Сердце в заложниках

И думаю, я не одинока в этой проблеме.

Как я и ожидала, дядя спокойно выслушал мой сбивчивый рассказ о том, как я якобы потеряла телефон, пока спешила в центр по его поручению, поэтому звоню с другого номера. Сразу же говорю, что мне очень нужно добраться до Вашингтона, по выдуманной наспех легенде – ради помощи подруге, у которой что-то случилось. И мне, конечно же, нужны на все это деньги. Никакого праведного гнева, никаких выговоров. Только молчаливое:

– Сколько?

Я вздыхаю и навскидку бросаю:

– Думаю, полторы тысячи хватит.

Потребовалось лишь несколько секунд, за которые ровно тысяча пятьсот долларов попадают на мой банковский счет, и вот дядя уже отзывается привычным:

– Перевел.

– Спасибо, – все так же неловко отзываюсь я, не зная, что сказать еще.

– Не за что, Лайла.

В его голосе царят легкость и спокойствие. Я, как и сотни раз до этого, не знаю, как мне выразить ему свою благодарность и как не показаться просто жалкой транжирой. Никогда не умела правильно выражать свои чувства, особенно к членам семьи. И особенно… теперь. Кроме Карла у меня нет никого. И я отчаянно надеюсь, что он знает, как я к нему отношусь, даже если не умею выразить это словами. И даже если между нами есть определенные сложности и недопонимания.

– Спасибо, – совсем тихо повторяю я зачем-то второй раз, будто бы вкладывая в это слово гораздо больше смысла. Это мой единственный способ поблагодарить Карла не только за постоянную финансовую помощь, но и за всю мою жизнь, построенную его щедрыми руками. И за удочерение восемь лет назад. Какие бы ни были между нами недомолвки, я все равно благодарна за то, насколько комфортно мне живется с такой помощью.

Мама точно бы гордилась своим братом. Думаю, пока она там, далеко, ей спокойно за меня именно благодаря Карлу.

Как же хочется рассказать ему обо всем произошедшем. Рассказать, что я в заложниках, что нуждаюсь в помощи и абсолютно не знаю, что мне делать, какие выводы правильные, а какие нет, где меня обманули, а где сказали правду. Многое бы отдала, чтобы Карл прямо сейчас взял и просто сказал, что мне нужно делать. Я бы доверилась его слову.

– Самолет прибудет к восьми сорока, – раздается в трубке его спокойный голос. – Там же, как обычно. Закажи водителя до аэропорта заранее.

Я поднимаю мрачный взгляд на стоящего неподалеку Оуэна, внимательно слушающего каждое мое слово.

– Да… водитель уже есть, – рассеянно отвечаю я.

Как и всегда, Карла не интересуют подробности.

– Хорошо. Увидимся, когда будешь здесь. В аэропорту тебя встретят.

Оуэн прищуривает глаза, кивая на телефон. Я едва успеваю спохватиться до того, как дядя завершит звонок. И какого черта я вообще потворствую планам этого недоделанного Джеймса Бонда?

– Нет-нет, не нужно! – нервно смеясь, роняю первое, что приходит в голову. – Подруга меня встретит, у нее своя машина.

Карл молчит несколько мучительно долгих секунд, за которые мое сердце успевает провалиться в пятки и пробить многолетний асфальт улицы.

– Уверена, что водитель не нужен? – наконец спрашивает дядя.

– Да. Все хорошо, Карл. Скоро увидимся.

– Удачного перелета.

Когда я завершаю вызов, по плечам растекается неожиданное облегчение. Потерявшись в мыслях и чувствах, я даже не обращаю внимания на то, как Оуэн подходит ближе. Мы стоим на тротуаре небольшой улочки, недалеко от салона связи, где я купила новый телефон.

– Ну что, в Вашингтон? – усмехается он, сложив руки на груди и опираясь на каменную стену здания.

Я мрачно смотрю на Оуэна и со вздохом киваю.

Не знаю, принимаю ли я единственно правильное решение в этой ситуации, или же совершаю роковую ошибку.

Глава 3: Притворство

Оуэн

Все, что я знаю о своей заложнице, так это то, что она безбожно, возмутительно богата. Ну, фактически не она, а ее семья.

Я был готов к тому, что за нами вышлют частный маленький самолет, какой-нибудь восьмиместный джет – комфортный, с миленькой обстановкой салона, улыбающейся бортпроводницей и бесплатной едой. Может, даже с бутылочкой охлажденного шампанского. Но я был решительно не готов увидеть на отдельной взлетно-посадочной полосе сраный «Боинг».

Частный. Огромный. «Боинг».

Не удивлюсь, если внутри для досуга пассажиров работает какой-нибудь SPA-салон. А еще тайно надеюсь, что это не президентский самолет. Карл Мерфи, конечно, ни разу не баллотировался, но кто его знает, какие подарки господин сенатор успел получить за свою многолетнюю карьеру.

Нам удается быстро миновать залы регистраций благодаря отдельным проходам, что не может не радовать. Всего спустя пятнадцать минут с момента прибытия в аэропорт мы уже поднимаемся по трапу, а еще через пять – взлетаем в промежутке между обычными рейсами. Скорее всего, промежуток этот был создан искусственно.

Внутри действительно шикарно. Слишком просторно, слишком роскошно. Бежевые кожаные кресла с выдвижными подставками под ноги, столики с напитками и мелкими закусками, какие-то глянцевые журналы, черные пепельницы. Восхитительно милые стюардессы и даже второй пилот, вышедший поприветствовать пассажиров лично. Я по инерции пожимаю ему руку, как будто имею на это полное право. От мрачного, прожигающего душу взгляда моей заложницы тянет рассмеяться.

Во время полета мы не разговариваем. Я покручиваю в руке старую металлическую зажигалку, играясь с огоньком, – давняя дурацкая привычка, от которой никак не могу отучиться. В какой-то момент подумываю наконец спросить у девчонки имя, но вовремя замечаю, что ее глаза закрыты.

Уснула. Поразительно.

Благодаря всего одному запросу в Google касаемо Карла Мерфи я узнаю имя его племянницы.

Делайла О’Коннорд, двадцать лет. Всего на три года младше меня самого. Информации о ней мало. Сирота, родители умерли, когда она была совсем маленькой, с разницей в шесть лет: сначала отец от затяжной болезни, а потом и мать… решившая покинуть этот мир сама. Далее вопросом опекунства и последующим оформлением отцовства занимается Карл Мерфи – в общем-то, оставшаяся часть статьи посвящена ему. Если верить информации в Сети, он приходится братом матери Делайлы – миссис Роксане Мерфи. Пишут, что отношения между братом и сестрой были натянутыми уже много лет, но после смерти Роксаны наш герой Карл, конечно же, не бросил ее дочурку. В общем-то, обеспечил ей финансово здоровое детство, помог получить образование, воспитал из нее достойную примерную девушку с золотой ложкой во рту.

Далее в статье идет ряд фотографий Мерфи и Делайлы с различных мероприятий. На более ранних фото девушка выглядит довольно дерзко – видимо, была сложным ребенком, может даже, настоящей бунтаркой. Отчего-то от этой мысли мне хочется улыбнуться. Однако на более свежих фото заметно, насколько она «остепенилась», стала бледной версией себя. Кажется, Мерфи действительно удалось вырастить послушную наследницу своей империи. Такую, какой он хотел ее видеть.

Отрываюсь от статьи в телефоне и поднимаю взгляд на девушку передо мной. Сейчас, со слегка смазанным макияжем и далеко не идеально уложенными волосами, она куда больше похожа на человека, чем ее кукольные версии на фотографиях. Волосы того самого безупречного огненно-рыжего оттенка предают ей дерзости и яркости. Мне удается разглядеть замазанные косметикой веснушки на ее щеках. Я толком не помню, какого цвета ее глаза – по-моему, серые, стальные. От некоторых взглядов этой девчушки даже у меня холодок пробегал по спине, а я много чего повидал.

Ловлю себя на том, что разглядываю Делайлу дольше, чем это требовалось для оценки портрета личности. Что-то в ее облике, таком роскошном и в то же время ломком, хрупком, не дает мне сосредоточиться. И дело не в привлекательности этой девушки. Честно говоря, такие не в моем вкусе.

Остаток времени я трачу на то, чтобы подготовить непосредственному начальству отчет о текущем положении дел. Кратко рапортую о бесполезной вылазке, оповещаю, что потерял контакт с техником, и в конце электронного письма интересуюсь, успешно ли он вернулся в штаб. На этот счет у меня давно копится тревожный осадок.

Миленькая стюардесса оповещает нас о заходе самолета на посадку. Делайла просыпается от ее голоса, морщится и потирает лицо ладонями. Кажется, час сна не восстановил ее силы, а только забрал последние. Я ощущаю неожиданный укол совести, который застает меня врасплох. Не то чтобы я испытывал особый стыд за то, что пришлось заварить такую кашу, но от ее помятого вида мне почему-то становится паршиво.

Предстоит убедить эту девушку поддержать мою дальнейшую игру. Не знаю, что сложнее: реализовать то, что я задумал, или же втянуть в это дело Делайлу О’Коннорд.

В аэропорту мы арендуем машину – потасканный жизнью Ford Focus какого-то неопределимого выгоревшего цвета. Меня перекашивает от одного вида автоматической коробки передач. Хорошо, что я быстро вспоминаю, как справляться с этим чудовищем.

Делайла тоже не в восторге от нашего транспорта. Конечно, мы могли взять что-то солиднее, чем этот повидавший виды Ford, однако ожидание какого-нибудь Mercedes E-Class отняло бы у нас драгоценное время. Я рад, что она это понимает. Честно говоря, я ожидал от этой девчушки постоянных истерик и капризов, но все, что она делает, это лишь изредка прожигает холодным взглядом. Мне это начинает нравиться.

Вашингтон, как и всегда, полон жизни. Чопорность и пафос в сочетании со скукой и высокими требованиями. Все это находит свое отражение и в большинстве жителей, обитающих в стенах статусных государственных учреждений, раскинутых в центре, как казино в Лас-Вегасе. Мне становится душно от этих мыслей, хочется как можно скорее вернуться в аэропорт.

Заметив в боковом зеркале черный внедорожник, теряющийся между ближайшими машинами, я напрягаюсь. Проблема не в том, что он действует на нервы, не обгоняя, а в том, что за последние пятнадцать минут я вижу его уже четвертый раз. Либо же это паранойя, во что я слабо верю: опыт подсказывает, что за нами следят. Причем нагло – оставаться незамеченными на такой стремной машине сложно даже с учетом того, что ребятки держатся на расстоянии.