Она вытащила из стопки и развернула тёмно-синие, из толстой грубой ткани, отстроченные белыми нитками, брюки. Грегори носил такие на выпасе.
– Вот. На тебя как раз.
– Сколько, мэм?
Она назвала цену. Цена была приемлема, и Эркин с надеждой спросил.
– Сигаретами возьмёте, мэм?
– Нет, – покачала она головой. – На что они мне? У меня курить некому.
И тут вмешался Андрей.
– Сменяй ему. А сигареты продашь.
– Да кто их купит? Нет, мне деньги нужны.
Эркин вздохнул и отошёл. Андрей остановил его.
– Стой. Лучше не найдём. Давай так. Я у тебя покупаю сигареты, а ты у неё штаны.
Эркин только бешено посмотрел на него.
– Я ж курю, – стал объяснять Андрей. – Мне всё равно покупать.
– Зарабатывали вровень, а тратить…
– Стой. Идём к ней.
Андрей за рукав подтащил его к женщине.
– Слушай, если ты у него сигареты возьмёшь, я у тебя их, с места не сойти, куплю. За твою цену. Тебе ж выгода.
– Иди ты!.. – Эркин вырвал рукав.
Женщина вдруг охнула, посмотрела на них.
– Так вы что? Русские?!
Эркин не сразу сообразил, что в споре с Андреем, как уже привык, смешивал русские и английские слова. И само это ругательство он знал от Андрея.
– Я русский, – сразу ответил Андрей по-русски. – А он напарник мой.
– Давай сигареты, – повернулась женщина к Эркину.
Он вытащил из карманов и выложил на клеёнку отсортированные и перевязанные в пучки цветными нитками сигареты.
– Много даёшь, – улыбнулась женщина.
– Берите все, – радостно отмахнулся Эркин.
– Тогда в придачу возьми.
Она перебрала вещи и достала серую трикотажную рубашку с короткими рукавами. Рубашка была в нескольких местах зашита. Свернула её вместе с брюками в сверток и подала ему.
– Носи на здоровье.
Она сказала это по-русски, и он, помня замечание Жени, что отвечать надо на том языке, на котором заговорили с тобой, ответил тоже по-русски.
– Спасибо.
Андрей радостно шлёпнул его по спине.
– С обновой, – и продолжил по-русски. – Ну, мать, сколько с меня за сигареты?
– У выхода купишь, – усмехнулась женщина. – Там дешевле будет. А раз деньги есть, купи рубашку себе. Не ходи в армейском, не позорься.
Андрей медленно кивнул.
– Твоя правда. Давай уж две. Только мне с длинными.
Она выбрала и подала ему клетчатую, зелёно-серую, и в бело-голубую полоску.
– Носи.
– Спасибо, мать, – расплатился Андрей.
– На удачу вам, – и вздохнула. – И на жизнь долгую.
Они переглянулись и попрощались с ней молчаливыми кивками. И уже уходя услышали, как кто-то укоризненно сказал.
– Обнаглел краснорожий, а ты попустительствуешь.
Они опять переглянулись, и Эркин невольно улыбнулся. Возражения женщины и слов, что у русских как не было расовой гордости, так и не будет, они уже не услышали.
Когда выбрались из вещевого ряда, Андрей достал сигарету и закурил. Он то дымил не переставая, то мог целый день не курить.
– Завтра надо вкалывать, – наконец, сказал Андрей.
– А послезавтра не надо будет? – съязвил Эркин.
– Послезавтра праздник, говорят. Слышал же, как они все о подарках толкуют. Не будет работы, вот увидишь.
– Значит, завтра на два дня надо набрать.
– У тебя день в день получается? – с легкой завистью спросил Андрей. – А я должаю. Раздал долги, и половины пристройки как не бывало.
– Сладости продай, – усмехнулся Эркин.