Перст Бога. Игры мироздания

– Покажи детализацию отчислений за последние двадцать четыре часа.

Когда он увидел одни минусы рядом с числами на лазерном экране, он и вовсе потерял дар речи, наливаясь гневом.

– Эт-то что за … – только и смог он выдавить из себя, запустив руку в стакан с воздушной кукурузой, и там крепко ее сжал в кулаке.

Первым шел вполне невинный пункт: оплата счета за 17 порций пива; затем более неприятный: за нанесенный материальный ущерб пабу «Тень вампира»; а дальше еще круче: за нанесенный физический и моральный ущерб двум гражданам Уиллу Смайлу и Грэгу Добски. Эти две фамилии ничего неговорили Рою, и он продолжил знакомиться с поступившими счетами. Уже подготовленный к неприятным сюрпризам, он не удивился строке: штраф от паба за нахождение андроида в запрещенном месте. Далее по возрастающей: административный штраф за неподчинение представителям власти посредством андроида и за нанесенный стражам порядка физический и моральный ущерб. И на десерт: штраф за несвоевременное оформление лицензии на бойцового робота. В завершение: оплата самой лицензии.

– И это все я? – возмутился Дин, прикидывая, во сколько обошлась бы обычная прошивка бота без этого, так сказать, тестирования. Наверняка в разы меньше, чем он оплатил последствия всей этой веселой вечеринки. Хорошо еще не было обнаружено, что матричный блок Эмми был дубляжем. Лицензия была оформлена на Эмму. Здесь к Локу претензий не было. Но обида на него за то, что он так ловко подставил Роя, еще больше разрасталась, по мере понимания, кому журналист обязан всей этой неприятной пачкой статей расходов.

Засунув в рот горсть попкорна, Дин начал ее нервно жевать, переваривая обиду. Наконец, он решился просмотреть записи Эмми с момента ее появления в пабе. Вот она заходит в «Тень вампира», пробирается между столами, раздвигает спины посетителей и оказывается за фигурой здорового парня, который намеревается нанести удар Дину в живот, который в свою очередь был спеленат в захвате другим крепким парнем. Эмми перехватывает руку обидчика своего хозяина, и резким движением сверху вниз выворачивает ее в сторону. Тот, потеряв равновесие, делает кувырок в воздухе и падает на спину. Дин Рой, увидев, что к нему подоспела подмога, воспользуется предоставленной паузой и со всей силы наступает своему оппоненту на ногу, вырывается из захвата и врезает тому кулаком в нос. Но Дин не рассчитал крепость хрящей у здоровяка и получил в ответ сокрушительный удар уже в свое лицо. Отчего потерял сознание, и как тряпка, растелился на полу. Эмми, запрограммированная защищать хозяина, подняла за шиворот своего первого подопечного, и швырнула его на обидчика Роя. Тот, подхватив, летящую на него тушу своего товарища, опрокинулся на стоящий за ним стол.

В это время охранники паба смогли нейтрализовать и скрутить главаря троицы скандалистов, отдали его в руки подоспевших полицейских, и уже намеревались помочь Рою, как на его защиту встала Эмми. Она не подпускала к нему ни охранников, ни тех двоих, которые пытались одолеть бота и вырваться на свободу. Слишком ретивый страж порядка попытался силой своего авторитета, в виде крепких мускулов и резиновой дубинки, как-то справиться с ситуацией и утихомирить андроида. В ответ лишь пару раз в кувырке пролетел над столами. Напарники, которые хотели ему помочь, тоже отправлялись в полет.

Когда вокруг Дина образовалось пустое пространство, Эмми зорко следила, чтобы к нему никто не подошел. Тогда в дело вступил Стив Лок. Он попросил полицейских угомониться, разойтись посетителей и вступил в переговоры с ботом. Навыки прогмаста помогли внушить андроиду, что его хозяину ничего не будет угрожать, если он оплатит счета за заказ и нанесенный заведению ущерб, а так же претензии полицейских, установленные законом. Взамен он получит свободу действий в отношении Роя.

Установив личность Дина, с помощью того же Лока, стражи порядка, проконсультировались с начальством, составили протокол, получили судебное решение и отпустили с миром бота с Дином на плече, очистив проход для Эмми, чтобы она могла беспрепятственно отнести журналиста во флайер Стива. Таким образом, Рой оказался в мастерской прогмаста.

Когда немногочисленные посетители паба, которые решили досмотреть спектакль до конца, узнали имя бесчувственного бедолаги, над которым взял опеку его верный бот, то были неожиданно удивлены, что это оказался известный журналист Дин Рой. В это же время по заведению прошелестел слушок, что это и есть не менее знаменитый блогер Шалун.

Новость и записанные на смарты видеоролики стали быстро распространяться по сети. Позорные кадры своих похождений Рой уже наблюдал из новостных каналов, а так же из потока сопутствующих комментариев подписчиков и зрителей блога его второй ипостаси – Шалуна.

У Дина вконец расшатались нервы, и он запустил в голографический экран стакан с остатками попкорна, который пролетев три метра, рассыпал по дороге содержимое и плюхнулся на пол. Пребывая в крайнем раздражении, Рой вскочил с кровати и стал метаться по комнате, по пути, с хрустом раздавливая ногами воздушную кукурузу. Это его еще больше взбесило, и он пнул ненавистный стакан в угол комнаты. Затем подбежал к барной стойке, налил треть бокала виски, залпом выпил и как-то разом размяк, получив ударную дозу алкоголя на старые дрожжи. Журналист обхватил голову руками и сидел так на высоком стуле минут десять, проклиная про себя предприимчивого прогмаста и свою неосторожность в плане препровождения времени в незнакомой компании.

Стив поимел Роя по полной программе, заполучив от блогера бесплатную рекламу прошивки бойцовых роботов, показав всему свету свое мастерство на примере Эмми.

Дин с усилием подавил пришедшее на ум желание связаться с Локом и высказать ему все то, о чем он про того думает. Решив, что это будет выглядеть жалко и унизительно, Дин махнул на эту мысль рукой. Сам был виноват, нечего было вестись на слабо?, и никто не вливал ему в рот столько пива.

Рой криво усмехнулся, он давно вывел для себя формулу поведения в обществе. В двадцатом веке в России в местах заключения среди уголовников ходило три правила выживания: не верь, не бойся, не проси. Журналист предпочитал следовать им и в своей профессиональной деятельности. А в эпоху технологий, когда твоя жизнь проходит под наблюдением всевозможных структур и записывающих устройств, фиксирующих каждый твой шаг, Рой дополнил эту формулу еще одним пунктом: не подставляйся. А сейчас он подставился не хило.

Вся, наработанная годами репутация серьезного журналиста, пошла коту под хвост. Многие сюжеты Шалуна были изготовлены на почве всевозможных казусов и конфликтов, происходящих на светских вечеринках и приемах, куда не приглашали, кого попало, и касались они лиц довольно известных, иногда очень влиятельных. Поэтому дорога на подобные мероприятия, как журналисту, для Дина Роя была закрыта. И теперь вряд ли можно было рассчитывать на серьезные, хорошо оплачиваемые заказы.

Хотя эмоциональная сущность журналиста продолжала рефлексировать, мозг усиленно искал выход из сложившейся ситуации. И так, Шалуна нужно похоронить, вычеркнуть из медиа-жизни. Придумать для Джо новый псевдоним, и пусть гуляет по улицам, записывая мелкие происшествия и конфузы, происходящие уже с простыми людьми. А вот сам он займется уловом очень большой и крупной рыбы – Владимиром Вольским.

Дин немного успокоился и снова отправился на кровать. По дороге приказал Эмме произвести уборку, и заказать доставку пиццы. По второму разу просмотрел ролики, гуляющие по интернету с его участием. Хотел было выложить запись глазами Эмми, но решил, что там есть момент, где это будет выглядеть, как оскорбление чести и достоинства стражей порядка и отменил возникший порыв.

Дин еще несколько минут колебался перед тем, как удалить свой второй и ставший ему самому неугодный аккаунт. Прочитал последние комментарии подписчиков, которые недоумевали по поводу молчания Шалуна и решил еще немного подождать до того, как сделать этот окончательный шаг. Как будто узнав об его сомнениях, тренькнул динамик ИИ-бокса, возвещающий о получении нового сообщения.

– Кто там, Эмма?

– Ирен Мюри, видеозапись.

– Во, как. Теперь, значит, и она брезгует общению онлайн с журналюгой- неудачником. Почему-то, я не сильно удивлен. Давай, включай, посмотрим, чем она меня сможет порадовать.

Перед Дином появилась голография Ирен, которая с лукавой улыбкой проговорила:

– Привет, шалунишка, теперь ты никоим образом не отвертишься от этого прозвища. Но я к тебе по делу. Как и обещала, я поговорила с Ханной Веласкес. Ты был прав, она очень многое знает, и рассказала довольно интересные вещи.

На экране появилось изображение комнаты, где находились два вычурных кресла, на которых в пол оборота друг к другу сидели две дамы – журналистка и смуглая, черноволосая женщина. Когда камера подъехала ближе к ее лицу, Дин разглядел одну из самых красивых земных женщин. Ее овал лица был очерчен высокими скулами, тонким с горбинкой носом, четко очерченными губами и темными бархатными глазами с немного надменным взглядом. Ее тонкую фигуру скрывало просторное темно-синее длинное платье с белым высоким воротом.

Судя по всему, интервью с Ханной подходило к концу, где обсуждалась новая косметическая линия, запускаемая в производство. Владелица «Спайс Роуз» уже хотела было вежливо попрощаться с журналисткой, как та сделала упреждающий жест:

– Позвольте уделить мне еще некоторое время. Заверяю вас, то о чем я попрошу рассказать, не будет выставлено на обзор широкой публики, это касается давней истории, которая произошла с вами и вашей подругой восемнадцать лет назад.

Ханна сразу напряглась, и в ее взгляде отразились два противоречивых чувства – боли и негодования.

– Чем могу помочь? – с ощутимым холодком поинтересовалась она.

– Еще раз прошу извинения, но я и мой хороший друг журналист ведем независимое расследование. Оно касается Владимира Вольского и его дочери Аманды, которая немыслимым образом исчезла, а затем исчез и сам олигарх.

Взгляд Веласкес как бы устремился внутрь себя, где происходила борьба между желанием открыться чужому человеку, а с другой стороны – боязнь огласки глубоко личной информации.

– Что вы хотите узнать от меня? – глухо спросила Ханна, пытливо всматриваясь в лицо Мюри.

– Восемнадцать лет назад произошла катастрофа…

В это время звякнул сигнал прибытия пиццы. Дин чертыхнулся, поставил на паузу запись, нетерпеливо скатился с кровати и подбежал к бару, где на картонной подставке его дожидалась выпечка с уже порезанными кусками. Рой подхватил готовый ужин и также быстро засеменил обратно к кровати. Расположился там удобнее и засунул добрую часть куска в рот.

– Вот теперь можно и посмотреть мелодрамку. Продолжай. – Приказал он Эмме с набитым ртом и смачно зачавкал.

– … в которой погибла Лидия Каменева – жена Владимира Вольского. Подробности я знаю из статей, вышедших после этого происшествия. Я не хочу вас снова подвергать пытке подробных воспоминаний об этом дне. Меня интересует вопрос, почему вы отправились в клинику во время грозы?

Как будто нарочно, для усиления впечатления от этих слов, природа решила привнести свои декорации к спектаклю, который разыгрывался на экране: за широким окном зала, где находились журналистка и владелица «Спайс Роуз», заглушаемый стеклопакетом, пророкотал гром. Враз потемнело от черного, вязкого скопления огромных туч, между которыми метались корявые сполохи молний.

Через мгновение включилось искусственное освещение, подчеркнув побледневшее лицо Веласкес, и темную глубину ее, расширившихся от ужаса, зрачков. Затем она прикрыла лицо ладонями, и просидела так, не шелохнувшись, минут пять.

За это время Дин успел умять второй кусок пиццы, пробубнить: «Молодец, Мюри», и немного заскучал, наблюдая эту сцену.

Наконец, Веласкес опустила руки. Теперь перед журналисткой сидела все та же невозмутимая леди с немного надменным взглядом.

– В том-то и дело, что наступления этого ненастья ничего не предвещало. Прогноз погоды над всей Европой был благоприятный для всех видов транспорта. Когда мы с Лидией собирались в эту поездку, мы обе радовались, что появление малышек будет проходить в такой чудесный и тихий день.

Гроза наступила внезапно, в то время, пока мы пролетали над плантациями виноградника. Во флайер несколько раз подряд попала молния. Навигационные приборы пришли в негодность, но бортовой компьютер успел подать сигнал о помощи. Нас мотало из стороны в сторону, а когда флайер рухнул на землю, его перевернуло несколько раз. Единственным смягчающим фактором были кусты. Но того, что нас швыряло по кабине, хватило, чтобы мы получили серьезные травмы.

Ханна опять на минуту закрыла лицо ладонями, тихо всхлипнула.

– Мне тяжело об этом вспоминать. После катастрофы мы подали на синоптиков в суд за предоставление неверного прогноза погоды. Но так ничего и не смогли доказать. Суд счел это непреодолимым стечением обстоятельств. Тем более, что гроза, в которую мы попали, в том месте бушевала минут пять, не больше. А над всем остальным регионом действительно стояла ясная, солнечная погода.

– Мистика какая-то, – задумчиво проговорила Ирен, и снова задала вопрос, – А где в это время находился Вольский, почему он не сопровождал вас в такой знаменательный для его семьи день?

– Он был на другом конце света, на какой-то очень важной конференции. Как я узнала впоследствии, он примчался в госпиталь сразу же, как узнал о катастрофе. Он был подавлен не менее, чем я. Для него это был сильнейший удар.

– Это от него вы узнали, что вместе с Лидией погиб и второй ребенок, не успевший появиться на свет?

– Да. После того, как я боле менее оправилась, я посещала семейный колумбарий Владимира. Там среди прочих стояли две урны с прахом, одна большая – Лидии, вторая совсем маленькая – малышки.

Губы у Веласкес дрогнули и она проморгалась, сдерживая слезы. Мюри учтиво сделала паузу и снова спросила:

– Как я понимаю, Вольский отблагодарил вас, за спасенную жизнь первого ребенка?