Ода абсолютной жестокости

На меня смотрят, как на диковинку. Но огнестрел на бедре и выставленные напоказ плети и пруты внушают уважение: бродяги боятся подойти.

Останавливаю какого-то более или менее прилично выглядящего мужика.

– Стой!

Он оглядывается.

Кнут обвивается вокруг его шеи аккуратно, чтобы не повредить. Подтягиваю мужика к себе.

– Слушай меня, – говорю ему.

Он смотрит испуганно и затравленно.

– Как проехать к центру города?

Он молчит.

– Говори, – я наклоняюсь к нему и смотрю профессиональным взглядом палача.

У него отшибает речь. Он показывает пальцем вглубь улицы.

– Туда?

– Да.

Отпускаю его. Он потирает шею и убегает. Зеваки, столпившиеся около нас, пропускают его, но расходиться не собираются.

Заношу кнут, бродяги расступаются.

Еду по улице. Грязные лица, убогая, рваная одежда, вонь. Как можно так опуститься?

Впрочем, мне плевать.

Впереди, далеко впереди маячат башни и шпили. Я понимаю, что о направлении к центру города можно было не спрашивать.

Рыбой воняет всё сильнее. И ещё пахнет водой. Затхлой, стоячей водой. Неожиданно хибары заканчиваются, зато суета растёт. Появляется множество людей с тележками, в которых штабелями уложены морепродукты. Не только рыба, но какие-то водоросли, моллюски и прочее. Только сейчас до меня доходит, что в городе есть порт, и что я приближаюсь к нему.

Ещё через несколько минут я выезжаю на берег реки. Он обложен камнем, тут есть мостовая. Река широкая, не менее пятидесяти метров. Над ней летают серые городские чайки и другие птицы, по реке плавает множество мелких корабликов и лодочек. Вода грязная, какие-то ошмётки и огрызки, куски дерева, обрывки ткани, трупы мелких животных и птиц.

Справа по реке движется достаточно большой корабль. Он ухожен, у него белые квадратные паруса (спущен только один, на передней мачте), по палубе бегают матросы. Я видел корабли – очень давно, когда путешествовал к морю. Море – в трёх днях пути от Санлона, но в противоположной от города стороне. Я ездил к морю по поручению Жирного: неожиданно прекратились поставки рабов с юга, и нужно было выяснить причину.

Корабль проплывает мимо меня. Мелкие лодчонки жмутся к берегам, убегают от его покатых бортов. Одноместный ялик какого-то нерасторопного рыбака засасывает под киль и ломает, рыбак, отфыркиваясь, появляется из-под воды и тут же получает по голове веслом, после чего окончательно скрывается под водой.

Всё-таки город такой же, как и моя провинция. Просто здесь нужно быть ещё сильнее.

Еду по мостовой вдоль берега. Я не помню, чтобы я пересекал мост, когда убегал от Киронаги. Но теперь от куполов и башен меня отделяет река. Наверное, она петляет.

Продолжаю свой путь. Многие на меня оглядываются, но никто не пристаёт. Я чувствую, что не прочь подкрепиться. Думаю, что в этом районе мне не найти приличного места, но это неважно.

Вижу вывеску. Это таверна. На вывеске изображено чудовище с телом рыбы и бычьими рогами. Рядом нарисована кружка. Вывеска до того засалена и загажена, что рассмотреть рисунок удаётся с трудом.

Подъезжаю. Подбегает какой-то нищий:

– Посторожить лошадь господина?

Я осматриваюсь и понимаю, что если я оставлю ему лошадь, я её больше не увижу.

Бью бродягу в лицо, он падает. Становится на четвереньки, выплёвывает осколки зубов.

Двери таверны – двойные, широкие. Распахиваю их ударом ноги, захожу, ведя лошадь под уздцы. Лошадь всё равно пахнет лучше, чем любой посетитель этого притона.

В таверне довольно много народу. Вижу свободный стол, сажусь. Конь идёт смирно, он умный. Своим задом он сдвигает чей-то стол, но мне плевать.

К столу подходит толстяк в засаленном фартуке.

– Сюда нельзя с лошадьми, – говорит он на удивление тихо.

– Принеси мне поесть, – чеканю я.

Толстяк уходит.

Все пялятся на меня и на лошадь. Я достаю дробовик и кладу перед собой на стол. Большая часть зевак отворачивается. Зато к моему столу тут же подсаживается худой аскетичный тип в рваной широкополой шляпе.

– Сколько? – спрашивает он.

– Что сколько?

– Ну, сколько за пушку возьмёшь?

Смотрю на него, прищурившись.

– Я тебе сейчас голову из него разнесу. Пойдёт такая цена?

Тип ухмыляется.

– Ну смотри, по-хорошему ведь предлагали…

Из-за соседнего стола встают три человека. Они чем-то неуловимо похожи на первого, такие же худые и высокие, в таких же дурацких шляпах.

Они стоят и смотрят на меня. Я не люблю, когда на меня так смотрят.

Один из тройки, средний, получает заряд в грудь, второму отрывает полголовы. Третий пытается вытащить меч (кривой, похожий на ятаган), но затихает с ножом в глазу. Я сажусь. Мой сосед смотрит ошеломлённо.

– А теперь я буду спрашивать, а ты – отвечать, – говорю я. – Хорошо?

Он кивает.

– Это что за мразь? – показываю на убитых.