Три угла кривого зеркала

– Так идите и возьмите.

– Вы понимаете, что речь идет о жизни и смерти дорогого мне человека. Мне не до каких-то там бумажек. Почему вы не можете почувствовать боль, которую я испытываю? Мне кажется, я готов сделать вам так больно, что вы еще долго будете испытывать сочувствие к самой себе.

Ясин еще никогда не позволял себе таких высказываний в адрес представительниц женского пола. Но кажущиеся инертность и хладнокровность врачей, его полностью вывели из себя.

– Как вы смеете, я вызову охрану.

– Все что я могу потерять, находится у вас в реанимации. Если, не дай Аллах, с ней что-нибудь случится, то меня ничто не остановит.

– Достаточно лишь ваши ФИО.

– Ясин Джалал Осман.

– Вы можете подождать врача в холле, – дрожащим голосом, еле сдерживая слезы промолвила женщина в регистратуре.

Холл или зал ожидания находился прямо перед регистратурой. Ясин прошел чуть вперед и увидев свободную скамейку, сел. Перед ним была белая дверь, на которой висела табличка «Посторонним вход воспрещен». Время от времени эту дверь открывали и закрывали врачи. Каждый раз, заходя внутрь, врачи надевали бахилы на ноги.

Ясин пытался разглядеть что там, но кроме освещенного коридора ничего не мог увидеть. Он понимал, что все важные процессы происходят там. И каждый раз, когда открывалась дверь, он ждал вестей о Дарье. Над дверью висели круглые часы. Время от времени Ясин смотрел на них, но время как будто остановилось. Ясин думал, что может они не работают, но тиканье убеждало его в обратном.

Внезапно тиканье часов переросло в нерегулярный стук, похожий на удары камнем об стекло. Ясин обернулся в сторону окна. Он был напуган и растерян увиденным. На выступе, с обратной стороны окна, сидел тот самый белый ворон. Как только Ясин обернулся к нему, он перестал стучать, будто это делал именно для привлечения его внимания. Эта птица словно преследовала его, она была необычной не только цветом, но и не свойственным воронам размером. Ясин потер глаза думая, что это ему мерещится. Но птица не исчезала, а так и продолжала сидеть на выступе стены.

Ворон, поворачивая голову из стороны в сторону, смотрел на Ясина то правым, то левым глазом. Ясин решил не смотреть в сторону окна, понимая, что это не может быть реальностью. Но тут ворон опять начал стучать клювом об стекло. Ясин, вскочив с места, быстрым шагом пошел к окну, чтобы понять, выяснить для себя происходящее, но одновременно он испытывал страх от неизведанности, так как не мог найти разумного объяснения происходящему.

Ясин подошел вплотную к окну, но ворон все сидел. Пронзительный взгляд ворона заморозил сознание Ясина на несколько минут.

– Ясин, Ясин.

Сзади раздался голос. Ясин обернулся и увидел врача, идущего в его сторону. Когда он опять посмотрел в окно, ворона уже не было.

– Что с ней? Она очнулась? Я хочу с ней увидеться.

– К сожалению, у меня нехорошие новости, – произнес врач с выражением искреннего сожаления на лице, но было очевидно, что это годами выработанная профессиональная маска, надеваемая при сообщении плохих вестей.

– Вы… Вы, что с ней? – держась за голову, дрожащим голосом спросил Ясин.

– Вам нужно быть сильным. Ясин, к сожалению, ситуация крайне критическая. Она в коме. Нужно быть готовым к самому худшему. Шансов на ее спасение практически нет.

– Не говорите этого! Я не готов и не буду готов. Вы ее вытяните. У вас нет другого выхода, – схватив врача за воротник халата, твердил Ясин.

– Успокойтесь. Прошу Вас, держите себя в руках. То, что я мог сделать, я сделал. Отныне, все зависит от нее. Мы не в силах что-либо еще сделать. Остается лишь молиться.

Ясин, взявшись за голову, сел на корточки. Он не мог сдержать слез.

– Когда я смогу ее увидеть?

– В лучшем случае завтра. А сейчас вам надо отдохнуть, – сказав, врач достал из кармана желтые пилюли и продолжил: – Вам нужно выпить эти таблетки. Они помогут успокоиться. Лучше будет если вы поедете домой, отдохнете, так как не известно, чего нам ждать от завтрашнего дня.

– Никуда я не поеду, – сказав, Ясин пошел к скамейке и сел.

На нем не было лица. Он до конца не понимал, что произошло. Будто все это плохой сон, и он вот-вот проснется. Ясин пытался вспомнить все произошедшее, будто вспомнив, найдет решение или доказательство того, что это происходит не в реальности.

Глава 3

Прошло два дня. Ясин сидел на той же самой скамейке. Несмотря на то, что осознание происходящего наступило, он никак не мог смириться с этим. Ясин порой забывался, наблюдая за людьми, словно это все с ним никак не связано, но действительность моментально накрывала его волной, и он не мог удержать слез. Томясь неизвестностью, он в ожидании сидел и наблюдал за происходящими событиями, смотрел на хладнокровных врачей, на то, как они, вращаясь среди родных и близких их тяжелобольных пациентов, чьи жизни висели на волоске и могли оборваться в любую минуту, могли и шутить, и улыбаться, он испытывал зависть их выдержке. Но эта зависть переходила в сострадание, когда он видел взгляды, наполненные болью тех, кто, как и он, находились в ожидании приговора. Иногда выходя на улицу Ясин словно хотел убежать от этого состояния, но мир вокруг, полный покоя, никак не принимал его, и глядя на прохожих, он чувствовал себя отверженным, словно все что было вокруг оставило его одного и теперь все радости мира там, где Ясина уже не будет.

– Я принесла пирожки с зеленью и с мясом. Вам нужно поесть и набраться сил. Вы уже второй день ничего не кушаете, – услышал Ясин голос, который вывел его из сонного состояния. Это была та самая женщина из регистратуры. Ясину стало не по себе. Он вспомнил, как оскорбил ее.

– Спасибо, но я не хочу есть, – произнес он в ответ.

– Возможно, вы меня считаете бессердечной и не поверите мне, но я вас понимаю.

– Мою боль понять не в ваших силах. Но я признателен вам за вашу поддержку.

Ясин уже определил для себя, что белый халат делает людей безразличными ко всему вокруг.

– Знали бы вы сколько боли испытала и видела я на этой работе. Я не всегда была такой спокойной ко всему этому. Долгое время не могла привыкнуть к тому как люди теряют близких. И все время уносила весь этот негатив с собой домой. Но со временем ко всему привыкаешь и начинаешь жить дальше. Остаются только воспоминания. Поверьте, в нашей работе спокойствие и рассудительность необходимы. Только это может быть гарантией профессиональной работы. Я оставлю пирожки около вас, на случай если поймете, что нужно питаться, хотите вы этого или нет.

Сказав, она оставила бумажный сверток на скамейке.

Ясин смотрел на этот бумажный сверток. В душе он начал соглашаться с ней. Действительно, что бы было, если бы врачи не могли сохранять спокойствие. Он смотрел на этот сверток с пирожками и его мысли медленно привели к воспоминаниям прошлого.

Это был первый день, когда она только переехала жить к нему. Он возвращался с работы, а она ждала его дома. Зайдя в блок своего дома, он почувствовал жуткий запах горелого. Когда он открыл дверь своей квартиры, столб дыма ударила ему прямо в лицо.

– Дарья, Дарья, где ты?

Зовя ее, он начал переходить из комнаты в комнату. Зайдя в гостевую он увидел ее сидящей на диване. Подобрав ноги под себя, Дарья, скривив губы, плачущим голосом сказала.

– Да тут я, тут.

– А что случилось? С тобой все в порядке?

– Нет. Я хотела приготовить тебе гутабы, но у меня все сгорело.

– А пахнет очень даже вкусно. Я обязательно поем, давай накрывай.

– Ты издеваешься. Это невозможно есть.

– Ну-ка давай накрывай. Интересно, что за горелые гутабы могут так вкусно пахнуть.

– Нет. Я дам все собакам.

– Да, но, если все так плохо, лучше сперва я попробую. Собак жалко, – улыбнувшись сказал Ясин.

– Они ужасны, но, если ты так хочешь посмеяться надо мной, я накрою.

Обед уже был накрыт на журнальном столике. Дарья принесла кефир и сумаг. Все выглядело довольно эстетично до тех пор, пока она не принесла в большой тарелке черные сгоревшие гутабы. Поставив тарелку перед ним, села напротив.

– Я это есть не буду.