Китти

Она встала, и он отворил дверь, чтобы пропустить ее. Когда она проходила мимо него, он опустил глаза. По приходе в будуар, он опять взялся за иллюстрированный журнал.

– Это новый «Скэтч»? Я, кажется, его не видел.

– Не знаю, не обратила внимания.

Этот журнал лежал на столе уже более двух недель, и она знала, что он его много раз рассматривал. Он сел и принялся опять за журнал. Она снова легла на диван и взяла книгу. Обыкновенно по вечерам, когда они были одни, они играли в карты или раскладывали пасьянс. Он сидел в удобной позе, в кресле и, казалось, погрузился в рассматривание картинок. Страниц он не перелистывал. Она попробовала читать, но разобрать ничего не могла.

Буквы прыгали перед глазами. Голова у нее сильно болела.

«Когда, наконец, он заговорит?»

Целый час они просидели в полном молчании. Она перестала притворяться, что читает, уронила книгу на колени и устремила взгляд в пространство. Она боялась произвести малейший звук, малейший жест. Он неподвижно сидел в той же спокойной позе, и его широко открытые неподвижные глаза были устремлены на картинку.

Его неподвижность была до странности устрашающа. Он казался Китти похожим на дикого зверя, который собирается прыгнуть на добычу.

Когда он вдруг встал, Китти вздрогнула.

Она крепко сжала руки и побледнела.

Наконец, теперь!

– Мне надо сегодня поработать, – сказал он тем же спокойным, лишенным оттенков, голосом и не глядя на нее. – Если ты ничего против не имеешь, я уйду в кабинет. Ты, конечно, будешь уже спать, к тому времени, когда я кончу.

– Я тоже устала сегодня.

– Отлично. Доброй ночи!

– Доброй ночи!

Он вышел из комнаты.

13

На другой день, возможно рано, она позвонила по телефону к Таунсэнду в канцелярию.

– Что такое?

– Мне надо тебя видеть.

– Мне некогда, дорогая, я занятой человек.

– Это очень важное дело, можно мне прийти в канцелярию?

– Ну нет, на вашем месте я бы не делал этого.

– Так приходи ко мне сам.

– Я не могу теперь уйти. Может быть, попозже увидимся. Я думаю, что мне лучше не показываться у вас, как вы думаете?

– Мне надо видеть тебя как можно скорее.

Наступила пауза, ей показалось, что их разъединили.

– Я размышлял, как лучше поступить. Что-нибудь новое случилось?

– Я не могу объяснить тебе этого по телефону.

Опять наступило молчание; наконец, он заговорил:

– Послушайте, я могу вырваться на десять минут около часу дня. Годится? Идите к Ку-Чу, и при первой возможности я туда приду.

– В лавку антиквария? – с изумлением спросила она.

– Не можем же мы встречаться в вестибюле гостиницы Чинг-Иен.

Ей послышалось, что в его голосе звучит оттенок раздражения.

– Хорошо, я приду к Ку-Чу.

14

Она вышла из рикши на Виктория Род и поднялась по узкой крутой улице к лавке Ку-Чу. Снаружи она ненадолго задержалась, делая вид, что разглядывает разное старье, ту г разложенное. Мальчик, карауливший у дверей покупателей, сразу узнал ее и улыбнулся приветливой, многозначительной улыбкой. Он сказал несколько слов по-китайски кому-то внутри дома, и сам хозяин, маленький, толстощекий человек в черном халате, вышел ей навстречу. Она вошла быстрым шагом.

– Мистер Таунсэнд еще не пришел. Идите наверх.

Она вошла в комнату позади лавки и поднялась по темной скрипучей лестнице наверх. Китаец шел сзади и отомкнул дверь в спальню. Там было душно, и воздух был пропитан острым запахом опиума. Она села на большой сундук из сандалового дерева. Через минуту на скрипучей лестнице раздались тяжелые шаги.

Таунсэнд вошел и затворил за собой дверь. Лицо его было угрюмо, но как только он ее увидел, обычная очаровательная улыбка появилась на его губах. Он ее обнял и поцеловал в губы.

– Скажи, что случилось?

– Мне сделалось легче с тех пор, как я тебя увидала, – с улыбкой сказала она.

Он сел на кровать и закурил папиросу.

– Какой плохой вид у тебя сегодня!

– Не удивительно, я не сомкнула глаз всю ночь, – ответила она.

Он внимательно на нее посмотрел. Он все еще улыбался, но слегка натянутой, притворной улыбкой. Тень беспокойства, как ей показалось, мелькнула в его глазах.

– Он знает, – сказала она.

Наступила секунда паузы, и он спросил:

– Что он сказал?

– Ничего.