Твоя клятва!
Ты призывал богов державных
И не жалел слов самых славных
Чтобы поверила в них я,
Забыв, что Фульвия твоя
Безумие – поддаться обольщенью,
Словам и клятвопреступленью.
МАРК АНТОНИЙ
О, ты моя царица.
КЛЕОПАТРА
Словам красивым и не соблазниться.
Скажи – прощай, и всё. Прошли те времена.
Когда просил у нас ты позволенья
Остаться здесь, – Красивые слова
Ты говорил и находил для вдохновенья.
В моих глазах, губах ты видел вечность,
Изгиб бровей тебе был бесконечность.
Блаженством я была с ног до головы,
Небесная – осталась прежней. Значит ты,
Ты – величайший полководец мира,
И величайшего слова вдруг лживы.
МАРК АНТОНИЙ
Царица, не мути взгляд чистый.
КЛЕОПАТРА
Была бы воином плечистым,
То оценила бы отвагу египтян.
МАРК АНТОНИЙ
Послушай же, моя царица, нужен я там.
Так отзывают спешные дела.
Вот только сердцем остаюсь в Египте я.
В Италии обнажены мечи.
Там Секст Помпей разжёг очаг войны.
В войне междоусобной много горя.
Грозят совсем отрезать Рим от моря.
Брожение порождается от двоевластья.
Народ, что порицал, в том нынче видит счастье.
Так Секст Помпей, что изгнан был из Рима,
Отцовской славой ныне озаримый,
Становится героем недовольных,
Процессов, кажется, в стране застойных,
И мнится мне, что исцелит переворот.
Уехать есть ещё причина. Вот.
Её узнав, и ты станешь спокойней.
От моего решенья. Фульвия – покойник.
КЛЕОПАТРА
Хотя не по годам я легковерна,
Но к детским сказкам с недоверьем
Я отношусь. Она скончалась, верно?
МАРК АНТОНИЙ
Да, моя царица, верно.