Разбитые судьбы

Я плохо соображала, что происходит. Посмотрела на Рустама, который стоял рядом со мной, затем снова на Эмелию. Она лила слезы и повторяла:

– Нет-нет, я не могу. Не могу потерять работу.

– При желании вы можете привлечь к ответственности администрацию этого учреждения, – игнорируя её, офицер вновь обратился ко мне, а потом перевел строгий взгляд на заведующую и сказал: – Вы тоже ответственны за случившееся. В первую очередь вам необходимо было проверить запись с камер, а уже потом выдвигать обвинение.

Он повернул ноутбук, который был перед ним, в мою сторону. Я увидела на экране Эмелию со своим кошельком в руках. Она стояла возле моего рюкзака.

– Да, я виновата, – утвердительно кивнула заведующая. – Мы так давно не просматривали записи, что я и не вспомнила о камерах.

– Пусть госпожа Озаки решает, как поступить. Она имеет полное право заявить на вас.

Заведующая побледнела после слов офицера.

– Простите, Дамла, мы обвинили вас, не разобравшись во всем. Но кто же знал, на что способна Эмелия? – она покачала головой. – Подкинуть кошелек в чужую сумку, а потом поднять шумиху и обвинить невиновного в краже…

Меня повергло в шок от осознания происходящего. Я не видела в комнате для персонала камер и до сих пор была уверена, что они установлены только в коридорах. За спиной слышались оханье и шушуканье работников.

– Что вы все тут собрались, приступайте к своим обязанностям! – сердито произнесла заведующая.

– Почему вы так поступили? Какой у вас мотив? – обратился офицер к Эмелии.

– Это женщина плохо обращалась с одной из подопечных, а Дамла стала свидетелем этого, – произнес Рустам, взяв инициативу в свои руки. – Вот и вся причина. Мы не станем подавать в суд только при одном условии, если ее уволят по статье. Таких нельзя допускать до работы с уязвимыми людьми.

После его слов и этого «мы» – впала в ступор. Я смотрела на Рустама и не могла поверить, что он защищает меня.

Что не так с этим человеком?

Казалось, что мой мозг сейчас раскрошится.

– А таких, как она, можно? – зло произнесла медсестра, вскочив на ноги. – Она сидела в тюрьме за убий…

Женщина не успела договорить. Она встретилась с холодным взглядом Рустама и замолчала. Я прикрыла глаза. По моей спине прокатился озноб. Я ни на секунду не забывала, кто я такая и что сделала. Но слышать об этом от кого-то постороннего в присутствии Рустама было невыносимо больно.

– Эмелия! – воскликнула заведующая. – Ты уволена! Другого исхода и быть не может!

Медсестра села обратно и вновь заплакала. Ее слезы не вызывали жалости, они казались наигранными.

По разговору, завязавшемуся между Рустамом и полицейским, я поняла, что именно Низами рассказал им про камеры и настоял, чтобы они просмотрели их.

Заведующая еще не раз извинилась передо мной и сообщила, что я могу продолжать посещать их учреждение в рамках социальной помощи, а ещё напомнила про свое предложение о работе. Я отказалась и сказала, что уже нашла другую вакансию. Но была рада возможности бывать в «Пристанище».

Все обвинения с меня сняты, и никто больше не будет думать, что я воровка!

Обратно мы с Рустамом возвращались в полной тишине. Всю дорогу я думала, что сказать ему, но не находила слов. Я не знала, откуда он узнал про камеры и почему был так уверен в моей невиновности.

Он довез меня до дома и сразу уехал. Я так и не смогла заставить себя поблагодарить его за помощь. Решила, что сделаю это вечером. Приготовила его любимые блюда и закуски из списка, что написала Луиза, и накрыла стол к его возвращению. Но он не появился той ночью, и в два последующих дня – тоже.

Это было странно. Я несколько раз набирала ему сообщение. Хотела узнать, когда он вернётся, но не отправляла. Решила, что у него может быть женщина, у которой он и остаётся.

Я ведь не его жена, а всего лишь домработница…

Когда Рустам появился спустя три дня, мне хотелось спросить, все ли у него в порядке. Но я сдержала своё любопытство.

Меня не должно волновать, где он был все это время и почему не возвращался домой. Я всего-навсего работаю на него, черт возьми!

И с этой установкой я и продолжала выполнять свои обязанности по сей день. Никаких личных вопросов, соблюдение границ и чёткое понимание, кто есть кто.

Я возвращаюсь с «Пристанища» и удивляюсь, увидев машину Рустама возле дома. Сегодня он вернулся намного раньше обычного.

Он встречает меня, когда я вхожу в гостиную. По его влажным волосам и голому торсу понимаю, что он только что вышел из душа.

– Здравствуйте, – приветствую его и отвожу взгляд в сторону Куно. – Привет, боец, – смеюсь, когда доберман выбежал из другой комнаты, услышав мой голос.

Присаживаюсь перед ним и поглаживаю его черную блестящую шерсть.

– Привет, – отвечает Рустам хмуро, берет футболку с дивана и быстро натягивает на себя.

Видимо, он тоже не ждал моего скорого возвращения или вовсе забыл, что я работаю на него.

– Извините, я не думала, что вы будете так рано. Мне накрыть на стол сейчас или попозже?

Очень непривычно видеть его в обычном домашнем образе: в спортивных штанах и футболке.

– Тебе пора определиться, как ко мне обращаться, Дамла. На «Ты» или на «Вы», – говорит он с кривой усмешкой.

– Как прикажите, – отвечаю покорно. – Так что насчет ужина? Вы предпочитаете сейчас или позже?

– Я предпочитаю, чтобы у меня дома ко мне обращались на «Ты».

Я мысленно перевожу дыхание. Как прикажите соблюдать дистанцию с этим человеком?

– Я – обслуживающий персонал, вы – мой работодатель. Мне комфортнее на «Вы».

Он смотрит на меня цепким взглядом. Мне становится неуютно, хочется куда-то деть себя, только бы не подвергаться внимательному изучению его глаз.

– Я вот думаю, не был ли я пьян, когда согласился, чтобы ты стала моей домработницей? – уводя глаза в сторону, спрашивает он.

– Что скажете насчет ужина? – оставляя без внимания его самоиронию, вновь спрашиваю я.

– Скажу, что я сейчас собираюсь на прогулку с Куно и предлагаю тебе составить нам компанию.

– Простите? – шокировано смотрю на него.

– У тебя проблемы со слухом? – он подходит настолько близко, что мне приходится запрокинуть голову назад. – Повторяю. Я хочу, чтобы ты составила нам с Куно компанию.

Я продолжаю пребывать в ступоре. Вроде ничего сверхъестественного он не предлагает, но меня смущает его желание отправиться на совместную прогулку.

Отступив назад, Рустам идет в прихожую, берет поводок и намордник добермана. Его диктаторские замашки напоминают мне, что он человек настроения. Его трудно понять или разгадать ход мыслей. Все мое нутро противится его настойчивости, поэтому я решаю отказаться от прогулки.