Оставь меня за кадром

Она обернулась и посмотрела сквозь заиндевевшее стекло, разглядывая посетителей бара, веселых гуляк, тихих людей, забившихся в темные уголки. Так много разных людей, и у всех, казалось, было что-то общее. Они наслаждались компанией. Ни один из них, казалось, не отсчитывал минуты до момента, когда он сможет уйти. Казалось, они не притворялись, что им комфортно, в то время как на самом деле они переживали из-за каждого произнесенного ими слова и того, как они выглядели, не волновались, нравятся они другим или нет. А если и волновались, то было ли это потому, что они были детьми знаменитостей, а не потому, что они сами по себе такие люди? Кем же была Мелоди?

Она отвернулась, чувствуя, как к горлу подкатывает ком, и начала подниматься по склону Юнион-стрит к своей квартире. Однако не успела она сделать и двух шагов, как какая-то женщина вышла на свет в нескольких футах впереди нее. Мелоди остановилась как вкопанная. Незнакомка была такой яркой, ее улыбка была такой уверенной, что было невозможно продвинуться вперед, не обратив на нее внимания. Темно-русые волосы идеальными волнами спадали на плечи очень дорогого на вид пальто, украшенного крошечными золотыми цепочками, которые не выполняли никакой функции, а просто выглядели модно. Проще говоря, эта женщина казалась яркой и стильной. Такую не ожидаешь увидеть на выходе из обычного бара на районе.

– Мисс Галлард?

Эта женщина знала ее имя? Подстерегала? Не то чтобы это сильно удивляло, но с подобной наглостью со стороны репортеров Мелоди не сталкивалась уже давно.

– Извините, – сказала Мелоди, протискиваясь мимо нее. – Я не отвечаю ни на какие вопросы о моей матери…

– Я Даниэль Дулин. Возможно, вы помните некоторые электронные письма, которые я отправляла вам ранее в этом году? Я продюсер «Эплауз Нетворк».

Мелоди продолжала идти.

– Я получаю много электронных писем.

– Да, я уверена, что вы получаете много писем, – сказала Даниэль, шагая рядом с ней. Она шла в ногу с Мелоди, хотя на ней были трехдюймовые каблуки и ее обувь резко контрастировала с ботильонами Мелоди на плоской подошве. – Публика очень заинтересована в вас и вашей семье.

– Вы ведь понимаете, что я не разделяю их чувства.

– Понимаю. Во время короткого телефонного разговора Бит Докинз сказал то же самое.

Ноги Мелоди практически перестали ее слушаться. Воздух выбило из легких, и у нее не было другого выбора, кроме как замедлить движение и остановиться посреди тротуара. Бит Докинз. Она слышала это имя во сне, что было совершенно нелепо. Тот факт, что она все еще словно очарована этим мужчиной – а ведь за четырнадцать лет они так ни разу и не встретились, – заставил ее съежиться… но это была единственная вещь, касающаяся Бита, которая заставляла ее вздрогнуть. Остальные ее ассоциации с Битом лучше всего можно было бы описать как нечто волнующее, сказочное, причудливое и… сексуальное.

За все свои тридцать лет жизни она никогда не испытывала такого влечения, какое оно испытала к Биту Докинзу в шестнадцать лет, проведя в его присутствии всего пять минут. С тех пор ее гормоны предавались лени. Они годились для того, чтобы лежать в бассейне на надувном матрасе с бокалом «Май Тай», но не для соревнований в триатлоне. Все было в порядке, это все еще были хоть какие-то гормоны, но с такими сложно было соблазнительно расхаживать по жизни, словно по подиуму. Отсутствие романтических устремлений стало еще одной причиной, из-за которой у нее отсутствовала мотивация выходить на улицу и связываться с людьми. Ей некомфортно находиться в большой толпе, в которой кто-то мог бы проявить к ней интерес.

Требовалось что-то особенное, что могло заставить ее отложить «Май Тай» и сойти с этого плота, и до того самого момента никто не был способен воодушевить ее. Это же воспоминание четырнадцатилетней давности, правда? О боже… От этого у нее могла подняться температура. По крайней мере, когда-то так и было. Воспоминание о ее единственной встрече с Битом постепенно стиралось из памяти. Оно исчезало, к ее большому огорчению.

– Хорошо, – сказала Даниэль, рассматривая Мелоди с нескрываемым интересом. – Его имя определенно чем-то отзывается в тебе, не так ли?

Мелоди пыталась не запинаться в словах, но у нее ничего не вышло из-за того, что ее язык стал таким же ватным, как и ноги.

– Извините, напомните мне, пожалуйста, электронные письма, которые вы мне присылали, были о…?

– Воссоединении Steel Birds.

Мелоди рассмеялась, наполнив воздух белым паром.

– Подождите… Бит ответил на телефонный звонок по этому поводу? – спросила она, сбитая с толку, и покачала головой. – Насколько я знаю, мы оба всегда утверждали, что воссоединение невозможно – это все равно что тур с воскресшим Элвисом.

Даниэль пожала своими изящными плечами:

– Случались и более странные вещи. Даже Pink Floyd забыли о своих разногласиях для шоу «Лайв эйд» в 2005 году, а ведь никто не верил, что это осуществимо. Прошло много времени с тех пор, как Steel Birds распались. Сердца смягчаются. Возраст позволяет взглянуть на вещи по-новому. Возможно, Бит считает, что воссоединение, в конце концов, не было бы таким уж невозможным подвигом.

Было унизительно, что ее сердце так сильно колотилось в груди.

– Он… он сказал так?

Даниэль надула щеки.

– Он не говорил этого. Но то, что он связался со мной по поводу воссоединения, говорит само за себя, верно?

Странно, что Мелоди чувствовала себя немного преданной из-за того, что он изменил свое мнение, не посоветовавшись с ней. Зачем ему это делать? Он ничего ей не должен. Даже не позвонил ей.

– Вау. – Мелоди прочистила горло. – Вы застали меня врасплох.

– Я прошу прощения. С вами очень трудно установить контакт. Мне пришлось немного покопаться, чтобы выяснить, где вы работаете. Затем я увидела фотографию вашей команды по бочче на сайте книжного магазина. Слава богу, на посте была и геолокация, – сказала Даниэль и быстрым жестом обвела окрестности рукой в перчатке. – Уверяю вас, я бы не рискнула отправиться в Бруклин, пока на улице минусовая температура, если бы у меня в планах не было потенциально жизнеспособного проекта, который, если все сделать правильно, смог бы стать культурным феноменом. Уверяю вас, все будет тип-топ, потому что я лично проконтролирую процесс.

Каково это – быть такой уверенной в себе?

– Я боюсь спросить, что же этот проект будет включать в себя.

– Я не расскажу вам, пока мы не окажемся в моем уютном, теплом офисе, где перед нами будет стоять эспрессо и набор пончиков.

В животе Мелоди сильно заурчало.

– Пончики, да?

– Они так же заинтересовали Бита.

– Правда? – спросила Мелоди, улавливая свое прерывистое дыхание, и она постепенно догадывалась, что происходит, а именно о тактике, которую использовала Даниэль. – Вы продолжаете специально заводить о нем речь.

Даниэль внимательно изучала ее лицо.

– Кажется, он мой самый главный козырь. Полагаю, даже больше, чем те деньги, которые готов заплатить телеканал, – пробормотала она. – Если бы я не упомянула его имя, вы бы никогда не остановились. Удивительно, поскольку вы двое не поддерживали никакого контакта, по его словам.

– Это так, – поспешила выпалить Мелоди, жар залил ее лицо и шею по бокам. – Мы даже толком не знаем друг друга.

И это была чистая правда.

Прошло четырнадцать лет.

Однако Бит был хорошим человеком. Он доказал ей это и не мог измениться так кардинально. Какой характер требовался, чтобы сделать то, что сделал он…

Примерно через месяц после того, как они встретились в той душной телестудии, она вошла в ворота своей частной школы на Манхэттене, ожидая, что, как обычно, пойдет на урок одна. Но в то утро ее окружили популярные девчонки, которые интересовались, видела ли она Бита Докинса на «TMЗ».

Учитывая, что Мелоди избегала этой программы как чумы, она покачала головой. Они уклончиво сообщили ей, что Бит упомянул ее, когда его осадили папарацци, и она, возможно, захочет посмотреть отснятый материал. Пережить первый урок, не потеряв голову, было почти невозможно, но она справилась. Затем она бросилась в ванную и включила запись на своем телефоне. Там был Бит с продуктовым пакетом в руках, в бейсболке с символикой «Доджерс», низко надвинутой на лоб. Его преследовал оператор.

Обычно он был из тех, кто останавливается со своей фирменной усмешкой и страдает из-за их глупых вопросов. Но на этот раз он не вел себя так. Он резко остановился на тротуаре, и по сей день она все еще помнит то, что слетело с его губ, слово в слово:

«С меня хватит интервью. Больше вы от меня ни слова не добьетесь, не раньше, чем вы и все подобные СМИ прекратите эксплуатировать девушек ради кликов, особенно мою подругу Мелоди Галлард. Вы хвалите меня ни за что, а ее унижаете, как бы сильно она ни старалась. Можете сразу катиться к черту. Я уже сказал, что с меня хватит разговоров».

В тот день Мелоди не выходила из ванной до третьего урока, она просто застыла от шока и благодарности. На нее обратили внимание. За нее заступились. Этот клип был опубликован во всех социальных сетях в течение нескольких недель. Это положило начало разговору о том, как девочек-подростков изображают новостные каналы о знаменитостях.

Конечно, их отношение к ней не изменилось за одну ночь, но оно постепенно менялось, смягчилось, и плохие заголовки стали исчезать. Журналистов пристыдили.

И, что поразительно, ее опыт общения с прессой улучшился.

Мелоди настолько погрузилась в воспоминания, что не сразу заметила улыбку, застывшую в уголках блестящих губ Даниэль.