Ромео
Доброго утра вам обоим. Чем я вас надул?
Меркуцио
Вы ускользнули, синьор, ускользнули от нас.
Ромео
Извини меня, добрый Меркуцио; у меня было такое важное дело, а в подобных случаях человеку позволительно поступиться вежливостью.
Меркуцио
Другими словами, – в подобных случаях человек принужден сгибать колени.
Ромео
То есть кланяться?
Меркуцио
Ты как раз угадал.
Ромео
Это очень вежливое объяснение.
Меркуцио
Да, ведь, я настоящая гвоздика вежливости.
Ромео
Гвоздика в смысле цветка вообще?
Меркуцио
Именно.
Ромео
Но ведь и мои башмаки хорошо убраны розетками.
Меркуцио
Верно. Продолжай так шутить со мною, пока не износишь своих башмаков, так чтобы когда у них отвалятся их единственные подошвы, шутка твоя осталась одна-одинешенька.
Ромео
Вот так острота! Единственная по своему одиночеству.
Меркуцио
Разними нас, добрый Бенволио; мое остроумие слабеет.
Ромео
Бей свое остроумие хлыстом, пришпорь его, не то – я провозглашу: партия моя!
Меркуцио
Нет, если твое и мое остроумие погонятся за дикими гусями, то я пропал, потому что у тебя в одном из чувств больше дичи, чем у меня во всех пяти. Не принимаешь ли ты меня за дикого гуся?
Ромео
Да ты никогда и не был для меня ничем иным, как гусем.
Меркуцио
Я укушу тебе ухо за эту насмешку.
Ромео
Не кусайся, добрый гусь.
Меркуцио
У тебя горько-сладкое остроумие, а это очень острый соус.
Ромео
А разве горько-сладкие яблоки – дурная приправа к хорошему гусю?
Меркуцио
Ну, твое остроумие растягивается, точно лайка; из одного дюйма можно его расширить до локтя.
Ромео
Я растягиваю его до слова «ширина»: присоедини это понятие к слову «гусь» – выйдет, что ты в ширину и длину огромный гусь.
Меркуцио
Ну, не лучше ли так шутить, чем стонать из-за любви? Теперь ты общителен, теперь ты – Ромео, теперь ты – тот, что ты на самом деле, такой, какой ты по своим врожденным и приобретенным качествам. А эта слюнявая любовь похожа на шута, что мечется туда и сюда, чтобы спрятать свою шутовскую палку в какую-нибудь дыру.
Бенволио
Стой, стой, довольно!