о нашем общем счастливом, ярком будущем.

Практически с истерическим смехом сквозь слезы, я вытянула из книги спрятанный шелковый платок со сделанной ранее собственноручно вышивкой «Селия Торнтон» и кинула его в горящий камин на пламенеющие угли, наблюдая, как обугливается мечта маленькой девочки о первой истинной прекрасной любви.

«Да, Селия Торнтон…»

Снова горько улыбнулась я. Как часто за последние месяцы в мыслях я примеряла на себя его фамилию.

«Доигралась, дурочка. А еще считала себя мудрой и независимой!»

Я плюхнулась на пуфик рядом с камином с некрасиво сгорбленной круглой спиной, складывая руки на коленях ладонями вверх и вглядываясь в пересечение линий судьбы. Внутри осталось ничего: ни сил, ни эмоций, ни каких-либо устремлений.

«Надо ложиться спать…»

Глава 3

Собираясь на следующий день на вроде бы обещанную встречу, у Хакона были серьезные опасения, что ему не откроют двери или скажут, что хозяйка не принимает. Вездесущий Фрон конечно же успел крикнуть в спину, чтобы Доэрти непременно купил букет. Пожилой повар, ранее служивший в личном отряде генерала, затем вышедший в отставку и не имеющий собственной семьи, переехал жить к бывшему начальнику, и теперь был излишне воодушевлен новостью о том, что Хакон посещает «благородную юную девицу из хорошей семьи».

«Мда, цветы…» – хмыкнул про себя генерал, направляясь в поместье Барлоу.

Дверь ему открыли и проводили в знакомую гостиную, где уже находилась тира, но контраст между девушкой, что он видел сегодня и ее вчерашним образом был оглушающее разителен. Бледное лицо, глубокие серые тени под потухшими и немного припухшими глазами. Точно тень от некогда яркого и дерзкого человека.

И эта перемена произошла его руками.

«Нет! Не моими, а руками Калеба!» – зашептала внутри привычная ярость.

Я заметно вздрогнула от того, как неприятно заледенело лицо генерала при виде меня, но сделала приглашающий жест рукой:

– Приветствую. Присаживайтесь, пожалуйста.

Мужчина опустился на диван, храня молчание и словно собираясь с мыслями, его взгляд пробежался по обстановке и наткнулся на учебники на столе по экономической теории и Журнал учета поместья, которые я по неосторожности забыла спрятать после того, как пыталась утром отвлечься в цифрах.

– Простите за беспорядок, домашние дела, – я собрала материалы и передвинула ближе к себе, отворачивая корешки с названиями от генерала.

– Вы предпочитаете метод Брика или Лагерфельда? – прилетел вопрос, пока я складывала книги в стопку и на который честно ответила, будучи размякшей и находясь со вчерашнего вечера не в своей тарелке.

– Брикса, он точнее.

Ответила и покраснела, поняв, что невольно выдала свой маленький секрет:

– Мне так говорили, сама я не сильна в точных науках, – сделала смешную попытку оправдаться я.

– Естественно, – с иронией отозвался Доэрти, давая понять, что нисколько не поверил последней фразе. – Итак, ближе к делу.

В сердце снова кольнуло. Станет ли легче однажды?

– Полагаю, для начала, мне следует принести извинения за излишнюю резкость того, как я вчера преподнес вам события…

– Нет, не стоит! – не удержалась я, не желая говорить о своих эмоциях. – Вы все-таки спасли мне жизнь, и я должна быть благодарна. Независимо от ваших побуждений.