Великий Яковлев. «Цель жизни» гениального авиаконструктора

Вскоре, как вы догадались, вся территория фабрики была передана авиационному КБ, и сейчас на Ленинградский проспект столицы выходит фасад одного из крупнейших самолетостроительных ОКБ, которое по праву носит имя своего создателя.

В том же году четыре АИР-6 совершили первый дальний групповой перелет легких самолетов по маршруту Москва – Иркутск – Москва. В передовой статье «Советский воздушный «форд» газета «Правда» от 25 августа писала: «18 августа в разгар авиационного праздника над аэродромом в Тушине появилось звено легких самолетов АИР-6 и опустилось на землю, закончив этим свой перелет Москва – Иркутск – Москва».

На аэродроме присутствовал глава советского правительства А.И. Рыков.

Рыков Алексей Иванович (1881–1938), советский партийный и государственный деятель. В РСДРП с 1898 г., член ЦК в 1905 – т1907 гг., 1917–1918 гг. и 1920–1934 гг. (кандидат в 1907–1912 гг. и 1934–1937 гг., в ноябре 1917 г. выходил из состава ЦК), член Политбюро ЦК в 1922–1930 гг., член Оргбюро ЦК с 1920 по1924 гг. Родился в Саратове. Один из немногих русских в большевистском руководстве. В 1900 г. окончил гимназию, учился в Казанском университете (исключен в связи с арестом). С 1917 г. член Президиума Моссовета и Петросовета. С 26 октября (8 ноября) по 4(17) ноября 1917 г. нарком по внутренним делам РСФСР, затем вышел из состава СНК. В 1918–1921 гг. и 1923–1924 гг. Председатель ВСНХ РСФСР (СССР). С 1921 г. Заместитель Председателя СНК и СТО РСФСР, в 1923–1924 гг. – СССР и РСФСР.

С 1923 г. – председатель ОДВФ и с 1927 г. – Осоавиахима СССР. В 1924–1930 гг. Председатель СНК СССР и РСФСР (до 1929 г.), одновременно в 1926–1930 гг. Председатель СТО СССР. В 193—1936 гг. нарком связи (почт и телеграфов) СССР. Член ВЦИК и ЦИК СССР. На февральско-мартовском (1937 г.) Пленуме ЦК исключен из состава ЦК и из партии. В феврале 1937 года арестован, Военной коллегией Верховного суда СССР 13 марта 1938 года приговорен к расстрелу, расстрелян 15 марта этого же года. Реабилитирован Пленумом Верховного суда СССР 4 февраля 1988 г., 21 июня 1988 г. КПК при ЦК КПСС восстановлен в партии.

Это сейчас мы с трудом можем догадаться, что стоит за частоколом сокращений: СТО, ЦИК, КПК, ВСНХ и пр. Это сейчас мы знаем печальную судьбу одного из инициаторов большевистского переворота 1917 года, а тогда, в 1934 году Александру Яковлеву, энергичному, честолюбивому молодому авиастроителю, все это было неведомо и даже в страшном сне ему не могло привидеться, что революция, которую так жаждал и готовил Рыков, которая и привела его на вершину власти – а как же: член Политбюро, председатель правительства СССР! – убьет своего творца, он ни за что не стал бы называть его инициалами свои легкокрылые самолеты. Но будущее, говорят, в руках Бога. В Советском Союзе оно было в руках земного бога, и с ним нашему герою еще предстоит встретиться. А пока…

По восходящей

А пока включение Яковлева в группу советских авиационных специалистов, отправлявшихся в 1934 году в Италию, тогда многим уже казалось закономерным: успешный конструктор достойно олицетворял собой стиль советского авиастроения – красивый, энергичный молодой руководитель, сносно изъяснявшийся на французском.

Появление в Европе советских авиаторов планировалось сделать очень зрелищным: три четырехмоторных бомбардировщика с промежуточной посадкой в Вене должны были приземлиться на главном римском аэродроме Чампино. Делегацию возглавляли комкоры Р.П. Эйдеман и А.И. Тодорский. С Робертом Петровичем Эйдеманом, председателем ЦС Осоавиахима у Яковлева сложились самые добрые отношения, а вот с Тодорским их предстояло завязать. Александра Ивановича Тодорского, автора книжки «Год с винтовкой и плугом», вышедшей через год после революции, в 1918 году, отметил в своей статье В.И. Ленин, и с того времени карьера журналиста из далекого Весьегонска стала стремительно расти – сейчас он уже был начальником академии. Других участников делегации в своих мемуарах Яковлев не упоминает.

Тодо?рский Алекса?ндр Ива?нович (1894–1965) – советский военный деятель, комкор (1935), генерал-лейтенант (1955). Член КПСС с 1918 года.

Родился в Весьегонске Тверской губернии. Сын священника и сельской учительницы. По окончании Краснохолмского духовного училища поступил в Тверскую духовную семинарию, где учился в 1910–1912 гг. Позже учился на Высших коммерческих курсах (Петербург).

С началом Первой мировой войны добровольцем пошел в армию. Окончил школу прапорщиков. Награжден шестью боевыми орденами, капитан.

После Февральской революции избран председателем полкового комитета, с ноября 1917 года – командиром 5-го Сибирского корпуса. После демобилизации в апреле 1918 года вернулся в Весьегонск и работал редактором уездной газеты и заведующим отделом агитации Весьегонского комитета ВКП(б). С 1919 года – редактор газеты «Известия Тверского губернского исполнительного комитета».

В РККА – добровольно с августа 1919 года. В Гражданскую войну занимал должности: помощник начальника штаба 39-й стрелковой дивизии по оперативной части, командир 2-й бригады 38-й стрелковой дивизии, 1-й бригады 20-й стрелковой дивизии, начальник 32-й стрелковой дивизии.

По рекомендации Орджоникидзе в 1923 году Тодорский был направлен в Туркестан – на борьбу с басмачами. Был назначен командующим и членом РВС войск Ферганской области. В августе 1924 года Тодорский уехал в Москву для поступления в Военную академию РККА, возглавлявшуюся М. Фрунзе.

В 1927 году окончил Академию и был назначен командиром 5-го стрелкового корпуса. Делегат XV съезда ВКП (б) с совещательным голосом.

В 1933–1936 годах – начальник и комиссар Военно-воздушной академии имени Н.Е. Жуковского. В 1936–1938 годах – начальник Управления высших военно-учебных заведений РККА.

Арестован 19 сентября 1938 года как «участник антисоветского и террористического заговора, который находился в связи с Б.М. Фельдманом, занимался вредительством, направленным к подрыву оборонной мощи ВВС».

4 мая 1939 года был приговорен Военной коллегией к 15 годам лагерей с последующим поражением в правах на 5 лет, лишению звания комкора и конфискации имущества. Во время заседания Коллегии вину свою отрицал. Отбывал срок в Тайшете, Енисейске и других местах. Была арестована и его жена Рузя Иосифовна Черняк (1900–1937), тоже политический деятель, участница Гражданской войны. Она проходила по делу Тухачевского в 1937 году и была расстреляна.

А.И. Тодорский к 1953 г., отбыв в лагере срок, был направлен в ссылку в Красноярский край. В 1955 г. реабилитирован и восстановлен в Советской армии.

Большое впечатление на молодого конструктора (помимо аудиенции у Муссолини) произвело посещение научно-исследовательского и испытательного центра в Монтечелио. Особо он выделил чистоту и порядок в авиационных предприятиях – это всегда было близко Яковлеву и, похоже, укрепило его в мысли сделать свое КБ образцовым в отрасли.

Вообще год 1934-й был для А.С. Яковлева во многом определяющим и как для авиационного специалиста, и как будущего руководителя советского предприятия.

Огромное значение авиации не только как средства передвижения или вида вооружений показала драматическая история обычного грузового парохода «Челюскин», пустившегося в авантюрное плавание по Северному Морскому пути без сопровождения ледоколов. Рейс этот закончился так, как и должен был закончиться – гибелью судна, раздавленного льдами, и за великое счастье надо считать то, что только один человек погиб при крушении. Но 104 человека, включая грудных детей, остались в стужу полярной ночи на льдине! К этой катастрофе было приковано внимание всего мира, но Сталин, великий тактик и стратег Сталин, сумел превратить поражение в победу. По его инициативе к спасению людей, дрейфующих в Ледовитом океане, привлекли авиацию. Уж какими путями – через Владивосток, а далее по морю, через Атлантику и США, а также через неосвоенные просторы Сибири – добирались летчики до Ванкарема, откуда предстояло лететь на льдину, неважно. Но большинство из них добрались и сумели вывезти всех 104 человек на берег. И вот здесь агитационная машина Советского Союза сделала из летчиков чудо-богатырей. Семерым было присвоено только что учрежденное звание Героя Советского Союза. Слова «летчик», «самолет», «герой» стали синонимами. Разведчик Р-5, на котором была вывезена основная масса людей, красовался на марках, открытках, плакатах. И за всем этим маячила величественная фигура отца и учителя – Сталина.

Еще глубже понял Яковлев роль этого человека в истории нашей страны после убийства С.М. Кирова в декабре 1934 года. По действиям, которые предприняла власть, расследуя это преступление, проницательный Яковлев понял, кто в стране становится полновластным хозяином. Встретиться с этим человеком стало заветной мечтой. Впрочем, о такой встрече в те годы мечтали, наверное, все, но Яковлев чувствовал, что шансов у него побольше, чем у всех…

Эх, огурчики, помидорчики,
Сталин Кирова убил в коридорчике.

    Частушка 30-х гг.

На виду. Главная встреча жизни

Яковлев всегда был на виду. Он любил быть на виду – это прибавляло ему задора, это вливало в него новые силы, необычайную энергию. И он всегда стремился быть в гуще авиационных смотров, конкурсов, праздников со своими ярко окрашенными самолетами, дерзкими полетами, рекордами.

Главной смотровой площадкой в то время был травяной аэродром в подмосковном Тушине.

Сотни молодых планеристов, парашютистов, спортсменов-летчиков, конструкторов ежегодно демонстрировали там свое мастерство на традиционных авиационных праздниках 18 августа. То был поистине красный день календаря. Впрочем, в календаре эта цифра могла быть и черного цвета, но в душе каждого авиатора она всегда пламенеет праздником – День авиации!

Тысячи москвичей в белых панамах, с детьми, с корзинками и зонтиками с утра стекались на подмосковную станцию Тушино, где в излучине Москвы-реки раскинулся большой аэродром.

А там уже галдел человеческий улей, цветилось небо куполами парашютов, шипели, разрезая плотный воздух, безмоторные планеры, милиционеры в белых шлемах в меру вежливо распределяли людские потоки по участкам аэродрома. Но самое главное начиналось после того, как стихал сводный духовой оркестр частей Военно-воздушных сил. Это означало, что на плоской крыше Центрального аэроклуба имени товарища Косарева сейчас появятся вожди.

И они появлялись.

Первым шел товарищ Сталин в белом кителе и такой же белой матерчатой фуражке. Следом поблескивал стеклами пенсне непроницаемый Молотов (в неизменной черной паре!), братья Кагановичи шли рядом – Михаил, нарком оборонной промышленности, Лазарь – железнодорожный нарком, иногда к ним присоединялся третий брат, Юлий Моисеевич Каганович, который был первым секретарем обкома партии в городе Горьком. Любимец авиаторов Серго Орджоникидзе приветливо махал знакомым летчикам. Чуть поодаль становились Микоян, Мехлис, Эйдеман, Кольцов, Эйхе, Косиор, Цихон и другие горячо любимые советским народом разноплеменные вожди русской революции. Здесь каждый знал свое место – красные конники и тоже народные кумиры Клим Ворошилов и Семен Буденный становились по левую сторону и тоже высоко поднимали в знак приветствия руки, но в народе ходили слухи, что Семен Михайлович ездит в Тушино по необходимости. Он обижался, что Сталин перестал бывать на кавалерийских смотрах и однажды произнес моментально ставшую крылатой фразу: «Лошадь свое слово еще скажет!»

А через несколько минут откуда-то из-за Москвы-реки выныривали из голубизны небес стремительные самолеты и начиналось завораживающее авиационное действо, в котором принимали участие и его, Яковлева, самолеты. В эти праздничные дни конструкторы по заведенному порядку были около своих машин и только отсюда из глубины летного поля могли рассматривать обитателей гостевой трибуны.

В 1935 году порядок знакомства вождей с пестуемой ими авиацией был изменен. 12 июля был запланирован показ членам правительства достижений авиаторов – без публики.

Несмотря на накрапывающий дождик, все участники смотра выстроились у своих машин, ожидая приезда руководителей партии и государства. Никто не знал состава инспектирующей группы, но все надеялись, что прибудет и сам Сталин – так хотелось побыть хоть немного в обществе любимого вождя!

И когда из черных бронированных «паккардов», остановившихся перед линейкой самолетов, вышел Сталин, раздались бурные аплодисменты. Иосиф Виссарионович легким взмахом руки остановил надвигающуюся овацию и дал команду начинать программу.

Начали ее своими бесшумными полетами длиннокрылые планеры; с голубого неба на зеленый ковер аэродрома спустили и рассыпали по полю свои яркие купола парашютисты; самолетную программу открыл на самолете У-2 известный летчик Алексеев. Он подготовил для этого дня специальный номер, который назывался «первый самостоятельный вылет учлета». Это был своеобразный авиационный шарж на летчика-неумеху, выполнить который было под силу только очень хорошему пилоту. Таковым был, по общему мнению, Алексеев. Он выделывал немыслимые фигуры в воздухе, вызывая всеобщий восторг. Закончить свое выступление он решил эффектно – штопором. Все с замиранием сердца следили, как зеленый биплан, вращаясь, несется к земле. Один виток, другой… пятый… Пора выходить из штопора, а он все крутит круги. И вот У-2 скрылся за деревьями и звучный всплеск воды подсказал, где закончил свой небесный путь пилотажник.

Повисла тревожная тишина, которую разорвали своим воем две санитарные машины. Строй спортсменов смешался, у вождей тоже был растерянный вид. Когда через несколько минут из-за прибрежных кустов появились спасатели, все насторожились. Из кузова лихо затормозившего автомобиля спрыгнул мокрый летчик и, обращаясь к Ворошилову, весело отрапортовал:

– Товарищ народный комиссар! Летчик Алексеев потерпел аварию!

Вздох облегчения был ему ответом. Сталин, тоже, вероятно, бывший в напряжении, улыбнулся, и здесь уже стали смеяться все.

Выглянуло солнце, и смотр пошел своим чередом. Конструкторы, в том числе и Яковлев, объясняли высоким гостям особенности своих самолетов, сыпали цифрами, приглашали посмотреть конструкции на земле.

В это время со стороны Красногорска к аэродрому устремился строй легких самолетов, впереди всех шел яковлевский УТ-2. Сталин заинтересовался, чей это самолет, и ему сказали, что молодого конструктора Яковлева. Когда УТ-2 подрулил к стоянке к нему направился Сталин. Вся журналистская рать, среди которых были давние друзья Александра – Евгений Рябчиков, Юрий Жуков, Елена Кононенко, Борис Горбатов, Юрий Корольков, – устремились вслед за свитой вождя. Наконец Сталин подошел к УТ-2. И Яковлев не упустил своего шанса…

Хотя разговор мог и не получиться. Вождь, видимо, уже кем-то проинформированный, сказал, что знающие люди говорят, что товарищ Яковлев уделяет излишне много внимания внешнему виду своих самолетов, верно? И товарищ Яковлев, вдруг не сдержавшись, сказал:

– Знающих людей много – специалистов мало.

Все затихли, но Сталин, пропустив мимо ушей тон ответа, взял под руку молодого конструктора и, продолжая задавать вопросы, отдалил его от группы. Какое-то время они вдвоем беседовали поодаль от остальных, а потом, так же не спеша, подошли к остальным.

Александр Сергеевич достаточно подробно рассказал в своих воспоминаниях о той судьбоносной встрече, о своей короткой речи перед вождем (в ней он не преминул ввернуть слово и о кроватной мастерской), одним словом, сделал все, чтобы вождь запомнил его.

Вождь и сопровождающие его люди двинулись дальше вдоль линейки самолетов, а Яковлев смотрел им вслед, чувствуя, как пылают его щеки.

Над аэродромом уже гремели марши, и «Авиационный марш» отдавался в душе каждого с особой силой: