Я иду искать

– Вы меню оттолкнули, а сами по чужим столам так и зыркаете. И ноздри… Они у вас раздуваются. Вы запахи поедаете.

Ну, раз пошла такая пьянка… Я заказал себе обед и тоже взял пива. Обычного. «Степан Разин». Мне пиво принесли в высоком стакане, как положено, а Елене – в круглом бокале на высокой тонкой ножке. Манерно. И было оно, Еленино пиво, такого теплого темно-янтарного цвета, как чуть пережаренный леденцовый петушок на палочке. Мне даже почудился запах жженого сахара. И пена плотная, но невысокая, как слой глазури на тульском прянике. Такое очень женское, женственное пиво.

Она подняла свой бокал на просвет перед окном. И карамельный янтарь в момент стал багровым. В самой сердцевине заворочался жидкий рубин. Живой. Сочный, как губы Елены. Он шевелил короткими золотистыми щупальцами, будто пытался вынырнуть на поверхность. Но багровая бездна, сжатая хрупким стеклом бокала, не отпускала его, давила, держала.

– Элка, она почему из дома на ночь глядя ушла? Они опять с Сережей полаялись. Даже подрались, кажется. Я не видела. Я в десять часов в свою комнату ухожу, и дальше, хоть они изорись, хоть всю квартиру развали, я не выйду. Они часто шумели по вечерам, соседи жаловаться устали. А что мне-то жаловаться? Я давно сказала: «Мешают – вызывайте полицию». Вот они пересобачились, и Элка ушла в свою каморку ночевать. Она так делала нередко, обидится – и уйдет до утра. А утром вернется. И как ни в чем не бывало оба-два сидят на кухне, пивком похмеляются.

Елена пригубила свое пиво. Именно пригубила, по-другому не скажешь. Там и не убыло ничуть. Слизнула плотную пенку с верхней губы. Поставила бокал, навалилась локтями на стол:

– Вряд ли я вам чем-то помогу. Какой смысл теперь про Элку рассказывать? Ее нет больше. Она и раньше никому, кроме Сережки, была не нужна, а теперь тем более.

Она помолчала, покрутила свой бокал, разбрызгивая янтарные лучики по сторонам, чуть оттолкнула его от себя.

– Вы думаете, алкоголики любить не умеют? Умеют. Элка, она добрая была. Да, пила – не просыхала, материлась как извозчик, дралась даже. Не со мной, нет, она меня любила. Бывало, отправит Сережу баки мусорные к машине вывозить, а сама в магазин метнется и мне пирожное принесет, корзиночку или картошку. Одно пирожное. Для меня специально. Это если они накануне опять буянили. «Ешь, – говорит, – ешь, Ленка, вкусняшка же. Ешь, пока Серега не пришел». А я ей: «А давай чайку и вкусняшку пополовам». Сережка маленький так говорил: «Пополовам». Сядем и чаю с половинками пирожного попьем. И Сережу она любила. Как умела, так и любила, вон шарфик ему на день рождения подарила. Зенитовский, голубой. Он за «Зенит» болеет. «Теперь ты у меня совсем красавец, – говорит, – как Ален Делон».

Она сказала «шарфик», и губы ее искривились, полезли правым краем вверх, и туда же поползло, зазмеилось толстым удавом это слово: «Ш-ш-ша-арф-фи-и-ик».

Она помолчала, еще раз поднесла бокал к губам. Я слушал. На тарелке передо мной остывала котлета.

Елена

Царица ночи

Сижу над бокалом «Бургони», рассказываю этому мальчику про Элку. Он слушает. Вынюхивает. Вон ноздри шевелятся. Информацию по крупинкам отсеивает из моих слов. Как старатель, вымывает золотинки из песка. Молодец. Хороший следователь должен это уметь. Хотя рассказать мне особо нечего.

Вы знаете, что она была – как это называется, «девочка из хорошей семьи»? Элла Яновна Валевская… Помните, в Питере был магазин «Пани Валевска»? Парфюм и косметика из Польши? Хотя откуда вам помнить, это в старое время было. Представляете, Элка – пани Валевска? В ней эту пани не разглядеть уж было. Была, да вся вышла. Асимметричный дуализм языкового знака. Как бы это вам попроще? Вот слово, то есть языковой знак. А вот предмет или явление, этим словом называемое. И вот сначала были они тождественны. И всем все было понятно. Смотришь на молодую оперную певичку в блестящем платье и сразу чувствуешь: вот это и есть «Элла Валевская». А потом предмет изменился, а его название – нет. И стали они друг на друга не похожи. «Элла Валевская» осталась, а вместо красотки-певички подсовывают нам толстую пьяную криворожую бабищу в застиранных спортивках – не стыкуется одно с другим. Когнитивный диссонанс. По мозгам – как железякой по стеклу.