Это ты, боцман?
Хелло, это ты?
Легче, легче!
Держать к ветру!
Больше к ветру, ребята!
Шум моря – в промежутках.
Ставь кливера!
Топсель наверх, братцы!
И так далее, но глуше.
Розенкранц.
– Выходит, плывем. (Пауза.) Темновато, а?
Гильденстерн.
– Но не как ночью.
Розенкранц.
– Да, не как ночью.
Гильденстерн.
– Темно, как днем.
Пауза.
Розенкранц.
– Ага, для дня темновато.
Гильденстерн.
– Должно быть, дело в курсе. Они держат на север.
Розенкранц.
– Не в курсе.
Гильденстерн.
– Полярная ночь. Когда солнце за полночь.
Розенкранц.
– А-а…
Голоса команды.
В глубине сцены вспыхивает фонарь: там Гамлет.
Сцена освещена неравномерно.
Можно различить Розенкранца и Гильденстерна, сидящих на авансцене; позади них – контуры парусов, снастей и так далее.
– Кажется, светлеет,
Гильденстерн.
– Для ночи – не слишком.
Розенкранц.
– Это же полярная ночь.
Гильденстерн.
– Н-да. Если не сбились с курса.
Розенкранц (небольшая пауза).
– Н-да.
Светлеет – не то фонарь, не то луна… Совсем светло. Становится видно, что на палубе помимо прочих предметов стоят три большие, в человеческий рост, бочки с крышками; они стоят в линию, но на некотором расстоянии друг от друга. Сзади – и чуть выше – воткнутый в пол большой, диаметром примерно в два метра, полосатый зонт; что за ним – не видно. Глубина сцены все еще погружена в сумрак. Розенкранц и Гильденстерн все еще лицом к публике.
– А все же светлей, чем было. Стало быть, скоро ночь. Этот дальний север… (Грустно.) Я так полагаю, надо спать. (Зевает и потягивается.)
Гильденстерн.
– Устал?
Розенкранц.
– Да нет… но мне, наверно, трудно будет привыкнуть к этому. Целую ночь спать, целый день ничего не видеть… Спокойная жизнь у этих эскимосов.
Гильденстерн.
– У кого?
Розенкранц.