Контракт на любовь

Фыркнув, Натали сбросила ночную рубашку и встала под горячие струи душа. И если она считала, что поведение брата этим утром вызывает в ее воображении нежелательные образы, это никак не вязалось с воспоминаниями об Августе Кейтсе – каким он был вчера днем, во всей своей великолепной красе.

У меня нет бездонного банковского счета, как у некоторых.

Если бы.

Натали не на что было жаловаться. Ради бога, она жила в прекрасном гостевом доме на территории виноградника. Но она жила на свои сбережения уже больше месяца и не могла открыть даже киоск с лимонадом, не говоря уже о том, чтобы с оставшейся суммой основать фирму. У нее были привилегии, но финансовая свобода представляла собой проблему. Которую она надеялась решить этим утром. Это стоило всего лишь ее гордости.

Тот факт, что Август Кейтс в ближайшее время собирался покинуть город, не имел ничего общего с ее внезапным стремлением тоже уехать. Абсолютно ничего общего. Этот здоровенный неумеха – шут, и его решения не имели никакого отношения к ее жизни. Так почему же такая пустота в животе? Она поселилась там с тех пор, как он вчера подошел к столу, чтобы предложить для оценки свое вино. У этого человека на плече был шрам размером с Денвер, но в глазах всегда присутствовала мягкость.

Расслабленный, внимательный взгляд, говоривший: «Я видел все. Я смогу справиться с чем угодно».

Но вчера этого взгляда не было.

И это настолько сильно потрясло Натали, что застало ее врасплох. Он выглядел смирившимся. Замкнувшимся.

Теперь, суша волосы перед запотевшим зеркалом в ванной, она не могла притвориться, что пустота в ее животе не зияет все шире. Куда уедет Август? Что станет делать теперь, когда виноделие снято с повестки дня?

Кто такой этот Август Кейтс?

Часть ее – та часть, в которой она никогда бы не призналась вслух, – всегда задавалась вопросом, узнает ли она это наконец. В момент слабости. Или случайно.

Неужели она с нетерпением ждала этого?

Натали резким движением выключила фен, в последний раз провела щеткой по длинным черным волосам, вышла из ванной и направилась к шкафу. Надела черное платье-свитер без рукавов и кожаные мокасины, добавила немного помады телесного цвета и пару золотых сережек. Закончив, она увидела через окно гостевой комнаты, что в главном доме зажегся свет, и глубоко вздохнула, прогоняя дрожь.

Коринн может сказать только «нет», напомнила себе Натали, поднимаясь по тропинке вдоль благоухающего виноградника. Солнце еще не взошло, но гору очерчивал едва заметный золотой ореол. Она почти чувствовала, как виноград просыпается и поворачивается навстречу обещанному сверху теплу. Какая-то ее часть действительно любила это место. Невозможно было его не любить. Запах плодородной земли, традиции, магия, сложный процесс. Тысячи лет назад какие-то трудолюбивые – и, вероятно, скучающие – люди закопали в землю бутылки с виноградным соком на зиму и изобрели вино, что подтвердило теорию Натали: где есть желание напиться, там, черт возьми, найдется и способ.

Она остановилась у ступеней крыльца главного дома. Каждый дюйм дома ее детства источал очарование. Под каждым окном по цветочным ящикам разливалась зелень, кресла-качалки приглашали присесть и расслабиться, а журчание воды в бассейне было слышно даже в передней части дома, хотя сам бассейн располагался на заднем дворе. Великолепное поместье, никогда не перестававшее повергать в обморок посетителей винодельни. Потрясающее место. Но к гостевому дому она относилась с большей любовью, чем к поместью, где прожила с рождения до колледжа. И сейчас он олицетворял лишь препятствие на ее пути.

Мгновение спустя она постучала в дверь и услышала звук приближающихся с другой стороны шагов. Глазок потемнел, замок повернулся – и она увидела Коринн.

– Серьезно? – вздохнула Натали, окидывая взглядом величественную мать, отмечая приглаженные черные с проседью волосы и идеальную осанку. Даже морщины у нее были искусными, они появлялись на ее лице только по приглашению. – Пять часов утра, а ты при параде?

– Я могла бы сказать то же самое о тебе, – не теряя ни секунды, парировала Коринн.

– Верно, – согласилась Натали, без приглашения проскальзывая в дом. – Но я здесь не живу. У тебя вообще есть халат?

– Ты пришла сюда, чтобы обсуждать пижамы?

– Нет. Просто удовлетвори мое любопытство.

Коринн плотно закрыла и заперла дверь.

– Конечно, у меня есть халат. Обычно я ношу его по крайней мере до семи утра, но сегодня утром у меня виртуальные встречи. – С нехарактерным жестом мать позволила себе улыбнуться, но быстро подавила улыбку. – Твой брат договорился о сделке, согласно которой мы будем официальными поставщиками вина для нескольких свадебных заведений на побережье Калифорнии. Он действительно помогает нам изменить ситуацию к лучшему.

– Да, он такой. – Натали не могла не почувствовать искру гордости за брата. В конце концов, он справился со своими проблемами, связанными с этим местом, и теперь пребывал в гораздо лучшем положении. И все же Натали не могла игнорировать разлившуюся в груди тоску. Боже, как бы ей хотелось, чтобы кто-нибудь хоть раз сказал о ней так, как Коринн говорила о Джулиане. Что она жизненно важна. Ценна. Желанна и необходима. – Ему трудно отказать, когда он говорит своим строгим профессорским тоном. Возвращает людей прямиком в седьмой класс.

– Что бы он ни делал, это работает. – Коринн расправила плечи и прошла дальше в прихожую, жестом пригласив Натали пройти впереди нее в помещение и направо, откуда открывался вид на раскинувшийся виноградник и горы за ним. Они уселись на противоположных концах жесткого дивана, который стоял там с самого детства Натали и которым почти никогда не пользовались. Восы никогда не собирались вместе.

Поэтому в интересах семейной традиции Натали повернулась к Коринн и сложила руки на коленях.

– Мама. – Если она чему и научилась на первом этапе работы в финансовой индустрии, так это смотреть человеку в глаза, когда просишь у него денег, и сейчас она так и сделала. – Я знаю, ты со мной согласишься: мне пора возвращаться в Нью-Йорк. Я связалась с Клаудией, одним из моих предыдущих аналитиков, и она согласилась присоединиться к моей новой компании. Мы собираемся стать небольшой, скорее бутиковой фирмой, но у нас обеих достаточно связей, чтобы обеспечить устойчивый рост. С парой умных действий…

– Вау, – Коринн подперла подбородок большим и указательным пальцами. – В перерывах между выпивкой ты делала важные телефонные звонки. А я и не знала.

Лязг. Вмятина в броне. Ладно.

Она ожидала этого и была к этому готова. Просто продолжай двигаться вперед.

Натали сохранила невозмутимость, пытаясь скрыть, как быстро сейчас бьется ее сердце. Почему она могла совершать сделки на миллион долларов и ее пульс не учащался, но одна лишь колкость Коринн – и под платьем у нее выступает холодный пот, будто она повисла на мизинцах на стене небоскреба? Родители. Подруга, они портят своих детей.

– Да, я звонила, – спокойно ответила Натали. Она не отрицала, что пила вино, потому что да. Она определенно его пила. – Клаудия сейчас работает над поиском инвестора, но, прежде чем кто-либо в здравом уме даст нам деньги, нам нужно будет зарегистрировать новое название компании. Нам нужен офис и немного опыта в инвестиционной игре, какой бы легкой она ни была. – Она постаралась скрыть глубокий вдох. – Короче, мне нужен капитал.

Ни малейшей реакции со стороны матери. Она предвидела, что так и будет, и это ее обожгло, хотя они обе знали – этот разговор маячил на горизонте.

– Конечно, ты отложила немного денег, – мягко сказала Коринн, изящно приподняв угольно-черную бровь. – Ты была партнером в очень прибыльном инвестиционном фонде.

– Да. Была. Но, к сожалению, существует определенный образ жизни, который необходимо поддерживать, чтобы люди доверяли финансистам свои деньги.

– Причудливый способ сказать, что ты жила не по средствам.

– Возможно. Да.

О боже, сдерживать свое раздражение оказалось непросто. Выяснилось, что это еще сложнее, чем она думала. Коринн пришла на этот разговор замкнутая и натопорщившаяся.

– Но этот избыток необходим. Вечеринки и дизайнерская одежда, каникулы и дорогие раунды гольфа с клиентами. У нас с Моррисоном была квартира на Парк-авеню. Не говоря уже о том, что мы внесли невозвратный аванс за место проведения нашей свадьбы.

Эта последняя часть сгорела. Конечно, так оно и было.

Ее выгнал мужчина, который утверждал, что любит ее.

Но по какой-то причине лицо Моррисона не всплыло у нее перед глазами. Нет, вместо него она увидела Августа. Интересно, что бы он сказал о шестизначном задатке за «Трайбека Руфтоп»[3 - «Трайбека Руфтоп» – престижный ресторан в Нижнем Манхэттене Нью-Йорка.]. Он выглядел бы так неуместно среди свадебных гостей. Наверное, явился бы в джинсах, бейсболке и той выцветшей до серого оттенка когда-то темно-синей футболке. И сокрушил бы ее бывшего в поединке по армрестлингу. Почему мысль об этом заставила ее почувствовать себя достаточно хорошо, чтобы она смогла продолжить?

– Короче говоря, да, у меня действительно есть немного денег. Если бы я просто вернулась в Нью-Йорк, я могла бы позволить себе найти квартиру и безбедно прожить несколько месяцев. Но это не то, что я хочу сделать. – Выброс адреналина в кровь был таким приятным. Его не было так давно. Или, может быть, когда она зажигала, чтобы оплакать потерю всего, ради чего работала, она случайно притупила и свои амбиции. И вот сейчас, в этот момент, они вернулись. Она была женщиной, которая привыкла смотреть сверху вниз на ряды аналитиков из своего стеклянного офиса и чувствовала себя готовой надрать задницу и задать жару кому угодно. – Я хочу стать лучше, чем была. Хочу, чтобы они поняли, что совершили ошибку…

– Хочешь ткнуть им этим в лицо, – подсказала Коринн.

– Может быть, немного, – призналась Натали. – Возможно, я и совершила одну большую ошибку, но я знаю, что, если бы тот неудачный звонок сделал Моррисон Тэлбот Третий, а не я, они бы придумали ему оправдание. Вероятно, даже дали бы повышение за то, что он любит рисковать. Но они собрались тайком и проголосовали за то, чтобы меня сместить. Мои партнеры. Мой жених. – Она на мгновение закрыла глаза, чтобы отогнать воспоминание о том потрясении. Предательстве. – Если бы ты оказалась на моем месте, мама, ты бы захотела попробовать вернуться и показать себя.

Коринн несколько мгновений смотрела на нее.

– Возможно, я бы так и сделала.

Натали перевела дыхание.

– К сожалению, у меня нет денег, чтобы одолжить тебе, – продолжила Коринн, ее лицо слегка порозовело. – Ты же знаешь, рентабельность виноградника падает. С помощью твоего брата мы все исправим, но могут пройти годы, прежде чем мы снова окажемся в плюсе. Все, что у меня есть, Натали, – это этот дом.

– Мой трастовый фонд, – твердо сказала Натали, наконец выдавив это из себя. – Я прошу освободить мой трастовый фонд.