Цикады крылья – колесницы верх,
Постромки – это бледный свет луны.
Из плёнки – кнут, а кость сверчка – хомут,
Возница – это серенькая мошка
Чуть меньше половинки червячка,
Что в ногте у ленивицы живёт.
И вот, то вверх, то вниз она летит
В умы влюблённых – снится им любовь,
К ногам придворных – снится им поклон,
К устам госпож – им тотчас поцелуй,
Что в гневе Мэб испортит волдырём,
Ведь те дыханье сладким извели.
Законнику проедет по ногам —
Во сне он чует, где бы услужить.
Возьмёт от десятинной свинки хвост,
Священнику почешет нос во сне —
Он видит новый сан и с ним – доход.
Она на нос к солдату прилетит —
Во сне он режет глотки чужакам;
Всё заговоры, волны, абордаж
И тосты в сажен пять, она же тут
Забарабанит в ухо, вскочит он,
Помолится в испуге и заснёт.
Вот Мэб, что девкам давит на живот,
Чтоб те умели женский груз нести.
Всё это та же Мэб,
Что ночью косы лошадям плетёт,
Лохматым людям крутит колтуны,
Расчёсывать нельзя их – быть беде.
РОМЕО
Стой, стой! Ведь о пустом речь.
МЕРКУЦИО
Да, ведь речь о снах,
Их порождает только праздный ум
Из ничего, лишь из напрасных грёз,
Что, словно воздух, внешне так тонки,
Непостоянней ветра, что кружит,
Лаская недра севера во льдах,
И вдруг он в гневе спешно мчится прочь,
Лицом на юг, где капает роса.
БЕНВОЛИО
Скорей, ваш ветер выдует нас всех.
Закончен ужин, поздно мы придём.
РОМЕО
Боюсь, что рано: разум говорит,
Меня ждёт рок, укрывшийся средь звёзд;
Он с горечью пройдёт свой страшный путь:
Начало – на балу, конец же – здесь,
В презренной жизни у меня в груди.
Ужасна плата – смерть не в должный час.