Сожжённые сны

Жертва инквизиции
Тигрис Рафаэль

Шкипер Соломон из Барселоны, спасаясь от инквизиции приезжает в Венецию вместе с женой Ириной на своих кораблях к своему давнему константинопольскому другу графу Фортуне. Здесь он влюбляется в вдову морского офицера Монику. Во время венецианского карнавала происходит убийство жены шкипера и подозрение падает на Монику, которую инквизиция приговаривает к сожжению на костре вместе с ребёнком. Шкипер Соломон в отчаянии покидает Венецию, как ему кажется навсегда, однако в силу произошедших дальнейших событий возвращается и обретает своё счастье.

Тигрис Рафаэль

Жертва инквизиции

Глава первая.

С тех пор как арабский город Ормуз стал перевалочным пунктом на пути следования в Индию, его портовые трактиры всегда были заполнены самой разномастной и разноязычной публикой. Здесь купцы из Европы нанимали суда, заключали сделки, формировали торговые караваны для перехода через пустыню, и просто отдыхали после трудного путешествия.

В тот вечер венецианский купец Марко Канела вместе с приказчиками предавался веселью в местном трактире – кувшины с вином опорожнялись без промедления.

– Ну, что, Гвидо? Теперь ты понял, каково в наше время быть купцом? – произнёс изрядно захмелевший Марко, многозначительно размахивая указательным пальцем.

– Понял, сеньор, – туповато ответил приказчик с красными от вина глазами. – Коли знал бы, то никогда не поехал.

– Остался бы ты на лужайке в своей деревне и жевал бы вместе со скотиной травку, – передразнил его Микеле.

– Ну, ты, кончай, – обиделся Гвидо, – не то схлопочешь у меня.

– Ой, напугал!

– Ладно, перестань, не приставай к парню, – сказал благодушный Марко. – Это же его первый поход. Я двенадцать лет вожу товар из Индии. Меня в Ормузе знает каждая собака. Спроси здесь любого и тебе скажут, что Марко Канелла – купец непотопляемый.

Он с довольным видом откинулся назад и, окинув приказчиков надменным взглядом, спросил:

– В чём, по-вашему, залог успеха в нашем деле?

Те, недоумевая, пожали плечами.

– Хороший навар с товара, – попытался догадаться Микеле.

– Чепуха, – отрезал Марко.

– Надёжные суда, – сказал Гвидо.

– Ерунда.

Марко отпил чарку вина, запустил пригоршню в жирный плов и пропихнул в рот. Потом, приложив правую руку к груди, а левую – ко лбу, произнёс:

– Вот что. Союз ума и сердца. Поняли? Ум нужен, чтобы всё хорошо рассчитать, а сердце, чтобы всё предчувствовать. Без них ваше золото – это груда нержавеющего металла, а корабли – просто плавающие доски.

Сказав так, Марко осушил ещё одну чарку с вином. Со стороны могло показаться, что сильно захмелевший купец несёт околесицу, но в действительности, Канелла говорил от чистого сердца.

В это время к пирующим венецианцам подошёл смуглолицый юноша с живыми карими глазами и спросил:

– Не ты ли будешь купец из Венеции Марко?

– Ну, я, – высокомерно ответил Канелла и многозначительно посмотрел на подошедшего, – а ты кто таков?

– Зовут меня Аспурак. Я приказчик Хуршуда.

– Хуршуда? – переспросил Марко. – А где он сам?

– В том то и дело, что заболел. Лежит в беспамятстве.

– Скверно, конечно, – посочувствовал венецианец.

– Говорят, у тебя лекарь есть толковый.

– Лекарь есть, – ответил Марко и повернулся в сторону Якопо, который сидел в сторонке от остальных и не участвовал в пиршестве. – Вон тот чёрствый сухарь.

Аспурак направился в сторону Якопо.

– Кто это? – спросил Микеле.

– Купцы из Адрианополя, – ответил пренебрежительно Марко, – не то турки, не то армяне. Я их особенно не различаю.

– Как это не различаешь, хозяин, – удивился Микеле. – Турки – поклонники Аллаха, а армяне – христиане. Тебе, как образованному венецианцу, стыдно не знать про это.

– Да ладно, – махнул досадно захмелевший Марко, – обойдутся. Проку от них мало. Только торговлю мне сбивают. Этот Хуршуд всего третий год сюда наезжает, так что ему до меня ещё дорасти надо. Ну, что ребятки, заскучали? Пора бы нам поразвлечься. Давай, сходи-ка ты, Гвидо, вон к тем девицам и приведи сюда одну из них. Подберёшь с гладкой кожей и тонкой талией, а то я толстух не очень жалую.

Гвидо пошёл к портовым шлюхам и по дороге столкнулся с выходящими из трактира Якопо с Аспураком. Те направлялись в карван-сарай, где находился больной купец.

Зайдя в тесное помещение, Якопо обнаружил лежащего на тахте бородатого мужчину с заострёнными чертами лица. Тот был без сознания и тяжело дышал. Якопо медленно подошёл к больному.

– Посвети сюда, – обратился он к Аспураку.

Тот приблизил лучину, и лекарь принялся внимательно осматривать лицо лежащего. Почерневшая кожа больного была сплошь покрыта нарывами. Глаза его были широко раскрыты и неестественно блестели. Дышал он часто и глубоко.

Увидев это, Якопо резко повернулся и вышел из комнаты. Аспурак пошёл вслед.

– Если хочешь жить, не заходи больше сюда, – угрожающе произнёс лекарь. – Даже воздух в этой комнате смертельно опасен.

– Что случилось? – перепугался юноша.

– Твоему хозяину уже ничто не поможет, а ты ещё молод и должен жить.

– Неужели так безнадёжно?

– «Чёрная смерть». Слыхал про это?

– Слыхал! – в ужасе ответил Аспурак.

– Скоро она здесь всех будет косить, – уверенно сказал лекарь и поспешил выйти.

В те времена чума была настоящей божьей карой. Очень заразная, с почти неизбежным смертельным исходом, она заносилась с торговыми караванами, следующими с Востока, в основном, из Индии. Распространяясь по средневековым городам Европы, где тогда господствовали антисанитарные условия, это зараза опустошала целые страны. Заболевшего сперва лихорадило, потом его кожа начинала чернеть (отсюда и название – «чёрная смерть») и после поражения лёгких он погибал в считанные дни. Не ведая ни о причинах заболевания, ни о превентивных мерах, тогдашняя медицина была бессильна бороться с чумой. Болезнь косила всех без разбора, не считаясь ни с происхождением, ни с размерами кошелька.