Человек с фасеточными глазами

Эти страдания облегчились лишь после того, когда Ателей нашел маленькую палочку, с помощью которой можно было делать рисунки в «книжках». Вообще-то, ему уже давно попадалось немало таких палочек, но сначала он протыкал ими разные вещи на острове, или использовал для укрепления жилища. Но теперь внезапно обнаружилось, что этими палочками можно оставлять следы на других вещах, и это открытие поразило его. День за днем Ателей боролся с самым большим врагом – молчанием. На этом острове не было никого, с кем он мог бы поздороваться, не было никого, кто похвалил бы его за умение плавать, тут никто не вызывал его на поединок и не соревновался с ним в нырянии. Но после того, как у него появились эти палочки, он по крайней мере мог нарисовать все то, что видел и о чем думал.

Ателей в молчании собирал по всему острову маленькие палочки и любые вещи, на которых можно было рисовать. Он заметил, что палочки пишут толще или тоньше, и разными цветами, а некоторые спустя какое-то время перестают писать. В один из дней Ателея осенило вдохновение, и он начал рисовать на своих ступнях, на щиколотках, бедрах, животе, груди, плечах, на шее и лице, а также на спине, – везде, куда доставали его руки, он рисовал то, что видел и слышал. Поверх одного рисунка появлялся другой, а когда из-за дождя он промокал и рисунки стирались, Ателей принимался рисовать новые.

В это раннее утро Ателей стремглав бежал по острову, и похож был издали уже не на Ателея, а, скорее, на иное существо, скажем, на демона, а может, и на бога.

Глава 5

Дом Алисы

Тото родился через три года после того, как Алиса и Якобсен познакомились. В сущности, это была случайность, а может, предопределение, ведь они с Якобсеном совсем не думали о ребенке. Они не ожидали его появления ни духовно, ни физически, для обоих это было незапланированное событие. Якобсен и Алиса не сходились во мнениях по разным вопросам, но оба считали, что дать ребенку прийти в этот мир для него все равно что наказать, обречь на мучения.

Незадолго до рождения Тото проект строительства дома как раз был готов, поэтому в нем было учтено и будущее Тото. Чертеж своей рукой нарисовал Якобсен. Внешне это было подражание летнему дому Эрика Гуннара Асплунда[8 - Эрик Гуннар Асплунд (Erik Gunnar Asplund, 1885–1940) – шведский архитектор, представитель нордического неоклассицизма.],с некоторыми изменениями. Главное отличие состояло в том, что правое крыло «летнего дома» должно было иметь два этажа. Все здание тоже приподняли, так что внешне оно получилось не совсем похожим на более приземленный, уютный домик в лесу. По сути дела, кроме внешнего вида, сама конструкция дома тоже была другой, ведь летний дом Асплунда не находился прямо напротив моря, не было нужды волноваться о сильных приливах или тихоокеанских ветрах, часто непредсказуемых.

В тот год, когда Алиса познакомилась с Якобсеном, они отправились в путешествие из Дании в Швецию, и на третий день пребывания в Стокгольме зашли в Стокгольмскую публичную библиотеку, спроектированную Асплундом. Как только Алиса оказалась внутри, то невольно издала громкий вздох удивления. Ряды стеллажей с книгами разворачивались уровень за уровнем, в ритме, по красоте равном струнному квартету Дебюсси – словно открываешь за раем рай. Наверное, это и было самое прекрасное из всех вместилищ книг, которые ей доводилось видеть.

Хотя природа в уезде Х. прекрасна, но культурный ландшафт, за исключением нескольких памятников архитектуры, испорчен уродливым новостроем. Рядом со страшной конструкцией Нового железнодорожного вокзала построили библиотеку, еще более страшную. Алисе вспомнилось, что в Тайбэе возвели неплохую Бэйтоускую библиотеку, но она так и осталась всего лишь пустым «вместилищем», потому что ее содержимое до жалости скудное. Вот Асплунд по-настоящему понимал сущность библиотеки: стены книг хотя и давят на тебя, будто сама история, однако не оставляют презрительно-гнетущего ощущения. Маленькие квадратные окна сверху пропускают лучи света, внушая ритуальный трепет, когда становишься на цыпочки и берешь с полки книгу. У Алисы при этом даже слегка тряслись руки, будто она всего лишь рабыня света, и в то же время властелин книги.

Алисе особенно понравилась «Комната сказок», в которой будто преломляются пространство и время. Эта комната находилась на первом этаже в специально созданном Центре детской книги. Как только входишь туда, то словно попадаешь в пещеру в эльфийских землях. Настенные росписи рассказывают о народных преданиях Швеции, в центре стоит кресло для чтеца (кажется, в такое кресло опустишься и сразу начнешь за вязанием сочинять сказки о магах и волшебниках), а для детей – скамейки, тянущиеся амфитеатром в обе стороны, или они просто рассаживаются на полу. Тусклое освещение проектируется на настенные росписи, как будто сейчас подует ветер и нарисованные эльфы вот-вот заговорят с тобой. У каждого ребенка, слушающего истории, глаза так и светятся. Вот именно в этот момент у Алисы в голове впервые в жизни промелькнула мысль о том, что иметь детей не так уж и плохо.

– Эльфы ведь являются только в таких местах, да? – сказала Алиса Якобсену.

Он догадался, что Алиса без ума от Асплунда, и сразу нашелся что спросить:

– Какие-нибудь планы на завтра? Или хочешь сходить посмотреть на одно частное творение Асплунда, его личное жилище?

– Планы были, но теперь – никаких!

На следующий день они отправились из кемпинга на автобусе, ехали почти два часа, а потом еще шли пешком десять минут. Был летний день, они вышли на лесную тропу, сквозь деревья светило солнце, и Алису не оставляло ощущение, что путь усеян пестрыми значками-намеками. Идя рядом с Якобсеном, Алиса чувствовала, будто помолодела, стала, словно девушка, которой хватает одной улыбки возлюбленного, чтобы исполниться надеждами на новую жизнь.

На опушке леса дорога пошла в гору ровным изгибом, пейзаж радовал глаз, и усталости не чувствовалось. От места, куда они поднялись, простирался луг, слева был непреклонный скалистый утес, справа дорога уходила к знаменитому фьорду, а прямо перед ними стоял тот самый летний дом. Хотя хозяев не было, и Алиса с Якобсеном, соблюдая приличия, могли лишь смотреть на дом с расстояния, но когда она потом вспоминала этот эпизод, ей казалось, что ее взору открылась сама жизнь, а не просто отдельно стоящий дом.

– Буду ли я когда-нибудь жить в таком доме? – лукаво, немного вызывающе спросила Алиса.

– Конечно, – невозмутимо ответил Якобсен. В тот момент Алиса почувствовала, что сама на себя не похожа, потому что в привычных обстоятельствах она ни в коем случае не стала бы так разговаривать с парнем, который – достаточно было только взглянуть – был моложе ее.

А сейчас единственным утешением для Алисы стал этот дом посреди моря. Она возвращается в памяти к своему знакомству с Якобсеном, и думает, что во всём виноват ее мечтательный характер. В то лето она наконец получила скучнейшую степень доктора литературы, не питая больших надежд на успех подала заявку на вакансию преподавателя, и с палаткой, фотоаппаратом и ноутбуком в одиночку поехала в Европу. Вообще-то, Алиса собиралась написать травелог, что-нибудь вроде «Записок скиталицы», и дать старт своей писательской карьере, а там, глядишь, и в университет не придется устраиваться.

Прилетев в Копенгаген, она первым делом отправилась в пригородный кемпинг Шарлоттенлундский форт. Это кемпинг с историей: внутри еще cтояли старинные пушки, укрытые зеленым брезентом, сохранилась даже конюшня. Вначале она рассчитывала, что на ближайшую неделю кэмпинг станет ее базой, откуда она будет ездить в Копенгаген. В один из вечеров Алиса опоздала на последний автобус, и в обратный путь ей пришлось тащиться пешком. Под вечер дорога в сторону пригорода была безлюдной, и ей сделалось тревожно. Она еще и свернула не туда, в итоге пришлось идти через довольно большой парк. Хотя он назывался парком, но вообще-то это был не просто большой, а огромный темный лес (по сути дела, настоящий темный лес). Деревьям, может быть, уже сотни, а то и тысячи лет, к тому же повсюду поперек не слишком просматривавшейся дорожки валялись упавшие стволы. Вечером темный лес становится совсем не таким, как днем: никто не выгуливает собак, нет людей на пробежке, доносится только уханье совы. И вот когда ей уже становилось действительно жутковато, вдалеке появился какой-то огонек и бряцающий шум.

Алиса представила, что за люди могут быть в таком месте, и сердце у нее непроизвольно забилось быстрее. Она стала искать какое-нибудь укрытие, чтобы ее не могли обнаружить с дорожки. Неожиданно быстро появился высокий парень на велосипеде, с бородой и усами на еще ребяческом лице, и остановился рядом с ней.

– Привет!

– Привет! – ответила Алиса через силу.

– В кемпинг идешь?

– Ага.

– Садись, подвезу.

– Не надо.

– Не бойся, вот, смотри, это мое служебное удостоверение кемпинга. Я вчера тебя видел, ты живешь в Шарлоттенлундском форте, правильно? Тебе одной тут ходить страшновато, наверное. Скоро совсем стемнеет. Не волнуйся, можешь мне доверять. Лес знает мой велосипед. – Вообще-то Алиса понимала, что в это время года в лесу темнеет после девяти, но сердце у нее по-прежнему билось быстро, и ей трудно было понять, это из-за волнения или из-за чего-то еще. Она взглянула на велосипед – на нем не было заднего сиденья.

– Как это – подвезешь, на этом?

Он вытащил из рюкзака съемный багажник, прикрепил к задней раме и сказал:

– У тебя же вес не больше ста фунтов, эта штука выдержит все сто сорок, без проблем.

Он перевесил свой рюкзак со спины на грудь, чтобы сзади хватило места для Алисы и ее вещей. Она легко положила руку на его крепкую талию, а сердце так и стучало быстрее обычного. После возвращения в кемпинг они вдвоем проговорили до темноты. Парень сходил в свою палатку за гитарой, спел для нее пару песен, которые Алиса слушала еще подростком и все еще хорошо помнила. Лишь когда вдалеке исчезла из вида даже мачта ветрогенератора, они разошлись по своим палаткам.

Прежде всего, она разобралась, что перед ней – датчанин Том Якобсен (потом она узнала, что Якобсен – самая обычная фамилия в Дании). Что до бороды, то это была всего лишь обманчивая видимость, ведь он был младше ее где-то на три года. Но с жизненным опытом все оказалось наоборот: он объехал на велосипеде Африку, под парусом пересек Атлантический океан, и во время того путешествия из-за поломки даже застрял на неизвестном маленьком острове. Еще он занимался бацзицюань[9 - Досл.: кулак восьми пределов, боевое искусство, одна из старинных школ ушу в Китае.], вместе с командой ультрамарафонцев пробежал поперек Сахары, а несколько лет назад принял участие в одном любопытном эксперименте по изучению сна. Это было повторение эксперимента 1972 года в техасской пещере Миднайт Кейв, только условия эксперимента были скорректированы. В общем, на глубине тридцати метров он провел под землей целых полгода.

– Как там, под землей?

– Как? По правде говоря, я вообще не чувствовал себя под землей, но было такое ощущение, как если бы я жил в каком-то живом организме.

Якобсен был эрудитом, любителем приключений, всегда с радостью преодолевавшим трудности. Как раз этих черт характера, как правило, не хватало представителям мужского пола, живущим на том острове, откуда была родом Алиса. Это вскружило ей голову. Тем более что у Якобсена были нежные, светящиеся глаза.

– Ты столько всего перепробовал. А сейчас что планируешь?

– Дания – страна без гор, а меня в горы тянет, так что собираюсь побывать в горах в Германии, научиться там лазать по скалам. Я как раз подрабатываю, чтобы купить всякие приспособления для скалолазания, а еще три дня в неделю хожу на занятия с тренером.

Алиса совсем не знала датский и могла разговаривать с ним только по-английски. Им обоим приходилось общаться не на родном языке, так что фразы звучали как-то неуверенно. Но важнее языка, скорее, было другое: в разговоре с ним она то и дело чувствовала, что поглощена собственными мыслями, не может сосредоточиться на теме беседы, или даже про себя вспоминает поэтические строки: «Они затопят разум темнотой…[10 - Цитата из первой строфы стихотворения Джона Китса «Ода Меланхолии», перевод Г. Кружкова.] блин! – думала она, – блин, что за фигня, блин!».

Якобсена же привлекала тоненькая фигура этой девушки, и то, как она иногда разговаривала сама с собой по-китайски. Он решил, что не пойдет дальше на каноэ по фьордам, как планировал. Встреча с Алисой волновала его так же, как приключения на лоне природы, была такой же непредвиденной, а может быть, даже и более опасной. Якобсен сам предложил стать гидом Алисы. В это путешествие они отправились с волнением и радостью, совсем как дети, он со своим рюкзаком на плечах, она со своим.

Через три недели похода по Северной Европе Алиса вернулась обратно в Копенгаген, где должна была сесть на самолет. Он был всего лишь провожающим, но когда Алиса пошла регистрироваться на рейс – она везла свой чемодан, он вез свой, – Якобсен вдруг принял неожиданное решение: отправиться на Тайвань, взглянуть на все своими глазами. На рейс Алисы не было свободных мест, поэтому они полетели на Тайвань друг за другом. После посадки в Тайбэе Алиса не поехала сразу домой, а осталась в аэропорту ждать рейса из Копенгагена с пересадкой в Бангкоке. В тот вечер, когда они заметили друг друга в зале прибытия, стало ясно, что их сердца уже всё решили за них, больше никаких сомнений.

Возвратившись на Тайвань, Алиса обнаружила в переполненном почтовом ящике письмо из университета о приеме на работу. Не раздумывая, она тут же решила, что переедет в уезд Х. Размышляя о том, почему она отправила резюме только в один университет, она снова сочла, что виной тому мечтательный характер: отчасти хотела на море, а отчасти – грезила о том, что сможет снова вернуться к писательству. Для творчества, конечно, следует выбирать места подальше от людей, на самом деле для того, чтобы можно было наблюдать за ними же с определенного расстояния. Тем временем Якобсен за неделю до отъезда в уезд Х. уже связался с тайваньскими любителями горных походов и даже успел совершить с ними восхождение на главный пик Сюэшань[11 - Сюэшань (Снежная гора) – вершина в одноименном массиве, высота главного пика составляет 3886 метров (вторая по высоте после высочайшей тайваньской горы Юйшань). Горный массив Сюэшань протяженностью 260 км тянется с юга на север от центра острова к северо-восточной оконечности.]. Вернувшись в Тайбэй, он наслушался рассказов Алисы об уезде Х. и решил, что поедет вместе с ней.

Алиса и Якобсен сперва поселились в университетском общежитии, но так как они не состояли в браке, им разрешили ютиться только в тесных одноместных комнатах. К тому же построенные за казенный счет общежития обычно не отличаются удобствами, а летом на стенах от влажности выступает конденсат, так что к вечеру даже простыня пропитывается влагой.

Приехав из равнинной страны на горный остров, Якобсен пустился в походы по горам, а еще начал тренировки по скалолазанию с местными друзьями. Хотя Якобсен был уже не в том возрасте, чтобы становиться настоящим альпинистом, но он, кажется, решил идти так далеко, как только сможет.

– В этих местах такая влажность, совсем не как в Скандинавии.

– Еще бы, это же тропики. Слушай, а ты разве о деньгах не беспокоишься?

– Я тут отправил текст в датский журнал о путешествиях, пока вроде без проблем. А у тебя сомнения, что я тут ради твоих денег? – Якобсен моргнул правым глазом. Алиса заметила, что у Якобсена, когда тот не говорил всей правды, моргает только правый глаз, поэтому она не стала просить у него тот журнал, и решила не приставать с вопросами о материальном и семейном положении.

Да и так разве плохо? С человеком можно жить вместе, даже если ничего не знаешь про его семью. Якобсен с воодушевлением рассказывал ей о том, почему влюбился в скалолазание и горные походы: «Когда ты один карабкаешься по скале, у тебя перед глазами только кусочек неба, ногами чувствуешь, как ничтожны собственные силы, пальцами нащупываешь щелочки в скалистой породе, и всем, что ты видишь и чем дышишь, нельзя поделиться с другими, понимаешь? Ты слышишь, как стучит сердце, знаешь, что твое дыхание становится все тяжелее, а если ты и вправду лезешь по скале на высоте нескольких тысяч метров, и в любое время тебя может ждать смерть, то это такое чувство… – у Якобсена ярко светились глаза – …как будто ты в любое время можешь лицезреть самого Бога».

Алиса глядела на него, в эти глаза, так завораживающие ее раньше, да и теперь тоже. Но почему-то все те черты характера Якобсена, которые сперва так привлекали Алису, теперь больше всего заставляли ее беспокоиться.

Шло время, и Алиса испытывала серьезную тревогу: что, если этот сексуальный парень возьмет и бросит ее, просто уйдет и не вернется. Она сама подумывала оставить его, но всякий раз, когда он появлялся, снова тонула в его неизбывно-печальных, глубоких, и таких невинных глазах. Ей почти казалось, что ее сердце ожидает та же участь, что и эту комнату в общежитии, гниющую от чрезмерной влажности. Она не знала, как поступить.