Мальчик глотает Вселенную

– И я надеюсь, Лайл, что ты ответишь правду, – продолжает она.

Она кладет ладони на мои бедра и разворачивает меня лицом к Лайлу.

– Вперед и с песней, Илай! – подбадривает она меня.

Лайл вздыхает и качает головой.

– Бич, это… – начинает он.

– Наберись храбрости, мальчик, – говорит мне Бич, обрывая Лайла. – Лучше воспользуйся своим языком, пока Кван не отрезал его и не бросил в суп.

Кван сияет и поднимает брови от такой перспективы.

– Бич, я не думаю, что это необходимо, – возражает Лайл.

– Пускай мальчик решает, – отвечает она, наслаждаясь моментом.

У меня есть вопрос. У меня всегда есть вопросы. У меня всегда их слишком много.

– Почему ты занимаешься наркотиками? – спрашиваю я.

Лайл качает головой, смотрит в сторону и ничего не отвечает. Теперь Бич говорит тоном директора моей школы:

– Лайл, мальчик заслуживает ответа, не так ли?

Он глубоко вздыхает и поворачивается ко мне.

– Я делаю это для Титуса.

Титус Броз. Повелитель Конечностей. Лайл делает все для Титуса Броза.

Бич качает головой:

– Правду, Лайл, – повторяет она.

Лайл размышляет над этим долгую секунду, все глубже вонзая ногти в подлокотники. Затем встает и подхватывает с ковра гостиной пластиковую коробку для льда.

– Титус свяжется с вами по поводу следующего заказа, – говорит он. – Пойдем, Илай.

Он выходит через раздвижные двери. И я следую за ним, поскольку только что в его голосе слышались забота и любовь, а я последую за этим чувством куда угодно.

– Подождите! – рявкает Бич Данг.

Лайл останавливается, так что я тоже останавливаюсь.

– Вернись сюда, мальчик, – говорит она.

Я смотрю на Лайла. Он кивает. Я осторожно подхожу к Бич. Она смотрит мне в глаза.

– Почему ты не настучал на моего сына? – интересуется она.

Даррен сидит сейчас на кухонном столе, в кухне, переходящей в гостиную, и грызет мюсли, молча наблюдая за разворачивающейся перед ним беседой.

– Потому что он мой друг, – отвечаю я.

Даррен кажется шокированным этим признанием. Он улыбается.

Бич изучает мои глаза. Кивает.

– Кто научил тебя быть таким преданным своим друзьям? – спрашивает она.

Я тут же тычу большим пальцем в Лайла:

– Он.

Бич улыбается. Она все еще пристально смотрит мне в глаза, когда произносит:

– Лайл, если я могу позволить себе такую дерзость…

– Да-да, – говорит Лайл.

– Ты когда-нибудь приведешь юного Илая обратно, слышишь, и, наверно, мы обсудим некоторые возможности, которые появились. Давайте рассмотрим, не сможем ли мы вести бизнес между собой.

Лайл ничего не отвечает.

– Пойдем, Илай, – повторяет он.

Мы выходим за дверь, но у Бич Данг есть еще один вопрос.

– Ты все еще хочешь получить ответ, Илай? – спрашивает она.

Я останавливаюсь и оборачиваюсь.

– Да.

Она откидывается на спинку дивана, затягиваясь своей длинной белой сигаретой. Кивает и выдыхает изо рта столько дыма, что серое облако скрывает ее глаза. Облако, змея, дракон и плохие парни.

– Это все ради тебя.

Мальчик получает письмо

Дорогой Илай!

Привет из Б-16! Благодарю, как обычно, за то, что пишешь мне. Твое письмо было самой большой радостью, которая случилась у меня за месяц. В последнее время тут хуже, чем в Северной Ирландии. Несколько парней объявили голодовку, протестуя против тесноты, переполненности камер и того, что нечем заняться в дни отдыха. Вчера Билли Педона засунули головой в парашу четвертого двора, за то, что слишком много болтал с Гигси, который жаловался на холод на прогулке. Теперь во все параши вставили маленький ободок, чтобы внутрь не пролезала человеческая голова. Кажется, ты называешь такое «прогрессом»? В воскресенье в столовке вышло побоище. Старина Гарри Смоллкомб воткнул вилку в левую щеку Джейсону Харди, потому что Харди сожрал остаток рисового пудинга.

Весь ад вырвался на свободу, и в результате вертухаи забрали телевизор из первого блока. Никаких больше «Дней нашей жизни». Отберите у братвы из «Богго» свободу, заберите их права, заберите человеческий облик, отнимите волю к жизни, но, Бога ради, не трогайте «Дни нашей жизни»! Как ты можешь себе представить, парни изошли на дерьмо из-за этого, и начали разбрасывать дерьмо по всей тюрьме, как обезьяны. Я понятия не имею, откуда взялось столько дерьмища. В любом случае, все парни горят желанием узнать любые новости из внешнего мира, которые случились за эти дни, так что всякая информация будет принята с большой благодарностью. Последнее, что мы видели: Лиз, похоже, светит срок за стрельбу в Марию – тупая она шлюха, даже если это выглядело как случайное нападение. Она все еще не нашла шелковый шарф с буквой «С», который, я считаю, ее погубит. Наш сральник засорился во вторник, потому что у Денниса вышибло дно из-за плохой партии чечевицы, которой нас постоянно пичкают. Деннис израсходовал все запасы своей туалетной бумаги, и ему пришлось выдирать страницы из старой книжки «Выбор Софи», которая у нас валяется. Конечно, страницы не сломали сральник наглухо, а просто забили его, так что весь первый отряд мог насладиться запахом богатого внутреннего мира Денниса. Я рассказывал тебе о Треножнике в прошлом письме? Фриц некоторое время назад подобрал котенка, ползающего по двору. Фриц в последнее время вел себя хорошо, так что вертухаи разрешили ему заботиться о коте в свободное время. Мы все начали оставлять немного еды с обеда для кота, и он посещал наши камеры на досуге. А потом один из вертухаев случайно прихлопнул кота дверью камеры, и беднягу пришлось отнести к ветеринару, а тот выдвинул Фрицу с маленьким котенком серьезный ультиматум: либо дорогая операция по удалению ноги, либо пуля между глаз (не совсем то, что буквально сказал хирург, но ты представляешь общую картину). О покалеченном коте разошлись слухи, и мы пустили по кругу шляпу, и мы все вложили свой месячный заработок в операцию для несчастного котика Фрица. Ему сделали операцию, и он вернулся к нам, разгуливает теперь на трех лапах. Затем у нас случилась продолжительная дискуссия насчет того, как назвать кота, жизнь которого мы все спасли, и мы остановились на имени «Треножник». Этот кот стал здесь чем-то бо?льшим, чем «Битлз». Рад узнать, что у вас с Августом все хорошо в школе. Не забивайте на свою учебу. Вы же не хотите оказаться в выгребной яме, как эта, и не хотите опомниться накачанными хлоралгидратом и трахнутыми в задницу через перегородку прачечной каким-нибудь Черным Жеребцом, потому что так может случиться с ребятами, которые плохо учатся. Я сказал Дрищу держать меня в курсе ваших с Августом табелей успеваемости, хороших или плохих. В ответ на твой вопрос: я полагаю, лучший способ узнать, хочет ли парень зарезать тебя, – это скорость его шагов. Человека, у которого на уме убийство, выдают его глаза, в них есть намерение. Если люди загружены чем-то таким, ты увидишь, как они приближаются к своей жертве – медленно, глядя на нее издали, словно ястреб, а затем, когда приблизятся, то ускоряют шаги. Ближе, ближе, ближе. Если собираешься напасть на жертву сзади, втыкай заточку как можно ближе к почкам. Человек упадет, как мешок с картошкой. Суть в том, чтобы сунуть заточку достаточно жестко, чтобы донести свою точку зрения, и достаточно мягко, чтобы избежать обвинения в преднамеренном убийстве. Поистине, прекрасное равновесие. Скажи Дрищу, что его сад никогда не выглядел лучше. Азалии настолько розовые и пышные, что кажется, будто мы выращиваем розовую сахарную вату для Королевского Шоу. Благодарочка за фотографию мисс Хаверти. Она даже лучше, чем ты описывал. Нет ничего сексуальнее, чем молодая школьная учительница в очках. Ты прав насчет ее лица, оно как утренняя заря. Думаю, ты не скажешь ей об этом, чтобы не нарываться, но ребята из крыла «Д» передают ей большой привет. Ну, мне пора, приятель. Харч готов, и мне лучше получить свою долю болоньезе, прежде чем она исчезнет, как птица додо. Поднимайся высоко, малыш, ступай легко.

Алекс.