В плену сердца

Вижу, как она всё никак не может справиться с распаковкой никому не нужного творения любимой дочки Роберта, и ловко вытягиваю подарок из её рук, одним резким движением разрываю плотную бумагу. И мигом зависаю в удивлении, неподвижно глядя на картину.

Да уж, по ходу, сегодня настоящий день сюрпризов.

– Ну что там? – тут же любопытствует Лина.

Прижимается ко мне сбоку и устремляет заинтригованный взгляд на наш с ней портрет.

В нём мы изображены максимально реалистично, почти как на обычной фотографии, но в то же время с элементами абстракции. На картине мы стоим на фоне силуэтов множества людей и пристально смотрим друг на друга, будто никого вокруг себя не замечая. Белоснежные волны Николины, подобно пенному водопаду, струятся по открытым плечам и спине, словно впадая в водную гладь её вечернего платья. Я же сильно контрастирую на её нежном, ангельском фоне, так как изображён в чёрном смокинге, точно дьявол, полностью объятый огнём. Он тянется своими языками пламени к Лине, лишь в нескольких местах касаясь её кожи, а в основном будто бы натыкаясь на незримую стену, выстроенную вокруг дикарки, что возвращает всю мою огненную стихию мне обратно.

Надо же! Получается, вот как выглядит моя сила и отражение Лины вместе? И вот про какой огонь и щит тогда на приёме лепетала эта болтливая и, как оказалось, весьма необычная девчонка?

Изумительно! Ей в самом деле удалось меня порядком удивить. Я далеко не ценитель и не знаток искусства, но то, что нарисовала Камилла, выглядит поистине завораживающе.

Мы такие разные с Линой. Вода и огонь. Небо и земля. Север и юг. Точные противоположности. Два не имеющих ничего общего человека. Но почему-то, несмотря на существенное различие, мы создаём впечатление настолько гармоничной, идеально сочетающейся пары, что даже мне самому становится не по себе. Ведь мы с ней вообще не идеальные. И уж точно никакая не пара.

– О-бал-де-е-еть! – с восхищением протягивает дикарка, аккуратно проводя пальцем по одной из линий огня. – Нехило же тебя там жарит, однако, – весело посмеивается она, разом выводя меня из транса. – Милка, конечно, молодец! Так реалистично нарисовать людей, да ещё и по памяти, не каждому дано. У неё бесспорный талант!

– Да уж. Тут не могу не согласиться, – сдержанно произношу я, чем зарабатываю вопросительный взгляд Лины. – Что?

– Что-что? Ты хоть когда-нибудь можешь проявить адекватные человеческие эмоции, а не только свой излюбленный покерфейс?

– Конечно.

– И когда же?

– Когда злюсь.

– Ой, вот не надо. Во время злости твоё лицо вообще превращается в обездвиженный камень.

Я усмехаюсь.

– В таком случае, когда ты забавляешь меня своими усердными попытками не улыбнуться мне. Вот тут реально без смеха никак.

– Тут возможно. Но это совсем ненадолго. Может, есть что-то ещё, что превращает тебя в настоящего, живого человека?

– Ещё?

Она молчит и выжидающе смотрит на меня, пока я от её колдовского прицела пьянею настолько, что едва получается удерживать себя на ногах.

– Ещё когда трахаю тебя во всевозможных позах. После громких фраз о том, как ты меня не хочешь, слушать твои блаженные крики без проявлений эмоций невыполнимо даже для такого мастера сдержанности, как я, – непонятно с чего откровенничаю я и даже не замечаю, как оказываюсь в паре сантиметров от её чуть приоткрытого рта.

Меня к нему точно примагнитила некая магическая сила.

– Тогда, может, ты хочешь послушать, как я кричу, прямо сейчас? – многозначительно ухмыляется Лина и снова проявляет инициативу приступить к выполнению своих трудовых обязанностей: начинает медленно водить пальчиками по моему окаменевшему торсу, неотрывно глядя мне в глаза, будто в ожидании приказа продолжить дальше.

– Я тебе уже сказал, что сейчас у нас нет времени на это, – чересчур сердито чеканю я, ни в какую не понимая причину своего морального отторжения её ласк, пока физически я, как всегда, таю от электрических прикосновений дикарки.

Причём таю настолько, что ещё чуть-чуть – и в противовес своим словам я вновь запечатал бы ей рот жадным поцелуем, придавив к стене и жёстко трахнув. Да только двери лифта совсем некстати открываются. Или, наоборот, очень даже кстати. Не могу определить точно. С трудом соображаю от капитального перегрева в теле и противоречивой каши ощущений, что провоцирует во мне сегодня Лина.

– Ладно, если не сейчас, то в другой раз мы обязательно должны будем повеселиться в лифте, – вкрадчивым шёпотом произносит она, заставляя меня в сотый раз недоумевать от сказанной ей фразы, и мгновенно переводит взгляд с моего лица к выходу из здания.

Клянусь, она будто видит долгожданный свет в конце тоннеля, навстречу которому резво устремляется, ускоряясь настолько быстро, насколько позволяют ей это сделать туфли на высоченном каблуке. Полминуты громкого цоканья по мраморному полу лобби, полное игнорирование приветствия консьержа и косых взглядов соседей, и Лина выпархивает через раскрывающиеся перед ней автоматические двери на шумную улицу даунтауна, где расставляет руки в стороны и поднимает голову к небесам.

А что делаю я тем временем?

Так всё просто: я тоже направляюсь к выходу, но, в отличие от шустрой девчонки, делаю это в донельзя заторможенном темпе, желая по максимуму растянуть путь до улицы, чтобы подольше посмотреть на изящную, стройную фигурку Лины сзади. И, пока она не видит, проявить те самые чуждые мне человеческие эмоции и чувства, что требуют архисрочного истребления.

И я избавлюсь от них. От всех до единого. Конечно, я сделаю это. Ведь для меня нет ничего невозможного, если я поставил перед собой цель. И проблема с Линой не исключение. Я справляюсь с ней так же, как делал это со всеми предыдущими, хоть когда-либо усложнившими мне жизнь. Просто чуть позже. Я основательно займусь её решением в Нью-Йорке.

А сейчас… тайком любуясь неподдельной радостью своей выбравшейся на воздух дикарки, я ещё совсем немного позволю себе поулыбаться – глупо, сладко, широко и совсем не в стиле Адама Харта.

Глава 7

Николина

Только лишившись чего-то, мы по-настоящему начинаем осознавать, насколько дорога была это вещь, – избитая и старая как мир фраза, но чертовски верная. И под ценной потерей я имею в виду не мою спрятавшуюся за защитными стенами душу. Как раз таки её отсутствие меня нисколько не расстраивает, а только в разы облегчает жизнь. Речь идёт об элементарной возможности в любое время выйти на улицу, увидеть дневной свет и вдохнуть загрязнённый воздух города.

Как же мне этого не хватало все эти дни, чтоб вы знали. До жути просто! А сейчас, расставив руки в стороны и глубоко вдохнув запах свободы, я ещё более ясно осознаю всю важность этой потери. А как представлю, что мне вновь придётся долгими днями торчать взаперти, так вообще дурно становится. Не хочу и дальше сиднем просиживать штаны в комнате в ожидании Адама, особенно в столь потрясающем городе с огромным количеством вариантов, где можно здорово провести досуг, как Нью-Йорк.

Мне нужно сделать всё возможное, чтобы по пути до новой клетки суметь вытрясти из моего бесстрастного босса послабление условий домашнего ареста. Это главная и, по сути, единственная задача на это путешествие. Ждать следующей встречи нельзя! С таким непонятным, слабо заинтересованным отношением Харта к вроде как вещице, за которой он так долго гонялся, неизвестно когда она может случиться.

В самом начале я предполагала, что Адам с его зверскими аппетитами будет приходить ко мне чуть ли не каждую ночь, однако он так ни разу и не пришёл. Затем я думала, что, увидев меня сегодня всю такую прекрасную-распрекрасную, он мне и слова сказать не позволит, а тут же поставит раком и затрахает за все пропущенные недели. Но вот же чёрт! И здесь я знатно ошиблась. Адам не только не накинулся на меня сам, но и мне не позволил это сделать.

Почему? Вопрос не ко мне. Мол, времени нет? Да вроде как для крутого босса, который сам решает, когда и сколько работать, это так себе предлог. Не хочет меня? И это бред какой-то. Хочет, конечно. Ещё как хочет – это и дураку понятно, видно, ощутимо. Да и я потрогала, так сказать, лично проверила.

Однако, несмотря на сверхъестественное желание, он ни трахать меня не стал, ни внешним видом моим не впечатлился. А я ведь действительно старалась: проснулась ни свет ни заря, чтобы к моменту нашей встречи выглядеть как роскошная, точно сошедшая с подиума супермодель. Хотела потрясти, обворожить, по-шустрому ублажить и заработать заслуженное вознаграждение. Мде… Как бы не так. Мой простенький план явно дал досадную осечку, ведь я по глупости не учла один существенный факт – Харт давным-давно привык к неотразимым, эффектным любовницам и, чтобы суметь сразить наповал такого искушённого и избалованного женским вниманием мужчину, как Адам, нужно постараться в миллиард раз лучше. Запомню это и непременно возьму на заметку для нашей следующей встречи.

– В машину, – неспешно минуя меня, приказывает Харт, и я моментально слушаюсь его.

Без промедлений и возражений следую за ним к уже знакомому черному Rolls-Royce, в очередной раз оценивающе поглядывая на высокую, статную фигуру Адама. Он, как всегда, одет с иголочки, в чёрный костюм и белоснежную рубашку. Уверенная походка, снисходительный взгляд. На дьявольском лице ноль эмоций. Мрачный. Невозмутимый. Страшно красивый. И только яркая картина в его руках выбивается на фоне всего его строгого образа.

– Ты возьмёшь её с собой? – чисто из-за праздного любопытства интересуюсь я.

Дождавшись, когда Адам откроет мне дверь, послушно забираюсь в салон автомобиля. Он передаёт произведение искусства водителю и сразу же садится со мной рядом.

– Не выбрасывать же старания столь талантливой художницы в мусорник, – не глядя в мою сторону, отвечает он.

Достаёт телефон и начинает сосредоточенно всматриваться в экран, полностью погружаясь в виртуальный мир интернета.

Значит, опять врубает полный игнор? Ну ладно.

Проходит несколько секунд, и машина трогается с места. Я закидываю ногу на ногу, открываю окно и подставляю лицо влажному потоку воздуха. Разглядываю одноликих пешеходов и быстро пролетающие улицы Рокфорда, по которым столько лет подряд я убегала от царящего в жизни ужаса… Хотя скорее не убегала, а бежала навстречу новым неприятностям, ведь именно в одну из таких «спасительных» пробежек я и столкнулась с самым главным источником моих неудач, который обрушил на меня целый шквал препятствий, мучений, боли и поводов для всепоглощающей ненависти.

Я её не чувствую. К Адаму, как и к любому другому человеку, я абсолютно безразлична. Но её остро испытывает Николина. С первой же секунды, как мы встретилась сегодня с Хартом, я беспрерывно слышу отголоски яростных криков моей другой стороны. Они очень помогают удерживать переданный мне контроль и сохранять мощную защиту непоколебимой, что позволяет не подпускать к себе мешающие качественно работать эмоции и жить исключительно в своё удовольствие.

Ну… или правильней будет сказать: ради удовольствия моего неприступного босса, который так и продолжает копаться в телефоне, не обращая на меня никакого внимания.

Что ж… Окей. Мне всё равно стоит хотя бы постараться его трахнуть, поэтому давайте-ка попробую так…